Текущее время: 28 мар 2024, 18:44

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 18 ]  На страницу 1, 2  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Дзержинский в Кае
СообщениеДобавлено: 20 мар 2012, 12:51 
Редактор
Редактор
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 09 ноя 2009, 21:42
Сообщения: 907
Откуда: 43-й регион
Из книги Н. Васенева «На берегах Вятки» (Киров, 1971):

«Первый раз мне удалось побывать в Каю в 1931 году и, прежде всего, в местах ссылки Дзержинского. Кстати, тогда как раз заканчивалось строительство железнодорожной ветки от станции Яр до Фосфоритного рудника. Дорога ещё не была сдана, пассажирские поезда не ходили, станций не было, вместо них стояли брезентовые палатки. Я с большим трудом попал на рабочий поезд (помогло корреспондентское удостоверение), тянулся он медленно, полотно ещё не было укреплено, и из-под шпал то справа, то слева летели брызги грязи. От Рудника до Кая пришлось добираться на лошади.
В Каю я с помощью местных старожилов разыскал на Нижней улице небольшой деревянный домик, в котором жил когда-то Дзержинский. Хозяин этого домика – Семен Терентьевич Лузянин.
Во время ссылки Дзержинского ему было 15 лет, и он хорошо помнил Феликса. Семен Терентьевич охотно провел меня в комнату, где жил Дзержинский с другим политическим ссыльным Якшиным, показал вещи домашнего обихода, которыми пользовались ссыльные. Эти вещи свято хранились хозяевами дома.
Забегая немного вперед, скажу, что позднее в домике Лузяниных был создан музей, посвящённый жизни и деятельности Дзержинского.
Семен Терентьевич познакомил меня ещё с одним кайским старожилом – Иваном Васильевичем Тарасовым, который также хорошо помнил Дзержинского, много раз встречался с ним и беседовал.
Я записал подробно рассказ Ивана Васильевича Тарасова. В живых его уже нет. А рассказ сохранился. Вот он:
«Я тогда был темным, малограмотным парнем. Мои заботы дальше своего хозяйства, своей деревни не выходили. В бога сильно верил, но не потому, что был убежден, а просто многое было непонятно, а известно, чего не понимаешь, так и объясняешь, что «бог так сотворил».
Жить тяжело было, но об этом я мало задумывался. Слыхал, что деды мои так жили, отец всю жизнь в нищете бился, значит, и мне так придется. Но вот, когда я сошелся с Дзержинским, послушал его, поговорил с ним, поспорил, так будто он мне глаза раскрыл.
Я ночным сторожем дежурил. Ночи теплые в апреле стояли. Хожу по улице, в колотушку поколачиваю, а на бревнах в сторонке, вижу, человек сидит – курит. Раз, два я мимо прошел – ничего; на третий раз иду – он окликает меня и подзывает. Вижу, не из наших парней, чужой чей-то. Потом я узнал, что это квартирант Лузяниных, ссыльный, значит. Я о нём раньше слыхал, будто хороший человек, только думаю, что ему от меня надо?
– Сторожем что ли работаешь? – спрашивает.
– Сторожем, – говорю. Село караулю.
– Садись, – говорит, – посидим.
Сели на бревно. Он папироской угостил и расспрашивать начал о жизни. Я вижу, человек интересуется и, вроде, не зря, со вниманием.
Ну, я и рассказал ему про хозяйство наше, всю жизнь обрисовал.
– Тяжело, – говорю, – нашему брату.
А он мне на это говорит: – Сделать надо, чтоб лучше жилось.
– Как же, – говорю, сделать? Все до нас так жили, ничего не сделали, лучшей жизни не видали, а мы что можем?
Начал он мне рассказывать, где и как люди живут, как за лучшую жизнь борются. Много интересного узнал я в том вечер, будто взял он меня за руку и вывел из нашего Кая и показал мне всю землю, что там за Каем есть. Ну и, конечно, не все я с первого раза из его рассказов понял.
Просидели мы с ним часа два на бревнах. Село спит, темно на улице, а домой ему, вижу, неохота идти.
– Пойдем, – говорит, – пройдемся по селу.
Пошли, а около церкви он опять со мной разговор заводит. На этот раз о боге да о попах.
– Вот этот дом у вас тоже ни к чему стоит.
Перед этим я все с ним соглашался или просто молчал, недопонимая, а теперь меня за живое задело, потому как в боге я до этого времени не сомневался или лучше сказать – не задумывался.
– Как, – говорю, – ни к чему? Храм божий известно для чего стоит, чтобы молиться крестьяне ходили, грехи отмаливать да помощи у бога просить.
– Нет, – говорит, – не для того эти церкви строятся, а для того, чтобы легче было народ одурачивать, чтобы подати вы исправнее платили, да богатею Гурдину лучше бы жилось.
Тут я рассердился на него.
– Ну, уж это ты, Василий Иванович (Дзержинского все так звали – для простоты, он сам так велел звать), не ладно, говорю, рассуждаешь. Насчет бога так нельзя говорить.
– Почему нельзя, по-моему, бога нет.
Ну, уж тогда я не выдержал, хотел уйти от него, да остался, чтобы убедить его последним доводом, который был у меня всегда силен:
– А мощи-то, – говорю, – что, не божье дело? Лежат по тысяче лет и не гниют.
– А ты, – говорит, – где такие мощи видел?
– Сам не видел, – говорю, – люди видели, сказывали. Надежные люди.
– В том-то и дело, что никто их не видал, и нет таких мощей.
Начал он мне тут рассказывать о разных случаях с мощами, о том, как попы народ надувают. Я стараюсь не верить, а самого так пробрало, что и подняться не могу, слушаю. Только думаю, что вот сейчас земля разверзнется и проглотит его, такого грешника, да и меня вместе с ним.
– Ну ладно, – говорит, – поживёшь, сам все поймешь. А мы с тобой еще побеседуем как-нибудь.
– Почему же, – говорю, – не побеседовать.
Ушел он, а мне еще до утра караулить. Хожу по селу, а сам все о разговорах думаю, уж так он меня расшевелил, что и покою никакого не стало. Прикину его слова на нашу жизнь, оно и верно, по его выходит. Ну, а насчет бога тоже складно он говорил, только думать об этом я боялся, согрешить не хотел.
Так с того вечера у нас с ним знакомство завелось. Изредка захаживать к нему стал, книжонки он мне кое-какие давал. А тут вместе со мной стали ходить к нему еще человека четыре или пять.
Первое время случайно собирались, а потом уговариваться стали, когда встретимся, а иногда он просто посылал за нами хозяйского сынишку. Вечером сидели подолгу, иногда за полночь бывало. Сначала только слушали его, а потом сами поговаривать начали, спорить стали о многих вопросах, к книжкам потянуло.
Ну, одно сказать, люди совсем другие получились. Мужики нас в шутку стали революционерами звать, а мы начали частенько и с мужиками разговоры вести о политике.
Только все это тихонько делалось, скрытно. Собирались мы тайно, чтобы никто не знал, иной раз на Каму уходили и садились в кружок на лесной полянке. А то урядник сильно следил за Дзержинским».

