Судьбы, опалённые войной

ХиНа

В нашей семье на фронтах Великой Отечественной войны погибли три брата: Иван, Николай и Анатолий. Родители получили три похоронки, а еще извещение о том, что я пропал без вести. Сколько горя они пережили, сколько слез пролили.
Я очень хорошо помню тяжелейшие бои 1941 года под Брестом. Там похоронен мой друг Александр Глуходит, умерший на моих руках. Ему было всего 22. Наш полк под командованием Героя Советского Союза майора Гаврилова сражался до последнего солдата. Погибая, они не просили милости у врагов. На мемориальном мраморном щите увековечена имена сотен героев – защитников Брестской крепости…
В 1947 году я побывал в Бресте, но в списках погибших не нашел своего товарища. Я писал в Полтаву в облвоенкомат, родителям, но никто не отозвался.
Смотрю сейчас в военный билет и вижу запись, что я старшина 34-го полка воевал с 22 июня 1941 года. Что же, солдаты 41-го, первыми встретившие врага, оказались забытыми? Да, в те скорбные дни в штабах не существовало наградного отдела. Вся страна не ожидала опасности, было не до почестей и наград. Герои 41-го погибали безмолвно. Многие оказались похороненными безвестно.
Но наше поколение всегда будет помнить воинов, сложивших свои головы на границе. Они защищали Родину. Память о них не подвластна времени. Они будут вечно живыми.
А. Чеботарев. «ПН», 2002 год.

ХиНа

Как жить-доживать?

Старожилу п. Камского Анне Васильевне Санниковой есть что рассказать о прошлом своего родного села – более полувека здесь живёт – и сравнить с настоящим моментом.
Она принадлежит к поколению детей военной поры. Родилась в Чакушах (Чакушский сельсовет объединял в своё время более десятка деревень вокруг Южаков).
С первых дней Великой Отечественной войны, когда ей было всего 6 лет, а младшей сестре 8 месяцев, отца призвали в армию. На фронт ушли практически все мужики. И тяжёлая крестьянская работа в колхозе «Ленинский путь» легла на плечи женщин. А дети им активно помогали. Уже с 9-летнего возраста маленькая Аня стала принимать участие в полевых работах.
– Иначе было нельзя, – объясняет Анна Васильевна. – Время-то военное… В меру силу приходилось работать. Мальчишки постарше идут за плугом, а я понужаю – плёткой погоняю быков. В войну всех лошадей для нужд на фронт забрали, поэтому приходилось на быках пахать. А порой бабы сами в плуг впрягались, но поля к севу вовремя готовили. Мы, дети, видели, как тяжело приходилось нашим матерям. В куклы поиграть охота, а некогда. Днём в колхозе какую-то несложную работу выполняешь, чтобы матери лишний трудодень поставили, а вечером лапти плетёшь. Голодно было… Большой трудналог платили – яйца, шерсть, масло, молоко, мясо. Всё забирали почти даром. А попробуй не уплати налог –последнюю корову-кормилицу со двора уведут. Тогда вообще, считай, не выживешь. Так что приходилось самим не доедать, а продналог сдавать государству.
Отца Анна Васильевна так и не дождалась: он и три его родных брата погибли на фронте. Пришлось матери одной поднимать детей. Послевоенное время сытости в деревню не принесло. Нищета и лишения прочно держали колхозников в своих объятиях. И в 1950 году мать решила уйти из колхоза и трудоустроиться в леспромхоз.
–Пришли мы в Камский – в рваных лаптях, голодные. Тогда в посёлке только одна улица была – Ленина, а за околицей тайга. Кругом работа кипит. Строители расчищают местность и возводят дома, рабочие заготовляют лес и на конной тяге подтаскивают его к Каме – готовят к сплаву. Посёлок рос прямо на глазах. Чистый, красивый, ухоженный. Работали, конечно, на совесть, ударно, план постоянно выполняли и перевыполняли. А сейчас… – А.В. Санникова показывает рукой на вторую половину своего дома с заколоченными окнами. – Разъезжается народ. Кто куда. А нам, старикам, ехать некуда, здесь будем доживать свой век. Только дожить бы хотелось по-человечески, чтобы крыша над головой не текла и стена не разрушилась. Ремонтировать надо жилье, а некому. Как некому, если в поселке безработных пруд пруди? Но никто не спешит ремонтировать. Обходитесь, говорят, своими силами и средствами. А у меня ни сил – 70 лет скоро исполнится, ни средств – пенсия 800 рублей. А разве мы, старики, не заработали, чтобы о нас позаботились?
М. Котлов. «ПН», 2003 год.

