С милосердием и состраданием…
О работе спецгоспиталей в годы Великой Отечественной войны
Мне не встречались в средствах массовой информации публикации о работе врачей, медицинских сестёр, санитарок и прочего персонала в тыловых госпиталях, которые спасли тысячи жизней наших бойцов от тяжёлых ранений и болезней, многих вернули в строй в действующую армию. Много военных госпиталей было развёрнуто в городах и посёлках Кировской области. Были госпиталя и для военнопленных, так называемые спецгоспитали, работа которых была долгое время засекречена. В п. Рудничном в годы войны действовали два госпиталя для военнопленных: № 3007, который был сформирован в 1941 году в г. Рязани, и № 3171 – о них я расскажу, основываясь на архивных документах, воспоминаниях ныне здравствующей Валентины Константиновны Грудцыной, которая работала в госпитале № 3171 со дня его формирования и до закрытия старшей медсестрой и субординатором, а также на моих детских воспоминаниях и рассказах моих сотрудников (когда я был гл. врачом Рудничной больницы): врача Софьи Ивановны Ганиной-Казариновой, операционной медсестры Евдокии Алексеевны Соловьёвой. Развёрнутые в Рудничном госпитали № 3009 и № 3171 с февраля 1942 года начали принимать на лечение раненных бойцов Красной Армии. Это были в основном солдаты с ранениями конечностей, в гипсовых повязках, на костылях, и терапевтические больные. В феврале 1943 года их перевели в другие госпитали, и сотрудники стали готовить помещения для приёма военнопленных. Февраль 1943 года, закончилась Сталинградская битва. Окружённая трёхсоттысячная группировка германских войск под командованием фельдмаршала Паулюса была уничтожена. 60 тысяч оставшихся в живых во главе с Паулюсом сдались в плен. Раненые и больные были размещены в госпиталях, развёрнутых в различных регионах нашей страны, в том числе и в Кировской области. В Рудничном госпиталям было предоставлено 13 отдельных зданий, в том числе два двухэтажных здания средней школы на территории радиусом 500 метров. В семи зданиях находились отделения для раненных и больных, было две кухни, продовольственные и вещевые склады, прачечная, ледники для продсклада, конюшня. Была построена вошебойка. Для санитарной обработки и помывки использовалась поселковая баня. В марте 1943 года госпитали приняли первых военнопленных армии германского Вермахта. Это были немцы, венгры, румыны, итальянцы: раненные и больные сыпным и брюшным тифом, открытой и закрытой формами туберкулёза, желтухой, дифтерией, дизентерией. Почти все военнопленные были поражены авитаминозом, многие дистрофией I, II, III степени. По приказу Управления эвакогоспиталей было открыто туберкулёзное отделение на 300 коек. Первым начальником госпиталя № 3007 был назначен Владимир Алексеевич Благовещенский, которого сменил Георгий Александрович Морозов – капитан медицинской службы, переведённый из эвакогоспиталя г. Халтурина Кировской области. Он был не только знающим врачом, но и прекрасным организатором, хозяйственником, имел большой жизненный опыт, был доброжелателен и общителен с людьми. Это был человек, исключительно преданный врачебному долгу, очень хорошо разбирался в международной обстановке. На первом собрании коллектива госпиталя представитель райкома партии сказал: «Работа с вашим контингентом имеет международное значение. На хорошую работу надо мобилизоваться всем, надо организовать повседневную воспитательную работу с врачами, медсёстрами и остальными сотрудниками. Когда-нибудь военнопленные попадут домой и то, как они вспомнят своё пребывание у нас, зависит от вас». В госпитале придавалось большое значение соцсоревнованию и взятию социалистических обязательств. Обязательно включался пункт о скорейшем выздоровлении военнопленных, культурном и уважительном обращении с ними. При поступлении в госпиталь военнопленных была организована служба крови, подготовлено два врача и пять медсестёр, 14 доноров из числа выздоровевших военнопленных. Опытный врач с 17-летним стажем руководил клинической лабораторией. В рентгенкабинете осматривались все поступающие в госпиталь на предмет выявления туберкулёза. В лечении использовался сульфидин, сульфазол, стрептоцид, глюкоза. Для страдающих дистрофией применялось дробное питание. С выздоравливающими проводилась лечебная физкультура, инструктором был комиссованный красноармеец Медведев, имеющий высшее физкультурное образование. В госпитале со штатным числом 800 мест, а реальным - 600 мест, размещалось 1500 военнопленных. На одного больного приходилось 1,1 квадратных метра при двухъярусных нарах. Возникал кислородный голод, условия биологической тьмы. Очень сложные проблемы в госпиталях – это транспорт, вода и топливо. Газогенераторная грузовая автомашина большую часть года не использовалась из-за отсутствия запчастей и совершенно непроезжих дорог. Дров госпиталям на сезон требовалось 7000 кубометров, они завозились лошадьми. Иногда выздоравливающим военнопленным приходилось носить дрова из ближайшего леса. Зимой 1943-1944 года недостаток дров ощущался особенно болезненно. В палатах был недостаток кипячёной воды, иногда посуду приходилось мыть холодной водой. Особенно сложным был 1944 год. Госпиталь, наполненный полутора тысячами больных, имел 600 комплектов белья второй, третьей категории годности. Не хватало зимней одежды, валенок, не было даже тапок для прогулок. С апреля 1943 года до 1 июля 1944 года госпиталь принял 2704 военнопленных. За 1944 год прибыли с фронта и из лагерей 3333 военнопленных. 