_________________
Собака бывает кусачей только от жизни собачей...


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Дзержинский в Кае
СообщениеДобавлено: 20 мар 2012, 12:53 
Редактор
Редактор
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 09 ноя 2009, 21:42
Сообщения: 907
Откуда: 43-й регион
Побег Дзержинского из Кая лежал... через Кирс

Семейные легенды, имеющиеся почти в каждой семье, не возникают на пустом месте, в основном, они содержат достоверные сведения. Есть семейные легенды и в кирсинской семье Филипповых.
Глава семьи Василий Павлович в г. Кирсе очень известный человек. Он известен в первую очередь своими корнями. Его дед со стороны отца, Филипп Дмитриевич Филиппов, в своё время работал плотинных дел мастером. Кроме того, он строил баржи и на одной из них отправился с группой других рабочих по Вятке, Каме и другим рекам в Санкт-Петербург с почётным и важным грузом — листами кровельного железа. Кирсинское железо предназначалось для кровли Зимнего дворца (по-видимому, для ремонта, для строительства зимней резиденции русских царей железо на кровлю завод поставил ещё в 1760 году).
Дед Василия Павловича со стороны матери, Александр Дмитриевич Буров, на заводе работал в мартене и тоже не раз в навигацию отправлялся с грузом железа на баржах на рынки сбыта. Но ещё известно, что он был в предреволюционные годы активным подпольщиком, не раз представителем от кирсинской подпольной организации ездил в Вятку и однажды побывал даже в Москве. Так вот, семейная легенда Филипповых гласит, что на одном из подпольных собраний в Вятке он сидел через два человека от М.И.Калинина, будущего председателя Верховного Совета СССР, Всероссийского старосты; а в Москве встречался с подпольщиком В.М. Молотовым, впоследствии тоже видным государственным деятелем и одним из руководителей страны. Из архивных материалов районного исторического музея ещё известно, что А.Д. Буров был одним из организаторов комсомольской организации в Кирсе.
Семейная легенда сохранила ещё одну малоизвестную страницу жизни А.Д. Бурова. Вспоминают Василий Павлович Филиппов и Нина Павловна Грачёва, его внук и внучка:
«Дед рассказывал, что однажды подпольная ячейка заводского посёлка помогала бежать из кайской ссылки одному из ссылных. До предместий Кирса ссылный добрался на лошади. По заданию ячейки дед, в то время ещё молодой человек, рано утром пошёл в лес якобы за жердями. Там у дороги он ждал человека в фуражке с двумя дырочками от ремешка (ремешок находился над козырьком и использовался раньше на фуражках для удерживания её на голове в ветреную погоду) — это был условный знак. И дождался. Вместе с ссыльным, сопровождая телегу с жердями, они дошли до нынешнего леспромхозовского переезда (там была развилка дорог Кирс-Екатерина-Кай ). За развилкой он передал беглого другому подпольщику. Тот должен был незаметно провести его к своему соседу, Василию Терентьевичу Сюткину (Василий Павлович утверждает, что это дед С.В. Сюткина, представителя Роспотребнадзора). Вечером подпольщики собрались у Сюткина. Для кайского ссыльного истопили баню. А потом, как вспоминал дед, «у нас была долгая беседа о событиях в России» (страна, как известно, стояла на пороге крупных событий). Ночевал беглец у Сюткина. Наутро Мария Михайловна Бурова, жена Александра Дмитриевича, переодела беглого «барыней» - в женскую одежду. А сам Буров в это время договорился с почтовым ямщиком, который возил почту в Кирс из Омутнинска, чтобы он довёз «попутчицу» до Песковки. А чтобы ямщик обращал на неё меньше внимания, напоил его вином и дал ещё бутылку в дорогу. Ямщик в дороге задремал. Когда они подъехали к глинской дороге (за нынешним п. Гарь), он оглянулся на «барыню», а её уже и след простыл. Дед предполагал, что ссыльного в дороге перехватили песковские подпольщики».
Бежавшего из кайской ссылки человека, по утверждению А.Д. Бурова (соответственно, этой же версии придерживаются и его внуки), якобы звали ...Феликсом Эдмундовичем Дзержинским.
Знал ли А.Д. Буров Дзержинского? Архивные материалы по истории завода «Кирскабель» утверждают, что знал. Там говорится, что «Ф.Э. Дзержинский вёл революционную пропаганду в Кирсе. За 100 вёрст от Кайгорода он украдкой, по ночам, приезжал на завод, беседовал с рабочими. Давал им запрещённую властями литературу, готовил из них боевые отряды для грядущих классовых боёв. Много глаз следило за Феликсом, но он был опытным подпольщиком. Старичок, рабочий Кирсинского завода Александр Дмитриевич Буров, так рассказывает с своих встречах с Дзержинским: «Я любил читать и считался у местных властей неблагонадёжным человеком. Повёз я как-то в Кай купчиху Кокину и, разругавшись с ней, ушёл ночевать в другую избу. Гляжу — сидит там молоденький, с тонкими чёрными усиками человек и читает книгу «Сон Макара». Он сразу ко мне, усадил и давай беседовать, да так душевно и ласково, словно с отцом родным. А поутру, когда я стал собираться домой, он достал «Сон Макара» и подарил мне. «Читай, - говорит, - книгу да набирайся ума». А сам смеётся. А потом весной, в распутицу, ночью слышу, кто-то стучит ко мне в окно. Вижу, опять этот парень с усиками. «Хоть из-под земли, - говорит, - выкопай, но достань мне паспортный бланк». «Да уж постараюсь, достану», - отвечаю ему. Был у меня знакомый старшина в Волостном управлении. Он мне всё и устроил».