ХиНа

В январе 2009 года Нине Николаевне Ивановой исполнилось 90 лет.
За долгую жизнь пришлось повидать всякое, но главное воспоминание – Великая Отечественная война. Нина Николаевна в 1943 году ушла из Кирса добровольцем на фронт. Служила она в роте связи 16-го гвардейского авиаполка. Война для неё закончилась в польском городе Белосток. После победы Нина Николаевна сначала жила в Донбассе, а потом вернулась в Кирс и до пенсии работала крановщицей на кабельном заводе.
На груди Нины Николаевны – орден Отечественной войны II степени, медали и множество других наград. О каждой из них ветеран может многое рассказать. Ведь это – свидетельство целой жизни, которую она прожила достойно.

ХиНа

Года – не беда, коль душа молода

Жительница Кирса Таисья Егоровна Едигарева родилась 16 апреля 1921 года в деревне Каторжата Белохолуницкого района. Отца она не помнит. Мать работала в колхозе и воспитывала троих детей: кроме младшей Таси в семье были ещё старшие брат и сестра.
Долго учиться Тасе не пришлось – семья голодала. Окончив всего четыре класса, она в 12 лет пошла работать в колхоз, чтобы «не висеть лишним голодным ртом на шее матери и заработать кусок хлеба». Её поставили возничей на перевозку грузов на лошади. Тася была маленького роста, щупленькая. Чтобы не упала с лошади, старший брат привязывал её к оглобле. Вот так, «возле оглобли», и ездила, чтобы заработать лишний трудодень.
В 18 лет Таисья вышла замуж за колхозника из другой деревни, и у них родилась дочь. А вскоре началась Великая Отечественная война. Всех мужиков забрали на фронт, в деревне остались одни бабы. И лошадей тоже угнали на военные нужды. Пахать землю приходилось на быках.
Таисью мобилизовали на трудовой фронт и отправили на лесозаготовки. С восхода солнца и до заката она вместе с другими ручной пилой валила деревья и топором обрубала сучья. Поздно вечером возвращалась в барак, где толком ни обсушиться, ни отдохнуть из-за тесноты было нельзя. Продуктов не хватало, есть хотелось всегда. Часто голодали. Чтобы выжить, приходилось есть и кору, и траву. Тёплой одежды и зимней обуви тоже не было. Многие ходили всю зиму в лаптях и холщовых юбчонках, простывали, болели, умирали. Но никто не роптал, знали, что там, на фронте, ещё тяжелее.
В марте 1943 года Таисья Егоровна переехала в Кирс и устроилась стрелочницей на железную дорогу. Работа очень ответственная и не менее трудная, чем на лесозаготовках. Трудная, потому что приходилось обслуживать два поста, расстояние между которыми с километр. Порой бежать надо было сломя голову, чтобы успеть перевести стрелку.
В Кирсе у неё родились ещё два сына и дочь. Таисья Егоровна долгое время работала мотальщицей на заводе «Кирскабель», в цехе № 8, неоднократно награждалась почётными грамотами. В 1976 году она вышла на пенсию.
У Таисьи Егоровны четверо внуков и четверо правнуков. Несмотря на свой солидный возраст, она до сих пор участвует в их воспитании и говорит, что «года для неё – не беда, коль душа молода».
Таисья Егоровна состоит на обслуживании в отделении социального обслуживания на дому КЦСОН. Коллектив комплексного центра социального обслуживания населения от всей души поздравляет Таисью Егоровну с юбилеем, желает ей здоровья и долгих лет жизни.
Е. Шулакова, заместитель директора Верхнекамского КЦСОН. «ПН», 2011 год.

