Судьбы, опалённые войной

ХиНа

И поле пахал, и лес валил

Житель Светлополянска труженик тыла С.М. Черницын внёс свой вклад в общую победу над фашистской Германией, работая в колхозе имени Суворова.

Семён Максимович родом из деревни Юркино Кичановского сельсовета Кайского района. В семье он был самым младшим из семи детей. В школу до четвёртого класса ходил в соседнюю деревню Зизяево за три километра, потом учился в Кайской школе. Она находилась за 14 километров, поэтому приходилось в Кае снимать комнату и только на выходные приезжать домой. С начала войны, когда мужиков в деревне не осталось совсем, Семён, как и другие деревенские ребятишки, был уже полноправным работником, хотя ему шёл всего 11-й год.
– Я работал в колхозе, помогая родителям и раньше, – вспоминает Семён Максимович.
– А в войну тем более никто из подростков во время полевых работ дома не сидел. Это была обычная практика в деревне, по-другому и быть не могло. Сначала я выполнял простую работу, потом меня поставили помощником тракториста газогенераторного трактора. В то время для школьника это было почётно и ответственно. Но мы не только «крестьянствовали». Зимой нас, колхозников из трёх кичановских колхозов – «Красная Звезда», имени Суворова и имени Горького, посылали на заготовку леса в Кайский леспромхоз. Работали за Каем, у посёлка спецпереселенцев Скачок. Там снег вокруг деревьев огребали, пилили деревья, сучья рубили и «ледянку» (временная дорога) поливали водой. Пилили и рубили вручную – двуручной пилой да топором.
Потом Семён Максимович работал в колхозе комбайнёром-механиком и трактористом, служил в армии, учился в институте, женился на Галине Григорьевне. В дальнейшем он работал в Лойно и Светлополянске. Из торфопредприятия «Дымное», с должности инженера по контролю за капитальным строительством, ушёл на пенсию. У супругов Черницыных трое детей и четверо внуков.
– Крестьянская закалка мне потом помогала всю жизнь, – говорит Семён Максимович.
– Я с детства привык к работе относиться добросовестно и по-другому работать уже не мог.
М. Котлов, «ПН», 2010 год.

ХиНа

За тех, кто пал в боях
Как только неумолимое время приближает нас к очередной годовщине 9 Мая, память возвращает меня в дни Великой Отечественной войны. Я вспоминаю эпизоды сражений, фамилии своих однополчан, павших в боях. Вот и снова день Победы. А путь к ней начался у стен Брестской крепости…
В ночь на 22 июня я находился на охране государственной границы. Нападение фашистов не забыть никогда. Лишь тот, кому довелось защищать родной край, лишь тот, кто видел землю, залитую кровью, – лишь тот знает, какой ценой досталась нам Победа. Берега Западного Буга стали свидетелями той битвы. Советские солдаты отбивали одну за другой атаки фашистов. Не смолкая, грохотала артиллерийская канонада. А потом в ход пошли самолёты и танки. Это была немецкая техника – своей авиации мы так и не дождались…
На третий день сражений под Брестом тем, кто остался в живых, воевать стало нечем. Все помнили только приказ Сталина – ни шагу назад. Помнили, но отступали. Израненные бойцы разрозненными группами, без связи и боеприпасов, отходили на восток. Полесские болота поглотили многих и стали большой братской могилой.
…Я окончил войну в Берлине. Но помню своих товарищей, не дошедших, не дошагавших до Победы. Они погибли, приближая её, и за то вечная им память!..
А. Чеботарёв. «ПН», 2003 год.

ХиНа

В списках не значится

Каждый раз во время празднования Дня Победы мы, словно девиз, повторяем: «Никто не забыт, ничто не забыто». Как хочется, чтобы эти слова служили руководством к действию, ведь проходят годы, а вместе с ними уходит и память о простых русских солдатах, по каким-то причинам не попавших в списки героев-победителей.