В.П. Филиппов и Н.П. Грачёва ещё вспоминают, что семья деда у властей считалась неблагонадёжной, им нельзя было закрывать в доме окна шторами и ставнями. К Александру Дмитриевичу поступали запрещённые тогда книги и листовки революционного характера. Он должен был часть их распространить среди кирсинских подпольщиков, а другую часть переправить дальше на север, в деревни и сёла кайской глубинки. А на бабушке Марии Михайловне лежала ответственность — в случае опасности обнаружения книг полицией, либо сжечь их, либо утопить в канаве. Как вспоминала потом бабушка, «за их домом следили, и приходилось действовать очень осторожно».
Не вызывает сомнение факт помощи кирсинцев в побеге кайскому ссыльному (кстати, в Песковке тоже ходит аналогичная легенда, что якобы через их посёлок некогда бежал Дзержинский из ссылки). Только Феликс Эдмундович ли это был? Ведь в кайской ссылке находился далеко не он один. Можно допустить, что будущий чекист № 1 бывал в Кирсе и проводил с рабочими беседы и давал запрещённую литературу, но чтобы «готовить из них боевые отряды»? Это явный перебор, направленный на героизацию одного из самых крупных руководителей партии и страны. Впрочем, ничего удивительного здесь нет, если вспомнить, что в советские годы политизировано было всё, а история революционной борьбы тем более. И ещё. Если А.Д. Буров знал лично Дзержинского, зачем тогда условный знак — фуражка с дырочками от ремешка?
...Вниз по Каме реке
Ф.Э. Дзержинскому шёл 21-й год, когда его в 1898 году осудили на первую трёхлетнюю ссылку в Вятскую губернию.
Прибыв на место своего поселения, небольшой уездный городок Нолинск с пятью тысячами населения, Феликс устраивается работать на табачно-махорочную фабрику. Там он быстро сближается с другими политическими ссыльными, прогрессивно настроенными рабочими и активно участвует в подпольных собраниях. Об этом узнала местная полиция.
За агитацию среди рабочих Дзержинского и Александра Ивановича Якшина, тоже политического ссыльного, высылают из Нолинска в самое отдалённое село на северо-востоке Вятского края - Кайгородское.
Там работы для ссыльных не нашлось. Жизнь в кайской глубинке для Дзержинского показалась, по его воспоминаниям, «изнурительной и тягостной». Строгий полицейский контроль и одиночество (под этим, видимо, подразумевалось отсутствие рабочих — политически более грамотных, чем крестьяне, и оторванность от революционной борьбы) мучили его больше всего. Но Дзержинский, как писали потом его биографы, не падает духом и, несмотря на строгую цензуру и полицейскую слежку, устанавливает связь с ссыльными Нолинска и Слободского, а через них с Вяткой и другими городами.
Летом 1899 года в Кай из Нолинска к Дзержинскому приезжала ссыльная революционерка Маргарита Фёдоровна Николаева, получив на это разрешение от властей. А ранним утром 28 августа Феликс Эдмундович бежал из ссылки.
В каком направлении? Вниз по Каме, до ближайшей железнодорожной станции в Пермской губернии.
О своём побеге он в 1913 году рассказал Тадеушу Веняве-Длугошовскому, будущему польскому публицисту, с которым сидел в одной камере Варшавской тюрьмы: «Я был очень измучен — на лодке проплыл вёрст 300 один, держась подальше от берегов и любопытных глаз. Нужно было отдохнуть. Пристал к берегу, лодку спрятал в укромном месте и пошёл в избушку на берегу. Там жили рыбаки». В своей автобиографии Дзержинский, в частности, ещё пишет, что «в 1899 году на лодке бегу оттуда (Кая — авт.), так как тоска слишком замучила меня».
300 вёрст проплыть вверх по Каме? Во-первых, Кирс находится ближе. Во-вторых, до заводского посёлка проще пешком добраться, если он решил направиться в эту сторону?
О жизни Дзержинского в Кае и его побеге из ссылки записано много воспоминаний очевидцев, знавших его ещё детьми. Пересматривая их записи, каждый раз удивляюсь нестыковкам, причём настолько серьёзным, что невольно закрадывается сомнение: о том ли человеке идёт речь?
Воспоминания записывались в 1940-1950-е годы, то есть через полвека после описываемых событий. Можно ошибиться в этих воспоминаниях? Вполне!
Во время кайской ссылки Феликс Эдмундович был никому не известным молодым человеком. Его даже звали здесь Иваном Васильевичем, для простоты произношения. И он был в Кае далеко не единственным ссыльным. Через 50 лет можно легко перепутать и даты, и события, и ссыльных.
Например, очевидцы говорят, что Дзержинский создавал в Кае и Кирсе социал-демократические кружки. Но в то время в Вятской губернии ещё не существовала социал-демократическая партия. Это известный исторический факт. И заниматься с крестьянами изучением работ Маркса, Энгельса и Ленина он тоже не мог. Вспоминают также, что во время побега Дзержинский двое суток пробыл в Кирсе, провёл с членами социал-демократического кружка несколько занятий, а потом отправился в Слободской.