3 марта 1944 года приняли партию военнопленных, из которых 10 человек умерли при выгрузке. У остальных имелся туберкулёз на фоне тяжелейшей дистрофии. В апреле - новая партия тяжелобольных. К маю в госпитале 1500 военнопленных, из которых 300 в тяжелейшем состоянии. После лечения врачебной комиссией признано годными к физическому труду в лагере 1942 военнопленных. Умерли 870 человек или 26%, из них 265 туберкулёзных больных, остальные – от других инфекционных заболеваний и дистрофии III степени. Многих больных можно было спасти, если бы было хорошим питание: мясо, молоко, животные жиры. Я должен отметить, что, по воспоминаниям В.К. Грудцыной, военнопленных кормили значительно лучше, чем наших солдат. У меня до настоящего времени в памяти такая картина: наш сосед Алексей Николаевич Егошин был комиссован по ранению и работал конюхом, обслуживая госпиталь. Было лето, я и его сын – мой ровесник – пришли к нему на конный двор. Ему помогал выздоравливающий молодой немец. Они все ходили в своей военной форме, на нём был френч серого цвета, какие мы видим в военных фильмах, на голове пилотка, рукава затканы до локтя и волосатые руки. Был обед, он сидел на пороге у входа в конюшню и ел из военного котелка суп, а в руке у него был кусок белого-белого хлеба. Такого хлеба в войну мы не ели и не видели. Этот белый хлеб и этот немец до сих пор у меня перед глазами. Несмотря на тяжелейшие условия работы, огромное количество (до 1500) тяжёлых больных, их скученность в отделениях, недостаточное количество медицинского персонала, недостаточное обеспечение медикаментами, продуктами питания, моющими и дезинфицирующими средствами, бельём, персонал с достоинством выполнял свои обязанности, возвращая к жизни больных военнопленных. Дисциплина в госпиталях была жёсткая. В корпусах поддерживался порядок и чистота, несмотря на то, что полы были некрашеные, их было трудно мыть, они скреблись косарями (это ножи, которые применялись для этих целей). Регулярно проводились генеральные уборки, деревянные нары для больных мылись и ошпаривались кипятком. Ежедневно военнопленные осматривались на завшивленность. Когда поступали эшелоном первые военнопленные - измождённые, больные сыпным тифом (переносчиком этого заболевания является платяная вошь), брюшным тифом, дизентерией, то при контакте с ними заражались и заболевали сотрудники госпиталей. Сыпным тифом, наиболее тяжёлым заболеванием, переболело около 40 сотрудников Рязанского госпиталя, к сожалению, один из них умер. И ни одна вспышка инфекционных заболеваний ввиду принимаемых сотрудниками госпиталей мер не перекинулась на население посёлка! Но больше всего угнетали руководство госпиталей, врачей, сотрудников, часто приезжающие комиссии, в составе которых были сотрудники НКВД, а в госпиталях постоянно находились оперуполномоченные НКВД, – то, что в госпиталях высокая смертность. А раз высокая смертность, то виноваты врачи, что плохо лечат. И начальника госпиталя Г.А. Морозова обвиняют в плохой работе по обеспечению лекарствами и продуктами питания и в том, что он скрывает истинное число выздоровевших военнопленных, что в лагерь их отправлено меньше, чем положено. Нужно отдать должное культуре и порядку военнопленных. Дом, где я жил, находился рядом с двумя зданиями школы, которые разделяла дорога. В одном здании школы находилось первое отделение спецгоспиталя № 1371, в котором находились хирургические больные, а во втором – хирургическое отделение Рязанского госпиталя. Территория отделений была огорожена одним рядом колючей проволоки высотой примерно три метра, по углам стояли вышки охраны. Вся территория хорошо просматривалась, и было видно, чем на улице занимаются военнопленные. Меня, и не только меня, удивляло, как там было красиво. Пешеходные дорожки были уложены битым красным кирпичом, разбиты клумбы с яркими цветами и маками. Валентина Константиновна Грудцына говорит, что так было на всех территориях корпусов, где находились военнопленные, и она удивлялась, где же они брали семена цветов. С 26 августа 1944 года по 1 декабря 1946 года из-за нехватки врачей она работала во втором терапевтическом корпусе субординатором с пленным немецким врачом и переводчиком, который хорошо знал русский язык. Она записывала в историю болезни, что диктовал врач переводчику. Немецкий врач подробно объяснял о болезни военнопленного. Она слушала лёгкие и сердце, и говорит, что и сейчас хорошо помнит хрипы в лёгких, шумы в сердце. Благодарна тому немецкому врачу, что получила хорошую врачебную практику на всю жизнь. В декабре 1946 года её перевели в так называемый рабочий корпус, где находились выздоравливающие военнопленные, старшей медсестрой, врача