ХиНа

Великая цена счастья

Александру Андреевну Бартову можно назвать ровесницей революции, так как родилась она в 1916 г. Силкино – деревенька ее молодости и зрелости. Раньше в Верховье было много деревень: Плотниковы, Бартово, Кочкино, Семино, Бараниновы, Силкино.
Отец Андрей Степанович Силкин крепко держался за землю, имел свой надел, была пара лошадей, две коровы. Мать Анна Андреевна была под стать мужу, бралась за любую работу, так как нужно было кормить семью, в которой шестеро детей: Николай, Василий, Иван, Александра, Маруся, Петр. Жизнь не баловала Александру и потому не приучила ее к безделью, только в школе ей не пришлось учиться, с 13 лет пошла работать.
– Хоть и маленькая была, худенькая, – вспоминает Александра Андреевна, а не знаю, как в мои руки приходила та сила, все делала: и жала, и косила, и молотила. Все, что в нашей земле выросло, мои руки перебрали, перещупали.
В 30-х годах вступили в колхоз, старшие братья завели свои семьи, ну и я в 1933 году вышла замуж за Гаврилу Гавриловича Бартова, вместе в колхозе работали, жали жнейкой на конях, снопы вязали. В деревне было много неграмотных, поэтому организовали ликбез. А мне тогда уже 19 лет было, но я выучила все буквы, научилась читать и писать. Привезли на всех четыре азбуки. Собрали всех старух, они сидят палочки и крестики пишут, а нам, молодым, смешно над ними, сидим хохочем. Вроде бы и жить хорошо начинали. А здесь война проклятая подоспела. Когда узнали весть о войне, это было что-то страшное и неожиданное.
Еще тяжелее пришлось Александре, когда пришла повестка ее мужу Гавриле Бартову.
– Шура, береги деток, да и сама не надрывайся, ведь все-таки тебе рожать скоро, – муж говорил, голос его был тихий, непослушный, хотелось много сказать, но мешал ком в горле. Слезы застилали Шуре глаза, но нужно было прощаться, она глядела ему вслед и заклинала: господи, хоть бы ты вернулся!
Забрали коней на фронт, пахали на быках, колхозная работа и так нелегкая была, а еще всякие трудоповинности, то лесоповал, то сплав, то дорожные работы, и всюду Александре дело доставалось. Какие только тяжести не вынесли её хрупкие плечи.
Проходило время в ожидании писем с фронта. Тревожилась Шура и из-за приближения родов, но это случилось, когда она пошла по ягоды. Стоял сентябрь 1941 года. До обеда пособирала, заболел живот. “Вот здесь и придется рожать, – подумала она, – лучше бы дома, но до деревни не дойти”. Так, в лесу, возле п. Пещеры, у речки Тарасовки и родила она мальчонку. Ребенка завернула в платок и кофту, пестерь с ягодами за спину, жалко бросить, и пошла тихонько домой. А по дороге едет мужик на лошади, везет на телеге дочь, эвакуированную из Ленинграда. Посадили Шуру на телегу, а та баба диву далась, как это, пошла в лес и родила да еще два ведра брусники тащит. А мужик ей говорит:
– Э-э, русская баба еще не то сможет.
Довезли до деревни Силкино, мать выскочила из дома, бежит навстречу – “никак наша Шурка идет!” И отец за ней на костылях торопится. Ногу ему поездом обрезало.
На другой день пошла в Кочкино ребенка записывать, а ей там и не верят, что родила. Никаких декретных тогда не было. На четвертый день вышла она на работу. Работала за мужа лесником, проверяла участки, косила сено для лесхоза. Но в 1942 году перешла работать дояркой, работала без выходных , на себе таскала все корма.. Помогали выжить грибы, ягоды, корова-кормилица. Сдавали мох вместо ваты , в Песковку возили, за это давали сахарин. Один кусочек бросишь в самовар, и сладко. Муж воевал на границе с Японией, вернулся в 1946 году, целый месяц везли их с Дальнего Востока до Яра, весь израненный, но все-таки живой. Муж долго болел, выходила его Александра. Опять пошел работать в лесничество, она перешла в телятницы и до пенсии работала на ферме. Родились у них после войны еще четверо детей: Галина, Валентина, Александр, Нина.
– После войны, – продолжает Александра Андреевна, – работали за трудодни, да ведь как работали? Без передыху! Каждая пара рук на учете была. Это не то что сейчас – срамота! Сенокос, жнитва, а люди гуляют табунами, гогочут, глаза бы мои не смотрели, развели безработицу. Гибнет матушка Россия. Какой везде хаос – ужасно. Совхозы на грани развала! Луга засорены и покрылись зарослями. Лес везде гибнет, пашни запускаются. Доламываются последние дома в брошенных деревнях. Изредка там встретишь доживающих свой век пенсионеров.
Крик души человека, привыкшего, чтобы к земле относились бережно и уважительно, но не видящего доброго отношения к ней.
– Смотрю сейчас, – продолжает бабушка, – как бабы с мужиками ругаются и зло берет. Придет мужик с работы выпивши, так она его загрызть готова, сразу разводом грозит. А мой муж хоть и изранен был, болел, но все делал своими руками. Жили с ним хорошо. Была не бита, не колочена, вот я и думаю, с чего это собачатся супруги, ведь случись что, будут от отчаяния выть.
В 1976 году супруги переехали в Кирс, купили небольшой домик, с огородом, в котором и сейчас Александра Андреевна сама прополет и посадит, огурцы, помидоры законсервирует, потом всех угощает.
В 1980 году умер муж, потом опять трагедия – умирает дочь Галина. Александра Андреевна берет на опекунство внучку Катю, устраивает ее в детский сад, сама там же работает сторожем, затем переходит сторожем в комхоз.
Из девяти детей сейчас остались трое. Сестра Мария Шумкова в боровой части живет, в гости ходит, постоянно рядом сын Александр и сноха Валентина.
У А.А.Бартовой восемь внуков, девять правнуков. Богатое наследство. Да, жизнь прожить – не поле перейти, все было в жизни – горе и радости. Человек старой закалки в свои 86 лет не теряет оптимизма, любит острое слово, шутку. И эта женщина знает цену счастью.
Л. Рябинина.