М. Котлов.

_________________
Собака бывает кусачей только от жизни собачей...


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Дзержинский в Кае
СообщениеДобавлено: 20 мар 2012, 12:55 
Редактор
Редактор
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 09 ноя 2009, 21:42
Сообщения: 907
Откуда: 43-й регион
Дзержинский в Кайской ссылке

С 27 июля 1898 г. по 28 августа 1899 г. в Вятской губернии жил «пламенный борец за коммунизм», «рыцарь революции» Феликс Эдмундович Дзержинский, высланный сюда на три года за принадлежность к Виленской социал-демократической организации, руководство нелегальным ученическим кружком, революционную пропаганду и агитацию среди фабричного и ремесленного населения Вильно и Ковно. С 27 июля по 15 августа он находился в Вятском тюремном замке, а 17 августа прибыл к месту ссылки, в г. Нолинск. Было ему в ту пору 21 год.
В одном из донесений губернатору нолинский уездный исправник писал о Дзержинском: «… человек вспыльчивый и раздражительный, идеалист, питает враждебность к монархии».
Время от времени по Сибирскому тракту через Вятскую губернию по этапу проходили политические ссыльные. Всего было построено 14 таких этапов в крупных селах и городах. Проходили ссыльные в том числе и через Нолинск. Узнав о следовании очередной партии, Ф.Э. Дзержинский вместе со своим другом и тоже ссыльным А.И. Якшиным организовали сбор денег, про-довольствия и одежды. После этого Дзержинского уволили с махорочной фабрики, где он работал в это время, и о поступках ссыльных сообщили губернатору Клингенбергу. А тот по инстанции 18 декабря 1898г. написал министру внутренних дел: «Состоящие под гласным надзором полиции в Вятской губернии белозерский мещанин Александр Иванович Якшин и уроженец Виленской губернии Феликс Эдмундович Дзержинский с прибытием во вверенную мне губернию своим поведением проявляют крайнюю неблагонадежность в политическом отношении и уже спели приобрести влияние на некоторых лиц, бывших доныне вполне благонадежными. Из разговоров их можно заключить, что они не прекратили сношений и со своими единомышленниками вне Вятской губернии».
Губернатор предложил перевести их куда-нибудь подальше, в более глухое место, и его просьба была удовлетворена. Дзержинскому и Якшину определили новое место ссылки.
В морозный день 21 декабря 1898г. в сопровождении жандармов они были отправлены из Нолинска и 1 января 1899г. прибыли в Кай. В тот же день Дзержинский с юмором писал своей сестре о новом месте жительства: «До сих пор я жил в Нолинске – в городе со сравнительно большим населением и не так удаленном от остального мира. Однако губернатору пришло в голову … что жить мне здесь нехорошо. Не знаю, чем я вызвал такую заботливость по отношению к себе. Он перевел меня на 400 верст севернее, в леса и болота, в деревню, отдаленную на 250 верст от ближайшего уездного города…».
Сначала ссыльные поселились в доме Семена Ионыча Шанцына. Из писем Дзержинского можно проследить за его жизнью в Кайгородском; «…Эх, какая даль… У меня все ново. Это как-то отвлекает отчасти, хотя и злит… Сегодня мы даже на охоту ходили. Нарядились в арестантские полушубки (мы в них повсюду ходим, один отняли, да мы такой же прикупили) надели перчатки … и ружья подмышку, да оказалось, что я совсем в охотники не гожусь. Наняли квартиру – целую избу, две комнаты и кухня. Довольно чистая, да с нас слупили пять рублей с дровами и водой. Эту неделю мы потратили на поиски и покупку мяса, масла, яиц, горшков и т.д. Свежее мясо и яйца тут очень трудно найти. …Село здесь немалое. Лежит в яме, так что только после того, как подъедешь к нему вплотную, становится видным. Лес тянется с двух сторон версты две от села. Большой лес подальше. Кругом же Кая все болота. Теперь это ничего, но летом, с конца мая до половины июля, масса комаров, прямо миллиарды, как говорят. Придется маяться порядочно, чтобы привыкнуть к ним».
В феврале 1899 г. ссыльные переселились на новую квартиру, в дом Терентия Анисифоровича Лузянина занимали две комнаты. В первой стояла печь, стол и табуретки, в другой они спали. Дзержинский и Якшин сами готовили себе пищу, только хлеб покупали у хозяйки.
К ссыльным часто приходили местные жители за советом. Они видели в новых поселенцах людей знающих, грамотных. Дзержинский объяснял им, как защищаться от обсчетов хозяина, составлял крестьянам прошения и жалобы об установлении душевого надела, о разделе имущества и т.д. Так, в судебные учреждения им были написаны прошения для Ольги Павловны Новиковой, Дмитрия Александровича Софина, Гавриила Григорьевича Чеснокова, Василия и Григория Шанцыных.
Против Дзержинского полиция возбудила судебное дело по обвинению его в незаконной адвокатуре. Уездный исправник опросил людей и вынужден был записать, что «Дзержинский платы ни какой не брал, в дом к ним не заходил, а последние сами заходили к нему на квартиру».