В начале 1990-х годов жительница с. Пушьи М.Г. Костромина с горечью писала в районный архив: «Мне больно и обидно за своего папу, который столько перенёс… Три года на передовой, множество ранений…. И вот о чём болит моя душа: участникам войны и раненым все блага, а моего отца и не вспоминают…». Воспоминания Марии Григорьевны об отце, его фронтовая фотография с тех пор так и хранятся в архивном отделе администрации района. Сама она уже ушла из жизни, а имя Григория Ивановича Винокурова по-прежнему не значится в Книге памяти Кировской области. Дело в том, что в этой Книге содержатся сведения о погибших и пропавших без вести на фронтах Великой Отечественной войны, а Г.И. Винокуров хоть и не дожил до победы, но вернулся домой живым.
Григорий Винокуров родился в 1901 году в деревне Нелысово Минеевского сельсовета, в многодетной семье. По воспоминаниям дочери, до войны отслужил в морфлоте на Дальнем Востоке, а затем работал ветеринарным фельдшером. Женился, один за другим родились четверо детей, и семья жила хорошо, в достатке.
Мария Григорьевна запомнила день, когда отца провожали на фронт – 4 ноября 1941 года, ей тогда было восемь лет. Спустя годы она сделает запрос в Государственный архив и узнает, что старший сержант Г.И. Винокуров служил санинструктором 226-го гв. стрелкового полка 74-й гв. стрелковой дивизии и был награждён орденом Красного Знамени.
Этот орден виден на фотографии, присланной отцом из госпиталя. А рядом – и другие награды, в том числе и медаль «За оборону Сталинграда». Ох, как потом корила себя Мария Григорьевна, что не расспросила отца о его боевом пути! Но тогда, 11 мая 1944 года, когда отец вернулся домой, казалось, что впереди ещё много радостных дней, и времени хватит на всё, в том числе и на расспросы.
М.Г. Костромина подробно описывает, с каким трудом её израненный отец добирался до родного дома: «В это время от Рудничного до Лойно (центра Кайского района) шоссейной дороги не было, весной всё разливалось, и со станции Верхнекамской до райцентра добирались кто на чём, даже на лодках. А отца направили через Вятлаг, от Завода № 4 (сейчас – п. Созимский), потому что от п. Сорды была дорога в гидаевскую сторону. Недалеко от деревни Гонцово была «перевалка», куда колхозники свозили на сдачу картофель и овощи – вот до этого места отца довезли на машине, позвонили нам, и моя старшая сестра верхом на лошади отправилась встречать отца. Поэтому он не смог сразу попасть в Лойно, где был военкомат, и встать на военный учёт. Дома он сколько-то прожил – не на чём было ехать в Лойно, шла посевная, все лошади были заняты. От нас до Лойно – 40 километров, а отец после ранения ходил с тросточкой. Наконец, ему дали лошадь для поездки в военкомат, правда, плохую. Через 15 километров пути лошадь устала и дальше не пошла. Отец отправился в Лойно пешком. В д. Угрюмово он зашёл к одной старушке. Там ему стало плохо, но бабушка оказала ему какую-то помощь, и он решил идти дальше. Но когда он немного отошёл от деревни, ему вновь стало плохо, он упал и умер на берегу оврага. Какой-то старичок обнаружил папу, его зачем-то ещё возили в Лойнскую больницу, а когда привезли хоронить домой, то ордена Красного Знамени на груди отца почему-то уже не было».
Ещё М.Г. Костромина помнила, что в районной газете «Кайский горнорабочий» был опубликован рассказ о ратном подвиге санинструктора Г.И. Винокурова, и после этого Мария вместе с младшим братом радостно бегали по деревне: «Наш папка – герой!».
Медаль «За оборону Сталинграда» и вырезку из газеты вдова Г.И. Винокурова бережно хранила до самой смерти, но прожила она, к сожалению, недолго.
«Когда отец вернулся, то сказал маме: «Кто это так Богу за меня молился? Пули свистели прямо надо мной, но в голову не попали», – вспоминала Мария Григорьевна. – И надо же было такому случиться, что отец так мало пожил… Мы, четверо детей, остались босые и голодные, летом питались травой, а зимой картошкой и мякиной. Какой-нибудь лапоть на улице найдём, как-то починим и опять носим… Выжили все, а вот мама заболела и умерла вскоре после отца».
Прошли годы. Ветеранов Великой Отечественной войны, солдатских вдов окружили почётом, а Мария Георгиевна по крупицам собирала сведения о своём отце, потому что со временем и его фронтовая медаль затерялась, и подшивки газеты «Кайский горнорабочий» нигде не сохранились. Дядя Ф.Т. Евсеев рассказал ей запомнившийся эпизод из рассказа вернувшегося с фронта Г.И. Винокурова: «Мы втроём попали в окружение, заскочили в какой-то завод, а там немцы, и много. У нас были гранаты, и мы уничтожили фашистов, а потом присели на какой-то станок. Вдруг рядом разорвался снаряд. Товарищей, сидевших по краям, убило, а я остался живой, но ничего не помню, потому что очнулся только в госпитале. А домой уже ушла похоронка…»
Боль за отца сопровождала М.Г. Костромину до самой смерти. «Он умер словно пропащий человек, как будто нигде не воевал, и никакой памяти о нём нигде не осталось – кроме нас, детей, никто о нём не знает», – горестно сообщала она в своём письме в районный архив. Волновалась, что ей не поверят, предлагала выслать сохранившиеся документы, сообщала координаты дяди, который больше запомнил, так как был старше.
Мы решили восстановить справедливость хотя бы сейчас, спустя 70 лет после смерти Г.И. Винокурова. К нашему удивлению, в районном военкомате поначалу не нашли никаких сведений – и мы решили, что он призывался на фронт из другого района (дочь смутно помнила, что отец вроде бы учился в Омутнинске). В поисковых системах, созданных для розыска данных об участниках Великой Отечественной войны, нам не удалось отыскать каких-либо сведений о санинструкторе 226-го гв. стрелкового полка 74-й гв. стрелковой дивизии старшем сержанте Г.И. Винокурове (пока не удалось, ведь электронные базы данных постоянно пополняются).
Но в районном отделении ЗАГСа смогли нам помочь – там отыскалась запись акта о смерти, из которой следует, что житель д. Нелысово, колхозник к/х «Герой труда» Г.И. Винокуров умер 28 июня 1944 года от разрыва сердца. А потом сотрудник отдела военного комиссариата Кировской области по Верхнекамскому району Т.А. Гонцова, сначала сделавшая запросы в соседние районы, откуда пришли сообщения, что Г.И. Винокуров из Омутнинского и Афанасьевского районов на фронт не призывался, отыскала нужные сведения: в «Именных списках призванных и отправленных в Советскую Армию», начатых 10.07.1941 г., нашлась запись о том, что Г.И. Винокуров был направлен Кайским военкоматом в распоряжение командира флотского экипажа г. Владивостока 5 ноября 1941 года.
Почему Г.И. Винокуров попал не на флот, а стал санинструктором 226-го гв. стрелкового полка – непонятно, но мы не теряем надежды отыскать и другие сведения о нём и верим, что когда-нибудь всех героев той страшной войны назовут поимённо. И никто не будет забыт.
Наталья Хитрова.

