Домнина Степановна
В первые послевоенные годы с дисциплиной в Лойнской школе, надо прямо сказать, было плохо. Потасовки между классами продолжались даже после перемены, пока учителя не сумеют остановить азартных «вояк». Да и на уроках тишина соблюдалась не всегда. «Вон из класса!» любой шалун считал за награду – можно уйти на чердак или на улицу и сразиться в «чеканку» или в игру на мелочь. Азарта «учиться, учиться и учиться» у большинства не было. К тому же ощущался большой дефицит в кадрах: «блокадные» ленинградские учителя уехали, а своих не хватало. Многие ученики ходили в школу ради сытного обеда: щи, пусть и без мяса, но густые и со сметаной или молоком, каша и компот из сухофруктов – и все бесплатно.
Райком партии направил в школу Домнину Степановну Торхову, работавшую секретарем исполкома райсовета, но бывшую уже в пенсионном возрасте. Имея большой педагогический стаж, учительствуя в школах, она в 1920-1930-е годы в нашем районе организовала и методически обеспечивала многочисленные курсы ликвидации безграмотности, а затем школы крестьянской и рабочей молодёжи. Поэтому не случаен был её авторитет среди родителей учеников, который передавался и детям. Да и почти все бригадиры и руководители сельскохозяйственных, промышленных, лесозаготовительных организаций были выходцами из ШКМ и ШРМ. Во время войны Домнина Степановна, работая в райисполкоме, пешком обходила деревни и рудник с целью проведения бесед с населением.
И вот она возвратилась в школу. Ее предмет – «Русский язык» в 5-7 классах. Грузная, она садилась сразу на два стула. Тихо открывала журнал, очками скользила по его страницам. Но едва кому-то на задней парте приходило в голову повернуться, тут же команда: «К доске!». Только потом мы поняли, что она смотрит поверх очков. И плохо было тому, кто не знал урок – он получал шлепок метровой линейкой и напутствие: «Утром в шесть придёшь ко мне домой с матерью». Утром в её квартире всегда было несколько неуспевающих. Она вызывала их по одному с матерью и начинала задавать вопросы по учебной программе. Мать, конечно, сама не знала ответы, но видя, как сын путается или не знает, что сказать, давала вместе с учительницей такую взбучку, что проштрафившийся с невыученными уроками больше в школу не приходил. Помню, сдавали тетради с домашним заданием на проверку. Толя Бартов тетрадь не сдает. – Толя, почему тетрадь не сдал? – Тетрадь оставил дома, забыл. – Так. До Бартово 15 минут, обратно под горку –10 минут. Через 25 минут тетрадь должна быть здесь. Толя уложился в отведенное время. – У тебя же не сделано домашнее задание. – Домнина Степановна, я не говорил, что сделал домашнее задание. Я сказал, что оставил тетрадь дома. – Отлично за то, что не испугался. Молодец, но после уроков зайдешь в учительскую и выполнишь при мне оба задания.
Часто Домнина Степановна вела спаренные уроки: на два учебных часа в одной классной комнате усаживались обычно шестой и седьмой классы и писали сочинение на свободную тему. Полный простор мысли и неограниченность страниц. Проверяли грамотность сами ученики перекрестным способом. Проверяющий оставлял свою подпись и получал две оценки – за свое сочинение и за качество проверки. Вторая оценка выставлялась в журнал, ибо она говорила об уровне грамотности проверяющего. Если Домнина Степановна после проверяющего находила несколько ошибок, то двойка в журнале была обеспечена. На экзамене в шестом классе мы писали изложение, по-моему, по рассказам М. Горького. Одна тройка на весь класс! И это получить столько хороших оценок у Тороховой! Правда, пятерок было значительно меньше, чем у учеников седьмого класса. Но у них были такие лидеры, как Аля Гришина, Вета Банах и безусловный отличник Александр Бартов. Но и мы делали успехи: из неуспевающих по русскому языку пятиклассников превратились в шестом классе в «хорошистов».