Феликс Эдмундович с нетерпением ожидал лета. С ним было связано много планов. Главный из них – побег. Во время пребывания в ссылке Дзержинский убедился, что перевода на жительство в другое место, поближе к железной дороге, ему не добиться. Он несколько раз писал губернатору прошения о переводе, жалуясь на болезнь глаз и необходимость лечения, но неизменно получал отказ. И тогда Феликс Эдмундович стал готовиться к побегу. Особой сложности это не представляло. Надо было лишь усыпить бдительность урядника.
Дзержинский уходил на охоту или рыбалку на несколько дней. Урядник вначале подозрительно относился к таким прогулкам. Он даже привлек его к ответственности за то, что тот ушел за 11 верст от Кая на Коротковскую земельную станцию для встречи со своей знакомой по Нолинской ссылке М.Ф. Николаевой. Дзержинский не обратил внимания на предупреждение и продолжал бродить по лесам, уходя иногда на десятки километров. Он уходил к озеру.
Как-то кайский крестьянин А.И. Чесноков, встретив Дзержинского за 40 верст от Кая, поинтересовался у него:
- Что так далеко уехали рыбу ловить?
- Дальше лучше ловится, - ответил, улыбаясь, Дзержинский.
В отличие от Нолинска в с. Кайгородском постоянной работы Феликс Эдмундович не имел. Бедствовал, просил о выдаче пособия на приобретение теплой одежды. Прежде чем сделать представление в департамент полиции о выдаче ссыльному пособия от казны, губернатор запросил справки о материальном положении Дзержинского и его родственников на родине в имении «Дзержиново» Ошмянского уезда Виленской губернии.
Полученные от виленского губернатора сведения об имущественном положении Дзержинских вынудили Клингерберга назначить Дзержинскому пособие от казны на время ссылки в размере 4 руб. 50 коп. в месяц на продовольствие и 1 руб. 50 коп. на квартиру.
Феликсу Эдмундовичу материальную помощь оказала сестра Альдона, приславшая переводом 50 рублей. На отрезном купоне она писала губернатору, что просит не сообщать, что эти деньги Дзержинскому выдаются от нее. В крайнем случае, просила сказать, что деньги от старшего брата.
Весной у какого-то охотника Дзержинский купил медвежонка. Назвали Машкой. Маленький, толстый медвежонок смешно переваливался с ноги на ногу, когда он вел его на веревке по улице. Машка была частым спутником ссыльных. Они брали ее с собой на лодку, когда отправлялись рыбачить по Каме или на озера.
Летом ссыльные спали на сеновале. Однажды утром Дзержинский пришел к хозяйке квартиры Прасковье Ивановне и пожаловался, что Машка укусила его за плечо.
- Ох, вы, Иван Васильевич, не спите близко к Машке. Она ведь зверь… Может и нос откусить», - ответила хозяйка. (Местные жители называли Дзержинского Иваном Васильевичем для простоты произношения).
И все же медведицу через некоторое время пришлось пристрелить, так как она стала бросаться на лошадей. А мясо съели.
По воспоминаниям жителей, помнящих Дзержинского и Якшина, ссыльные также занимались ловлей различных насекомых, заспиртовывали их и отправляли куда-то. Возможно, они получали за это деньги.
С кайцами у Дзержинского и Якшина были дружественные отношения. Крестьянин Ефим Федорович Филимонов с благодарностью вспоминал, как однажды ссыльные выручили его. Отправляясь на сенокос, встретил он их на берегу Камы о чем-то горячо спорящих. Рыбаки так увлеклись разговором, что забыли об удочках. Они пригласили Филимонова присесть, отдохнуть, но тот отказался, сославшись на не собранное сено и надвигающиеся тучи. Тогда они, собрав удочки, помогли Филимонову справиться с работой до дождя.
Ранним утром 28 августа 1899 г. на лодке Дзержинский бежал из ссылки. Он спустился вниз по Каме и благополучно добрался до одной из железнодорожных станций.
Получив известие о побеге, полиция предположила, что Ф.Э. Дзержинский спустился по Каме до Перми, а оттуда поедет в Нолинск к друзьям. Губернатор и полиция решили, что сразу же после ареста Дзержинский будет водворен на жительство снова в Кай. Слободской исправник дал такую характеристику беглому ссыльному: «Поведение Дзержинского в месте надзора за ним являлось удовлетворительным, противозаконного влияния этого лица на местное население не замечено. Не имевший определенных занятий, он крайне тяготился состоянием его под полицейским надзором, чему немало способствовало вообще отдаление этой личности от среды подобных ему поднадзорных и отсутствие в кайгородском селе интеллигентного общества».
Спустя полгода после побега из Кая, когда Ф.Э. Дзержинский находился в Варшавской крепости, он писал сестре: «Летом в Кайгородском я весь отдался охоте. С утра до поздней ночи, то пешком, то на лодке, я преследовал дичь. Никакие препятствия меня не останавливали… Ты думаешь, может, что эта охотничья жизнь хоть сколько-нибудь меня успокоила? Ничуть! Тоска моя росла все сильнее и сильнее. Перед моими глазами проходили различные образы прошлого и еще более яркие картины будущего, а в себе я чувствовал ужасную пустоту, которая все более возрастала… Эта жизнь в Кае отравляла меня…».