ХиНа

Солдатская вдова

Кто-то из писателей сказал: “Бабье счастье мимолетно. Полежит утреннюю зорьку на мужней руке и вспоминает потом всю жизнь”.
Л.Т. Хорошева – солдатская вдова, одна из таких женщин с мимолетным счастьем. Она живёт в своём доме по улице Гагарина в п. Рудничном. Дом построен ещё до войны мужем и свёкром. Крепкий, с наличниками, самый настоящий деревенский дом со скрипучими половицами в сенях и домашними половиками на кухне и в прихожей. Я его, право же, не променял бы и на каменный двухэтажный особняк, который стоит чуть повыше на горе.
Лидия Тимофеевна родилась в д. Большая Горшковка 24 марта 1918 г. в многодетной семье. У Дарьи Матвеевны и Тимофея Михайловича воспитывалось семеро детей: два сына и пять дочерей. За давностью времени в живых кроме Лидии осталась только Таисия, живущая в Песковке.
Семья занималась сначала сельским хозяйством. С появлением рудника жители перешли работать на производство. Лида закончила семь классов средней школы, которая располагалась тогда в деревянном двухэтажном здании. Перед войной вышла замуж за Алексея Матвеевича Хорошева. Он вместе с отцом приехал из Горевки. Жили хорошо. Алексей работал машинистом экскаватора, а Лида – лаборантом химлаборатории. Появились дети. Они сейчас уже давно выросли и определились в жизни.
Лидия принесла мне “Книгу Памяти”, которая хранится у неё как реликвия. Там в том числе говорится и об Алексее Матвеевиче Хорошеве. «Призван Кайским РВК, сержант, стрелок 882 КСП 290 СД. Погиб 09.09.43 г. в Смоленской области у д. Сергеевка».
Вот так война оборвала жизнь 32-летнего семьянина, и начался отсчёт жизни солдатской вдовы, которая длится уже 57 лет.
Российские вдовы
Я их понимаю.
При встрече много не говорят.
Скромные пенсии получают.
На случай в загашнике водку хранят.
Вспахать огород или дров привезти.
Денег не надо – пол-литра гони.
Сильные духом, нуждою задавлены,
Трудятся, времени не замечают.
Слёзы скупые обидой разбавлены
На могилах не засыхают.
Показала Лидия и извещение о смерти мужа – похоронку. Копию её хранит как семейную драгоценность и гордится супружеской верностью. Замуж больше не выходила – жила одна.
“Скажите, Лидия Тимофеевна, вашего мужа взяли в армию и больше вы его не видели?” – поинтересовался я. “Нет, видела, приезжал летом во время войны на короткую побывку. Жил месяца два дома. Его отпускали после ранения подлечиться. В руку был ранен. Он носил чёрную перчатку, чтобы скрыть увечье. Уехал, и всё. Потом пришла похоронка”. “А где вы жили без мужа?” “Вот в этом доме свёкра. Держали корову и вели хозяйство. Матвей Степанович умер в 42-ом, и я жила с двумя золовками – сёстрами мужа, Анной Матвеевной и Татьяной Матвеевной”. “А кто вам сейчас помогает?” – спросил я. “Приходят дочери, бывают и внуки”, — ответила Лидия Тимофеевна.
Вот так и живёт солдатская вдова на свою скромную пенсию 800 рублей и не жалуется. Одному Богу известно, сколько в душе терпения у наших российских вдов. А может, в этом их сила?
В. Пеплов, п. Рудничный. «ПН», 2002 год.