не дали. За всё приходилось отвечать самой. Она и сейчас хорошо помнит. В 8 часов 30 минут вывести на работу пленных: 30 человек в лес на заготовку дров, 15 человек в прачечную, 10 человек на кирпичный завод, 5 человек за хвоей (ввиду недостатка витаминов из хвои делали настой и поили больных), 8 человек разносили пищу на обед, носили воду. В 9 часов нужно было явиться к начальнику госпиталя на пятиминутку и доложить, сколько людей вышло на работу. Как и врачи, она была включена в график дежурств. Как дежурная была обязана осуществлять контроль за работой пищеблока, вечером и утром - обход всех семи отделений и доклад начальнику госпиталя о всех происшествиях, которые произошли за время дежурства, если такие были. В госпитале находились и военнопленные врачи, сколько их было – не знаем. Среди них был итальянец профессор-хирург, который оперировал наиболее сложных больных. Его помнили и жители посёлка, которых он, по договорённости с начальником госпиталя, консультировал и оперировал в особо сложных случаях. Военнопленные врачи так же честно и добросовестно выполняли свои обязанности, как и русские. Работа медицинского персонала в госпиталях – это действительно героический труд. Многие сотрудники были награждены правительственными наградами. В.К. Грудцына была награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» и медалью «За победу над Германией». В апреле 1946 года Рязанский госпиталь № 3007 и № 3171 объединили. С этого времени по февраль 1947 года было отправлено в лагеря с ограниченной трудоспособностью 806 человек, полноценно годных к физическому труду 600 человек, умерло 247 военнопленных. 21 августа 1948 года госпиталь был расформирован. Я случайно видел, как вели последнюю партию пленных. Шли они колонной примерно 100 человек, были одеты в свою немецкую форму, на боку были прицеплены котелки, какие мы видим сейчас в военных фильмах. Шли они за посёлком по насыпи у нижнего пруда не на ст. Верхнекамская, а на разъезд Южный. Отправили их в Румынию. Пленных сопровождали врач Мария Николаевна, медсестра Зверева, начальник охраны и конвой. В Румынии они передали пленных властям и вернулись домой. В госпиталях какой-либо информации о событиях на фронтах военнопленным не давалось, это было под строжайшим запретом и контролем оперуполномоченных сотрудников НКВД, о чём каждый сотрудник госпиталя был предупреждён, в противном случае грозило очень суровое наказание. Когда им рассказали, что подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии, они не поверили. Поверили тогда, когда их стали отправлять на родину и при пересечении границы увидели, что их везут домой, безмерно радовались. Это рассказывали сотрудники госпиталя, когда сопровождали военнопленных. Я не могу сказать, как бы относились к военнопленным сотрудники госпиталя, сотрудники НКВД, охрана, если бы они знали (или видели сами) о тех зверствах офицеров, солдат и даже врачей немецкой армии по отношению к нашим военнопленным, не говоря уже о раненых и больных, которых никто не лечил – их просто расстреливали, о тех нечеловеческих условиях и издевательствах в концентрационных лагерях. Наверное, отношение было бы несколько другим. Не было бы постоянных комиссий и проверок спецлагерей, не было бы страха сотрудников перед оперуполномоченными НКВД, которые с подозрением относились к работе медперсонала. Но мне кажется, отношение было бы такое же гуманное, и все усилия персонала были бы направлены на выздоровление больных солдат. Милосердие и сострадание всегда было, есть и будет – это свойственно русскому человеку. Хоронили умерших военнопленных на отдельном кладбище рядом с гражданским. Всех умерших вскрывали, хоронили только в братских могилах. Кладбище было в запустении. Прошли годы. Кто-то ещё помнил, что в этом месте были захоронения военнопленных. Ещё в советское время по линии Международного Красного Креста родственники умерших военнопленных обращались к нашим властям о помощи в розыске мест захоронений своих близких. Ответ – в Кировской области спецгоспиталей и, соответственно, мест захоронений не было. И только в начале 90-х годов, когда улучшились наши отношения со странами Западной Европы, с помощью общественных организаций Запада, Международного общества Красного Креста и Красного полумесяца и Всероссийского общества «Мемориал» начался поиск и восстановление мест захоронений солдат и офицеров Германской армии. В середине 90-х годов в п. Рудничный приезжал из Италии богатый барон. Вместе с местной администрацией они осмотрели кладбище. В дальнейшем при его финансовой помощи кладбище восстановлено. Огорожено добротным забором, установлен большой мраморный крест с надписью на итальянском языке. Вновь построенная асфальтированная дорога в п. Рудничный проходит рядом с гражданским кладбищем, и в стороне его хорошо видно кладбище военнопленных с большим мраморным крестом. Ухаживают за местом захоронения военнопленных ученики Рудничной средней школы.
А. Катаев, главный врач Рудничной больницы в 1966-1984 гг.
_________________ Собака бывает кусачей только от жизни собачей...
|