Т.И. Копчикова, заведующая музеем истории с. Кай.

_________________
Собака бывает кусачей только от жизни собачей...


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Дзержинский в Кае
СообщениеДобавлено: 21 мар 2012, 09:51 
Гуру
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 22 ноя 2009, 09:25
Сообщения: 21272
Откуда: п. Рудничный
Из книги Н. Васенева «На берегах Вятки» (Киров, 1971):

"Со времени ссылки Дзержинского в Кай прошло много лет, но светлая память о нём до сих пор хранится в народе, Кайский колхоз назван его именем. Имя Феликса Эдмундовича присвоено кайской школе и одной из улиц села.
Кайгородцы сложили о Феликсе Эдмундовиче песни и сказания. Вот что было записано журналистом Метелевым в 1937 году со слов кайского колхозника Алексея Дмитриевича Винокурова.

Ой, зима была. Ой, вьюга была,
Всюду трескала стужа лютая.
Повели его в землю кайскую,
В землю кайскую да лесистую.
Хоть и глух наш Кай,
И далёк наш край, Да чиновники, да исправники
Поошиблися, пообмерились.
И суров наш край,
И далек наш Кай, –
Только люд честней
Царских выродков…

Он поведал нам про свободушку,
И собрался в путь, во дороженьку.
Помогал ему весь народ честной
От чиновников-надзирателей
Убежать, уйти к многолюдию,
Зажигать костры светлой вольности.
оттолкнули мы челн Эдмундова,
Полетел челнок быстрой чайкою,
Вниз по Каме летел ночью тёмною.
Всполошилися слуги царские,
Перещупали весь народ тайком
И лупили нас плетьми-розгами,
Да никто из нас не промолвился,
не открыл тайны сыщикам.