ХиНа

Пусть не будет больше войны!

Днём 22 июня 1941 года радио голосом Левитана сообщило о нападении Германии на СССР и объявило о начале войны. Мне было тогда 12 лет. помнится, как женщины с криком и плачем выбегали на улицу, рвали на себе волосы, потому что их мужей и сыновей отправляли на фронт. Призывали всех, кому исполнилось 18 и не было ещё 45 лет.
Из нашей школы, а я тогда перешла в 6-й класс, почти весь выпускной 10-й – и мальчики, и девочки – ушли на войну добровольцами. Тогда же призвали и всех шофёров вместе с автомобилями. И вот вереница машин: водители за рулём и мобилизованные в кузовах, направилась в Омутнинск. Из тех бойцов, которые первыми отправились на фронт, мало кто вернулся домой. Потому что именно они приняли на себя первые удары немцев. Так и мои братья сложили свои головы.
За первый год войны все продуктовые припасы истощились, и начался настоящий голод. Мы – подростки бегали и промышляли хоть какую-нибудь еду, а вот мой брат 1940 года рождения был ещё совсем малышом. Он всё время лежал в постели: ноги, руки, как былинки, живот вздутый, на него было жалко смотреть. Что мы принесём, тем он и кормился. Не знаю даже, как он выжил.
В то время было не до учёбы. Отца не было, а нас у мамы – пятеро детей. В 1943 году, проучившись одну четверть учебного года, я пошла работать. На завод меня не взяли, так как была слишком маленькая. Зато меня приняли на почту носить телеграммы. Они шли тогда огромным потоком, а особенно на завод. Именно тогда наш «Кирскабель» перешёл на военное положение – начал выпускать продукцию для сборки самолётов.
Какое я испытывала счастье, когда телеграмма приходила на хлебозавод, ведь его директор Н.Н. Гущин никогда не отпускал меня голодной! Он каждый раз велел повару накормить меня. Это чувство радости я помню до сих пор.
Сейчас, по прошествии 70 лет, люди начинают забывать об этой великой трагедии русского народа, а я не забыла ни одной детали из тех жестоких лет. Остались единицы фронтовиков и нас – детей войны, которые пережили все эти ужасные испытания.
Я хочу обратиться к молодым. Будьте добры и внимательны, не давайте оголтелым силам, которые вторглись с запада на Украину, просочиться в ваши ряды. Пусть жизнь вам будет в радость, всегда светит солнце и будет чистое небо над головой. Пусть не будет больше войны, а воцарятся мир и спокойствие.
Н.А. Маренина.

ХиНа

Три жизни Василия Бевза

Не мог даже и предположить Василий Сергеевич Бевз, что жизнь забросит его в маленький посёлок под названием Барановка на севере Кировской области.

Да и действительно, как он мог сюда попасть?.. Родился в небольшом украинском селе неподалёку от Киева, родители трудились в колхозе, рядом подрастали сёстры. Жизнь казалась большой и безоблачной, только бы поскорее вырасти, стать взрослым, а там все пути открыты.
Но в дело вмешалась война. В 1941 году Василию шёл пятнадцатый год. Приближавшийся фронт пугал какой-то тревожной неопределённостью. Что будет, неужели немцы придут в село?
Они пришли. Когда вдали, приближаясь, затарахтела немецкая техника, мать спрятала детей под печкой. Немцы, войдя в село, начали с того, о чём рассказывают современные книги о войне: конфисковали скот. «Тащили за уши поросят, кур хватали, – вспоминает Василий Сергеевич. – Потом принялись за людей».