ХиНа

Против Квантунской армии

воевал ветеран Великой Отечественной войны Л.А. Булатов

Семнадцатилетним парнишкой в начале ноября 1943 года он решил пойти добровольцем на фронт. Решил, потому что в феврале 42-го его отец погиб на Калининском направлении. Но воевать с фашистами Леониду не пришлось, на фронт он не попал.
Леонида Андреевича, уроженца Унинского района, в Кировском облвоенкомате определили в команду, которая формировалась для отражения агрессии с востока, со стороны Японии. Служил он в Приморском крае на границе с Китаем в противотанковом артиллерийском полку.
Боевые действия для него начались 9 августа 1945 года во время Маньчжурской операции, которую предприняли советские войска для разгрома Квантунской японской армии. Леонид Андреевич был к тому времени командиром орудия и участвовал в непосредственном артиллерийском обстреле обороны японцев и дальнейшем их разгроме.
Ветеран вспоминал, что к обороне японцы подготовились основательно. Укрепрайоны противника проходили в несколько эшелонов, толщина стен бетонных дзотов доходила до 4 метров. Такую оборону надо ещё сломать. Но перед наступательной мощью наших войск (одновременный массированный удар по противнику нанесли авиация, артиллерия, танки и Тихоокеанский флот) Квантунская армия не устояла. Уже 19 августа японцы почти повсеместно стали сдаваться в плен.
– За исключением смертников, – уточнил Леонид Андреевич. – Этих приходилось зачастую взрывать вместе с дзотом. Потому как сдаваться смертник не будет ни при каких обстоятельствах, а лишние жертвы нам ни к чему.
2 сентября, после сокрушительного разгрома, Япония подписала капитуляцию, что привело к завершению Второй мировой войны. Но служба у Леонида Андреевича продолжалась ещё 5 лет, до 1950 года.
Вернувшись домой, он пошёл работать в совхоз. А через год женился на Прасковье Афанасьевне. Их двое детей уже давно работают и живут своими семьями: сын Владимир в г. Сургуте, дочь Людмила на «Кирскабеле». Незадолго до выхода Леонида Андреевича на пенсию, в 1983 году, супруги Булатовы переехали в п. Светлополянск и с тех пор живут здесь.
М. Котлов, «ПН», 2006 год.

ХиНа

Везучий человек

Ветеран войны В.И. Лучников считает, что ему в военные годы несколько раз повезло.

Валентину Ивановичу, уроженцу Афанасьевского района, не было ещё 18 лет, когда он добровольцем пошёл на фронт. Военкомат сначала направил его в военную школу радиосвязи учиться на радиста. По окончании школы, в феврале 1943 года, в числе других призывников военным эшелоном В. Лучников был отправлен в действующую армию. Но по дороге эшелон разбомбили немецкие самолёты. Валентину Ивановичу повезло: он находился в последнем вагоне – единственном уцелевшем. Многие тогда, так и не побывав на фронте, погибли под бомбами, а его смерть обошла стороной.
Боевое крещение молодой солдат получил под Воронежем. Там с переменным успехом шли тяжёлые бои. Валентин Иванович вместе с рацией находился при штабе полка и поддерживал радиотелефонную связь с вышестоящим командованием и батальонами.
Однажды в одном из боёв немцы прорвали оборону и зашли вглубь нашей территории. Немецкая танкетка оказалась возле штаба. А в штабе только командир полка и он – радист. Комполка, майор, приказал солдату Лучникову «во что бы то ни стало задержать танкетку».
Валентин Иванович вспоминает, что растерялся от такого приказа, до этого воевать против танков и танкеток ему не приходилось. Но не подчиниться приказу было нельзя. Он взял связку гранат, сумел незаметно подойти к танкетке и подорвать её. Машина загорелась, и вскоре оттуда вылезли трое безоружных, обгорелых немцев. Вылезли сразу с поднятыми руками.
– Мне повезло, что они не поняли, кто и сколько человек берут их в плен. А когда пришли в себя и увидели перед собой молодого паренька – одного! – было уже поздно. Я наставил на них автомат и привёл в штаб.
За этот поступок, который Валентин Иванович вовсе не считает героическим, а списывает всё на удачу и стечение обстоятельств, его наградили медалью «За отвагу».
В следующий раз ветерану, как он считает, повезло, когда его при форсировании Днепра ранили, а не убили. Он вспоминает, что там была такая «мясорубка», такая бойня, в которой уцелеть было невозможно, и ранение тогда все считали за удачу».
Подлечившись в госпитале, Валентин Иванович воевал телефонистом в 7-ом гвардейском кавалерийском корпусе, с которым дошёл до Берлина. В очередной раз ему повезло, когда он расписался на стене рейхстага. Правда, свободное местечко для росписи он нашёл с трудом.
После войны Валентин Иванович вернулся домой и долгое время работал в Бисеровском леспромхозе. В 1967 году он приехал в Кирс и трудился на «Кирскабеле».
– А если я дожил до таких лет, до 82-х годов, разве мне не повезло? – спрашивает В.И. Лучников и сам себе отвечает на вопрос: – Повезло!
М. Котлов, «ПН», 2006 год.