Зёрна, брошенные Ф.Э. Дзержинским в далёком Каю, дали свои плоды. В 1905 году здесь вспыхнуло восстание.
26 июня 1905 года Тимофей Степанович Леонтьев, на квартире у которого жил кайский урядник Бушмелев, получил анонимную записку, в которой ему предлагалось выдворить во что бы то ни стало квартиранта-урядника.
«Иначе надейся на себя, требуем немедленно и строго», – такими словами заканчивалось это послание.
В тот же день получила записку и Наталья Ивановна Шанцына, у которой жили полицейские Утемов и Мордвин.
В записке говорилось: «Немедленно прогони с квартиры полицейских крючков».
Наконец, и сам урядник, и стражники получили письма. Они были также кратки и выразительны:
«Убирайтесь к черту из нашего края как можно скорее и дальше. Иначе мы сами найдем верные средства выжить вас. Народ скоро будет не рабом, а господином земли русской».
На этот раз письма были подписаны: «Жители села Кай. Июль 1905».
В таких, пока ещё примитивных, но уже настойчивых формах начало проявляться движение кайгородцев против царской власти. Угнетаемый столетиями, кайгородский народ проснулся. В конце августа того же года, в один из традиционных осенних праздников, полиция без всяких видимых причин арестовала молодого парня Александра Безгачева. Возмущенные кайгородцы вышли на улицу. В этот день над площадью Кая впервые взвилось красное знамя.
Перепуганный урядник и оба стражника заперлись у себя на квартирах. На другой день с утра кайгородцы снова вышли на улицу.
Собрали сход. На нем впервые за всю историю решались такие необычные вопросы, как:
1. О подати.
2. О царской власти, кайском уряднике и стражниках.
И было единодушно решено: подати не платить, царской власти не признавать, урядника и стражников вызвать на народное собрание для суда.
Послали делегацию за ними – не идут, вторую делегацию послали, и на этот раз под вооруженным конвоем привели полицию на сход.
Здесь им прочитали приговор:
«Разоружить и прогнать из Кая. Назначить срок выезда женатым в 24 часа, а холостым – в 3 часа».
С этого и началась так называемая «Кайская республика».
Народ вооружился и на одном из своих собраний уже ставил вопрос об организации нового управления Кайским краем.
Но это было стихийное восстание, не связанное с организованным революционным движением, и поэтому обречено на гибель. Только девять дней существовала «Кайская республика». Потом налетели сюда карательные отряды и жестоко расправились с вольнолюбивыми кайгородцами. Многих из них угнали с кандалами на ногах в Сибирь".

_________________
Кто владеет информацией - тот владеет миром


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Дзержинский в Кае
СообщениеДобавлено: 21 мар 2012, 10:19 
Гуру
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 22 ноя 2009, 09:25
Сообщения: 21272
Откуда: п. Рудничный
Любимая женщина чекиста № 1

Личная жизнь кремлёвских правителей всегда была тайной за семью печатями, а их юность подвергалась многим идеалистическим мистификациям – обществу в качестве примеров для подражания предлагались «революционные» легенды, из которых исключались все нежелательные люди и связи.
Официальные биографы Феликса Эдмундовича отказали ему в праве на юношескую любовь: подполье с малых лет, суды, ссылки, побеги, «горение», «жажда борьбы», «щит и меч» большевистской диктатуры. В 1910 году он женится на «товарище по партийной работе» Софье Мушкат (подпольные псевдонимы Чарна, Богдана), с которой был знаком с 1905 года. Софью так же часто арестовывали, как и его, и сына Яна она родила в тюрьме.
При жизни Дзержинского она вполне добросовестно играла роль кремлёвской жены, после его смерти постепенно приобрела статус ветерана польского и русского революционного движения и всю себя посвятила написанию книги о себе и своём муже, чекисте № 1.
Книга эта увидела свет лишь после смерти Сталина под нейтральным названием «В годы великих боёв». В ней нет ни строчки о «красном терроре», репрессиях, уничтожении сотен тысяч людей, о чём, несомненно, Софья Сигизмундовна знала больще других. Нет в ней и упоминания о женщине, которая могла бы совсем по-иному повернуть жизнь Дзержинского, если бы он не бежал не только из кайгородской ссылки, но и от неё.
В хрестоматийной биографии Дзержинского, сработанной группой чекистов-историков для Политиздата, скупо, в несколько строк упоминается, что во время первой ссылки юного Феликса в сёла Нолинск и Кайгородское Вятской губернии (1898-1899 гг.) он «познакомился и подружился с политической ссыльной 25-летней девушкой Маргаритой Фёдоровной Николаевой» и что 21-летний Дзержинский «помогал ей разобраться в сложных вопросах, разъясняя сущность общественных отношений».
Итак, Рита, Маргарита Фёдоровна, ибо интеллигенты той поры обращались друг к другу по имени-отчеству, независимо от возраста.
Два десятилетия назад я получил в подарок, через общего знакомого, от дочери брата Дзержинского Владислава (его расстреляли в 1942 году гитлеровцы) Софьи Владиславовны её тоненькую брошюрку «Вечная жажда борьбы». Она вышла в качестве приложения к журналу «Пограничник», издававшемуся тогда для служебного пользования. В ней впервые были обнародованы письма Дзержинского к Маргарите Николаевой. Я позвонил Софье Владиславовне, поблагодарил её и сказал:
– Из писем видно, что Феликс Эдмундович очень любил Маргариту Фёдоровну. И протянул вопросительно: – Да-а?
Старая дама без колебаний ответила:
– Конечно.
Тогда же она рассказала, как ей удалось заполучить эти письма, которые так и не смогли отыскать агенты НКВД.