Нет, расстрелов не было. Немцам нужна была рабочая сила, поэтому молодёжь увозили в город, заталкивали в вагоны и отправляли в Германию. Эта беда коснулась и семьи Бевзов – старшую сестру Василия угнали на запад, ей пришлось работать на немецкого фермера. Однако сельчанам, можно сказать, повезло – немцы не расположились здесь на постой, они просто время от времени наезжали в село в надежде поживиться. Услыхав об их приближении, дети спешили укрыться в лесу. Такая уж у них началась жизнь – суматошная и опасная, день и ночь с оглядкой…
Однако игра с немцами в прятки не мешала ребятам и работой заниматься. В селе забот много. Скотину, правда, уже почти не держали – толку от неё, если всё равно немцы отберут. Время в основном проводили в поле, потому что война войной, а хлеб ждать не станет. За урожаем немцы тоже следили зорко, вывозили, колхозникам оставались крохи, поэтому в памяти Василия Сергеевича военные будни – это время голода.
Потом появились партизаны. В лес уходили жители окрестных сёл, красноармейцы, не сумевшие выбраться из окружения. Жить стало чуть полегче – партизаны помогали сельчанам чем могли, предупреждали их об опасности. «Нас бы погибло гораздо больше, если бы не они», – утверждает Василий Сергеевич.
Ребята, конечно, старались держаться поближе к партизанам. Именно их связной предупреждал сельчан об очередной облаве, чтобы молодёжь успела скрыться. Он же давал ребятне задания – куда-то сбегать, что-то узнать. Мальчишки рыли рвы, чтобы не пропустить немецкую технику, выполняли и другие партизанские поручения. Но об этом Василий Сергеевич вспоминает неохотно – может быть, не хочет говорить, а возможно, многое уже и забылось, ведь эта военная жизнь прошла так давно…
Как бы то ни было, а маленькое украинское село пережило оккупацию, и после того, как немцев погнали обратно на запад, к границе, Василия призвали в армию. Он прошёл обучение на курсах сапёров и с 1944 года был отправлен на разминирование украинских полей. Через два года он уже стал командиром сапёрного отделения. Работа была тяжёлая, всякого пришлось навидаться. И Василий Сергеевич до сих пор вспоминает овраг где-то под Уманью, в котором фашисты сжигали людей. Жирного серого пепла было столько, что ноги сапёров увязали в нём по колено…
В 1951 году Бевза демобилизовали, а вскоре он познакомился со своей будущей супругой. Евгения работала в охране МВД и родом была из вятской глубинки, из Белой Холуницы. Ей, тоже повидавшей всякого, хотелось вернуться домой, к семье. Отправился за женой и Василий Сергеевич. Он выучился на электромонтёра и был отправлен в Поломский леспромхоз. И очутился в Барановке.
Мирная послевоенная жизнь тоже не была лёгкой. Однако со всеми трудностями люди, закалённые вдвойне, справлялись и не сетовали на невзгоды. И спроси сейчас Василия Сергеевича, жалеет ли он о чём-нибудь – ответит, что не жалеет. С супругой они прожили долгую и счастливую жизнь, воспитали двоих детей. Сын и сейчас живёт с отцом в Барановке. После того, как Евгения Михайловна ушла из жизни, они остались вдвоём, дочь где-то далеко под Калининградом. Содержат огород, хотя здоровье у Василия Сергеевича уже не то. Зрение подводит, поэтому газеты ему читает сын. Полечиться бы, но до больницы ещё добраться нужно, да и не любит Василий Сергеевич по больницам ходить, говорит, что надоедать врачам не хочет. Так и живёт. В посёлке его жалуют, знают, что плохого от Бевза никому никогда не было, всегда он вежливый, всегда доброжелательный, а в глазах, видевших войну, улыбка и спокойная доброта. Когда жизнь не озлобляет, когда понимаешь, что иначе не могло быть – это счастье.
О. Богомолова, «ПН», 2007 год.