ХиНа

Татьяна – фронтовичка

Не думала, не гадала Таня Частикова в школьные годы, что судьба наделит ее профессией шофера и придется ей колесить на автомашине не только по своим проселочным дорогам, но и фронтовым под бомбовыми разрывами немецкой авиации, подчас находясь от смерти на волоске.

В начале 1942 года фронту требовалось пополнение. В типографию районной газеты, где работала Таня, пришел нарочный и вручил ей повестку о мобилизации на фронт. Было ей в ту пору 20.
Отец Татьяны и два брата уже воевали, а теперь настал ее черед. Сборы были недолгими. Простилась с родными, с подругами и отправилась на сборный пункт, где формировался воинский эшелон.
– Привезли нас на место дислокации в Подмосковье, – рассказывает Частикова. – Сводили в баню. Когда нас обмундировали, мы не узнали друг друга. Как изменила нашу внешность военная форма!
Зачислили в зенитный полк аэродромного обслуживания. Было нас 70 девушек, большинство кировчанки. Прошли кратковременные курсы, где обучали разным специальностям. Я предпочла профессию шофера.
Получила автомобиль ЗИС-5, обеспечивала самолеты горючим. Через наш аэродром пролетали немецкие бомбардировщики в сторону Москвы. Бомбовые удары наносились и по нашему аэродрому. Не спали в то время и наши зенитчики. Благо, что немецкие самолеты отвлекал наш ложный аэродром невдалеке от действующего. На нем были выставлены макеты самолетов, сделанные из фанеры.
Впечатляющий эпизод из моей фронтовой жизни?
Наша автоколонна получила боевой приказ немедленно доставить топливо для заправки самолетов, готовящихся на боевое задание. Мы двигались по шоссе. Откуда ни возьмись вынырнули три немецких бомбардировщика, но Бог миловал – бомбы не попали в цель. Буквально через некоторое время опять услышали звук немецких самолетов. Прибавили скорость, чтобы успеть доехать до деревни и поставить машины между строениями. Самолеты пролетели мимо, мы остались незамеченными. Вывели машины из-за укрытий – приказ был выполнен. Горючее на аэродром доставили вовремя.
Домой Частикова вернулась после Победы. Война оставила свой след и в Танином селе. С фронта многие не вернулись, в том числе брат.
На гражданке Т. Частикова работала в леспромхозе. Там познакомилась с пареньком Николаем, с которым они сыграли свадьбу.
В настоящее время Частикова на пенсии. Имеет дом, свое подворье.
– Мы с вами беседуем в канун дня моих именин, который был учрежден Елизаветой Петровной в честь мученицы Татьяны. Без преувеличения скажу, что и во фронтовой жизни хотя и скромно, но справляли этот день с подругами, имена которых – Татьяна.
В. Митин, с. Лойно. «ПН», 2002 год.