…Я, уже ученик 8 класса, прихожу после последнего звонка к пятиклассникам, у которых я был пионервожатым, а там все сгрудились вокруг стола учителя. Домнина Степановна около часа беседует с ребятами о важности для ученика участвовать в общественной работе, о кругозоре событий. – Ну вот, вожатый, мы и провели пионерский сбор. Можно сказать, с приглашением старого партийца, – улыбнулась Торхова. Позднее я ни на одном сборе не слыхал столь дружных аплодисментов… Как-то незаметно менялось поведение учеников. Сказывалось присутствие Домнины Степановны да и приход новой директрисы Александры Михайловны Изергиной (кандидата физико-математических наук) и нового учителя истории Алексея Михайловича Торхова, сына Домнины Степановны, и нашего любимого географа Михаила Александровича Торхова (Михсаныч). Не стало межклассовой возни, катания на перилах, шума на уроках. Без ограничения появились второгодники и исключенные из школы на десять дней.
Интересна эпопея с хождением на чердак. Тут мы оказались в центре события. В результате таких хождений не только прогуливались уроки, но и разносилась грязь. Торхова велела Семеновне, техслужащей, засечь чердачных посетителей. Попались я со своим неразлучным другом Васей Падериным и Юра Новоселов. Через 15 минут мы стояли перед Тороховой: – К вечеру помыть все двадцать восемь ступенек и переходную между ними площадку. Семеновна, выдайте им ведра и половые тряпки. Эти некрашеные ступеньки не мыли, наверно, никогда. Мы их намочили, кое-как потерли грязь и пошли докладывать о выполненной работе. Домнина Степановна не поленилась и поднялась на эту площадку вместе с Семеновной. «Семеновна, дайте этим лентяям косари – все вычистить добела!» Вот это была работа! Да чтобы я хоть раз... Так подумали, наверно, многие, если не все. Уже будучи студентом, бывая в школе, я зашел посмотреть на эти лестницы. Они немного потемнели, но были чистые.
Домнина Степановна в своих требованиях не делала исключения для учеников в зависимости от положения их родителей. В седьмом классе к нам пришел новый ученик – сын нового прокурора Пикулина. Ученик оказался так себе, на уроках вел себя как барин (особенно на уроке немецкого языка у Веры Павловны). Домнина Степановна, как всегда, очками изучала журнал, кто-то уже отвечал у доски. Пикулин, надев на пальцы резинку, начал обстреливать соседей «пульками». – Пикулин! – А? Я вам нужен? – К столу. – Я могу и здесь. – К столу. Он подошел, не снимая резинку с пальцев. Шлепок линейкой и с пальцев сорвана резинка. К удивлению всего класса, Пикулин заплакал: «Тебе папа покажет, где раки...», – и он вылетел из класса. На другой день, только прозвенел звонок на урок (Торхова, как всегда, еще во время перемены уже восседала на своих двух стульях), в класс вошли сам прокурор в форме и его сын. – Простите, можно войти? Торхова долго смотрит на них поверх своих очков: «Если по делу – войдите». Пикулин долго извинялся за своего сына, затем очередь извиняться дошла до сына. – Садись на место, потом ответишь на вчерашние вопросы. А с вами нам нужно о многом поговорить. Зайдите после уроков к директору. Потом мы узнали, что Пикулин-сын накануне сразу же помчался к отцу, а тот, не долго думая, – к первому секретарю райкома партии Павлу Ивановичу Кирилловых с жалобой на Торхову. О чем они говорили – не знаем, но результат мы видели. Пикулин-сын на всех уроках сидел паинькой. И еще результат: все двадцать два ученика нашего 10 класса поступили в институты, трое из них в военные училища.
Н.Р. Орехов. Из архивов Лойнской сельской библиотеки.
«Моё Верхнекамье».
_________________ Кто владеет информацией - тот владеет миром
|