ХиНа

Живите спокойно…

Многие документы, хранящиеся в архивном отделе администрации района, вызывают невольный трепет. Вот несколько пожелтевших от времени бумаг. На тетрадном листе в клеточку – аккуратно выведенные слова… «Добрый день! Здравствуйте, многоуважаемая жена Анна Васильевна, дети Вася и Паша. Шлю я вам свой пламенный сердечный привет и массу наилучших пожеланий в вашей жизни.
Во-первых, мне хочется вам сказать, что я ежедневно ждал от вас письма, хотелось узнать, как вы живёте в настоящее время. Но, не дождавшись вашего письма, решил написать вам пару строк о некоторых моментах своей жизни. Я свой курс учёбы закончил, за учебный период, что от меня требовалось, я выполнил с честью, и те знания, которые для меня требовались, я получил. Сейчас еду на фронт с новыми силами добивать озверевшую банду разбойников – немецко-фашистских захватчиков. А домой вернусь только с победой. По данному адресу больше письма не пишите, пока не пошлю новый адрес. Но и теперь прошу не волноваться. Живите спокойно, работайте и всемерно помогайте фронту. Детей учи, пока есть возможность, чем будет возможно, я помогать буду. Пока у меня всё. Затем передайте привет от моего имени всем родным и знакомым.
Пока до свидания и крепко целую вас на прощание. Остаюсь жив и здоров и вам желаю доброго здоровья. 28.12.1943 г.»
Это письмо написал Поликарп Парфёнович Цылёв. С фотографии куда-то вдаль смотрит серьёзный подтянутый мужчина в военной форме. В свидетельстве о рождении записано, что родился он 21 июля 1907 года, а его родителей звали Парфён Степанович и Анна Спиридоновна.
А вот и ещё один документ – затёртый клочок разлинованной бумаги, наверняка политый горькими слезами: «Извещение. Ваш муж лейтенант Цылёв Поликарп Парфёнович, уроженец Кировской области, Омутнинского района, Верховского сельсовета, д. Кочкино, в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, был убит 10 февраля 1944 года в Городокском районе Витебской области. Настоящее извещение является документом для ходатайства».
Вся жизнь П.П. Цылёва уместилась в нескольких разрозненных бумажных листах, которые кто-то когда-то вместе с его фотографией передал в районный архив. Один из тысяч верхнекамцев, погибших на фронтах Великой Отечественной войны, он оставил для потомков самое главное: обещание вернуться с победой и наказ жить спокойно, работать и учить детей. В коротком письме простого русского солдата – уважение к жене, забота о детях, родных и близких, любовь к родине и уверенность в том, что враг будет разбит. Он не строил планы на будущее, потому что знал: будущее может быть только после победы.
Поликарп Парфёнович Цылёв не дожил до 9 мая 1945 года, но он успел сообщить жене и детям, что с честью выполнил свой долг.
Наталья Хитрова.