По дорожкам фронтовым

В 1941 году на русских людей обрушилась страшная война, и если для мужчин защита Отечества – долг, священная обязанность, то девушки шли на фронт добровольно. Шли и осваивали профессии, которые до того считались мужскими, становились лётчицами, водителями, танкистами.
Моя прабабушка Татьяна Трофимовна Частикова более трёх лет водила по фронтовым дорогам ЗИС-5, неоднократно попадала под бомбёжки. Конечно, до войны она даже не предполагала, что мирную профессию работника типографии её придётся сменить на специальность фронтового шофёра.
Прабабушка часто рассказывала мне о том времени, когда каждый день был непредсказуемым. На фронт она пошла в начале 1942 года. Тогда её отец и братья Василий и Николай уже воевали на разных фронтах. Сначала её зачислили в зенитный полк аэродромного обслуживания. Прабабушка прошла кратковременные курсы, где обучали различным военным специальностям, и, по семейной традиции, выбрала профессию шофёра – её отец и братья были водителями. Домой она вернулась в 1945 году.
Война оставила печальный след в жизни моей прабабушки – многие не вернулись с фронта, в том числе и её брат Василий. Он похоронен в г. Кривом Роге, его имя занесено в «Книгу памяти».
За образцовое выполнение обязанностей при защите столицы прабабушка была награждена медалью «За оборону Москвы», её боевой путь также отмечен орденом Отечественной войны 2-й степени.
Я восхищаюсь своей прабабушкой Татьяной Трофимовной Частиковой. Она не только защищала честь семьи и Родины, но и стала образцом для подражания. Своей жизнью мы обязаны мужеству ветеранов, погибших и уцелевших. И пусть прошли десятилетия, но каждый из нас должен помнить и чтить подвиг советских солдат.
Екатерина Блинова, с. Лойно. «ПН», 2015 г.

ХиНа

Короткое счастье

Жительница п. Светлополянска Е.Е. Черанёва в 21 год осталась вдовой. Солдатской вдовой.
Евдокия Егоровна родилась в 1922 году в деревне Горевская Афанасьевского района. Она была старшей из 8 ребятишек в семье, поэтому именно на её плечах лежала забота присматривать за младшими сёстрами, братьями и помогать родителям по хозяйству. Детство и молодость её пришлось на тяжелейшие голы коллективизации и военного лихолетья. Работали тогда в колхозе, что называется, от зари до зари, регулярно выполняли план по сдаче зерна государству, а сами не всегда ели хлеб досыта.
Своего будущего мужа Филиппа Константиновича Евдокия Егоровна знала с детства – выросли в одной деревне. Но обратила на него внимание, когда Филипп осенью 1940 года, возмужавший и при орденах, вернулся с Финской войны. Его в колхозе сразу же выбрали бригадиром и посылали на самые ответственные участки работы.
Раньше в деревнях не было клубов, и молодёжь обычно собиралась на «вечёрки» у какого-нибудь одинокого жителя (вдовы и старой бабки). Здесь, за играми и нехитрой рукодельной работой молодые люди присматривались к друг другу, коротали время. На одной из таких «вечёрок» Евдокия и Филипп тоже «присмотрелись» и решили дальше по жизни идти вместе. Сыграли свадьбу, на которой, как обычно, гуляла вся деревня, но долго пожить вместе молодым не удалось.
Вскоре грянула Великая Отечественная война. В числе первых на фронт призвали отца Евдокии, Егора Ильича. А через некоторое время, 18 августа 1941 года, повестка в армию пришла и Филиппу Константиновичу. Евдокия в этот день, как обычно, ушла на покос, а муж уехал на р. Лупью, на лесозаготовку. Только дошла до покоса, а за ней уже бегут из конторы колхоза с тяжёлой вестью: мужа на фронт забирают. Она 12 километров бежала, чтобы поскорее попасть домой и проводить мужа честь по чести, в армию. Прожили вместе они всего лишь 9 месяцев.
Вести с фронта от родных поступали одна хуже другой. В 41-ом ушёл в разведку и пропал без вести отец, тяжело ранили мужа и отправили в госпиталь. Филипп Константинович долго лечился, потом вернулся в действующую армию. Осенью 1943 года под Великими Луками он тоже пропал без вести. Евдокия Егоровна думает, что попал в плен.
– Он как раз там находился, где очень «сильная» война шла, – вспоминала Е.Е. Черанёва. – То немцы нас одолевают, то мы немцев. Выжить в тех боях было очень трудно.
Евдокии Егоровне тоже пришлось если не воевать, то находиться вблизи от фронта: её мобилизовали в числе других женщин и отправили под Ленинград на станцию Кадуй рыть противотанковые окопы.
С фронта мужа Евдокия Егоровна так и не дождалась, хотя надежда на его возвращение долго тлела в её душе.
М. Котлов»ПН», 2006 год.

Судьбы, опалённые войной

Кто сейчас на конференции