ХиНа

Шильников Александр Александрович родился 27 октября 1922 года в Кирсе. На фронт призван Омутнинским РВК. Воевал в звании старшего лейтенанта, командиром взвода. Погиб в 1943 году. Похоронен в деревне Кожуровщина Лиозненского района Витебской области. Был перезахоронен в мемориале, находящемся в деревне Гладенки.
Родные Александра Александровича, по словам его сестры А.А. Юшковой, в июне 2013 года посетили мемориал и привезли горсть земли, которую захоронили на Кирсинском кладбище, рядом с могилой родителей героя. Там же в 2014 году был поставлен памятник Шильникову А.А.

ХиНа

Петрашко Александр Цезаревич родился в 1924 году в Минской области в деревне Чистяки. В восьмилетнем возрасте проделал путь вместе с раскулаченными родителями в Верхнекамский район. В п. Рудничном закончил 9 классов. После школы работал кочегаром на паровозе. В 1942 году, в возрасте 18 лет был мобилизован на фронт. Пешком шёл до Омутнинска, где был призывной пункт. Попал в 146-й полк на Степном фронте. Был в стрелковом полку пулеметчиком. Через год назначен командиром стрелкового отделения. Служил в разведке. Участвовал в боях Корсунь-Шевченковской группировки. Потом дивизия сражалась на Курской дуге. За взятие в плен немецкого генерала был награжден орденом Славы III степени. Освобождал Вену, Будапешт, Австрию.
Демобилизовался в 1947 году. Награжд`н орденами и медалями за боевые заслуги. После войны вернулся в п. Рудничный. Сначала работал на железной дороге кочегаром, затем машинистом паровоза. За трудовые заслуги награждён орденом Октябрьской революции, являлся победителем соцсоревнований. Был отличным удачливым рыбаком. Вырастил двух сыновей. Умер в 1990 году в п. Рудничном после тяжелой болезни.

ХиНа

Горшков Николай Алексеевич родился в 1920 году, в Кирсе. Был призван в Красную Армию в 1940 году Омутнинским райвоенкоматом, служил на Дальнем Востоке, на станции Завитая танкистом.
Когда началась война, писем от него родные долго не получали. А в 1942 году пришло известие о том, что Горшков Н.А. пропал без вести. Но после этого родственники получили от него письмо, в котором Николай Алексеевич писал, что попал в окружение, целый месяц из него выбирался, а теперь поедет на восток, за танками. Здесь же он поделился известием о том, что «на его глазах в танке сгорел Мишка Смехов». После этого вестей от Николая больше не было, а позже снова пришло письмо о том, что он пропал без вести.

ХиНа

Смехов Михаил Николаевич родился в Кирсе. Сведений о нём осталось очень мало. Родственники знают, что он был призван на фронт Омутнинским РВК и погиб на Курской Дуге. Перед смертью успел повидаться со своим родным братом. Больше о нём ничего не известно. Нет упоминаний о погибшем и в Книге Памяти.

Судьбы, опалённые войной

Кто сейчас на конференции