Феликс

История эта началась на стареньком пароходе, трюмы которого были набиты политическими и уголовниками: их везли в ссылку в Вятскую губернию. Стояло жаркое лето 1898 года. Феликсу было тогда 20, за два года до этого он бросил гимназию и профессионально занялся революционной борьбой. Он, сочинитель и распространитель прокламаций, ещё не был известен в своей среде. Это была его первая ссылка, в дальнейшем вся его жизнь до захвата власти большевиками будет состоять из тюрем, ссылок и побегов, в которых он проведёт до февраля 1917 года больше времени, нежели на свободе. Он в абсолютном смысле этого слова станет каторжанином, изучит тюремную систему и сыск Российской Империи «изнутри», и эта наука очень ему пригодится, когда надо будет создавать ВЧК, репрессивную систему большевистской диктатуры.
Но это будет потом. А тогда, на пароходе, он был замкнутым, нервным и внешне довольно привлекательным юношей (ничего общего с аскетичным «железным Феликсом» в последующие годы). Среди других политических ссыльных он был самым молодым и одиноким. И вот во время редких прогулок по палубе к нему подошла очень симпатичная девушка и представилась:
– Маргарита Фёдоровна Николаева...
До этого в жизни Феликса были лишь две женщины – мать и сестра. Мать он давно не видел, а сестре Альдоне выпала тяжелейшая участь ходить к брату на судебные процессы, провожать его в тюрьмы и ссылки, посылать деньги, обделяя своих малышей. Ей Феликс писал свои письма-исповеди, которые были собраны впоследствии в книгу «Дневник заключённого. Письма». И хотя письма были тщательно процежены и отредактированы, они явственно передают оттенки обожания и потребительства в отношениях Феликса к Альдоне. Это была поистине святая женщина, и если Феликс выжил до 1917 года, то только благодаря ей. И вот появилась другая женщина...
После знакомства они ловили каждую минуту, чтобы быть вместе. Это Маргарита помогла Дзержинскому выдержать трудный этап, в общем-то, благополучно добраться до Вятки. Там её передали под гласный надзор полиции и разрешили свободно передвигаться по городу. Интересно, вспоминал ли председатель ВЧК Дзержинский в свои чекистские годы о том, как ссыльная Николаева жила в Вятке на частной квартире, каждый день навещала его в тюрьме, где он ждал решения о месте ссылки и отправки туда, носила передачи (всё это разрешалось).
В Вятке Николаева сообщила другим ссыльным и полиции, что она – невеста Дзержинского. Ей не очень поверили – временными «партийными» невестами обзаводились многие ссыльные, чтобы не спиться и не одичать в глуши в одиночестве, устанавливать связи с волей. Маргарита Фёдоровна ничего не выдумывала, она была знакома по Петербургу с Надеждой Крупской, «невестой» ссыльного Ульянова.
Николаевой определили местом ссылки городок Нолинск, и она при очередном свидании посоветовала Дзержинскому проситься туда же, чтобы быть вместе. Расконвоированную Николаеву отправили в Нолинск первой, а Феликс остался ждать в Вятке решения губернатора Клингенберга, к которому обратился с соответствующим прошением. Клингенберг принял его, долго беседовал и удовлетворил его ходатайство.
Но пароходик, на котором должны были отправить Дзержинского в Нолинск, застрял где-то из-за мелководья. Тогда он вновь обратился к губернатору с прошением расконвоировать его и разрешить отправиться в Нолинск за свой счёт, без конвоя. И это было ему разрешено. Впоследствии эта мягкость дала повод для размышлений многим дотошным исследователям жизни «рыцаря революции». Я же, например, до сих пор не могу представить, чтобы, допустим, в тридцатые годы политических перед отправкой на поселения принимали секретари обкомов партии.
Маргарита Фёдоровна встречала пароходик с Дзержинским на деревянной пристани Нолинска. На виду у всего населения городка, высыпавшего на берег, она бросилась к жениху. И тут же сообщила Феликсу, что с жильём уже всё уладила – жить они будут в одном доме, хотя и в разных комнатах, пока не поженятся.

Маргарита

Она была на три с лишним года старше Феликса, порывистой и лёгкой в движении. У неё было неважное зрение – испортила глаза бесконечным чтением. Я встречался с людьми, которые её помнили по Пятигорску, где прошли последние годы её жизни. Они говорили, что эта женщина оставалась красивой даже в старости.
Маргарита родилась в семье сельского священника, в селе Безлесное Балашовского уезда Саратовской губернии. Жизнь её сложилась так, как она складывалась у многих прогрессивно настроенных девиц того времени. Отец дал ей хорошее домашнее воспитание, он был образованным и терпимым человеком. Рита выпорхнула из уютного домашнего гнезда в Петербург, где ей удалось поступить на знаменитые тогда Бестужевские женские курсы. Это был «питомник» бунтарских идей и женского свободомыслия. Взгляды Риты формировались под влиянием русской демократической литературы, она была дружна с семьёй Короленко, а красота, ум и эрудиция открыли ей доступ в среду молодых марксистов.
Её арестовали на третьем году обучения, при обыске ничего особо крамольного не нашли – несколько полулегальных брошюр. И в виде наказания определили ссылку. В Нолинске Феликс и Маргарита были постоянно вместе. Жить было сложно, хотя ссыльному Дзержинскому и ссыльной Николаевой выдавалось по 1 рублю 50 копеек в месяц на питание и по 4 рубля на жильё. Они объединяли эти средства и кое-как перебивались. Работу Маргарита найти не могла. Феликс недолго проработал на местной табачной фабрике и ещё занимался перепиской. В письмах Альдоне он не упоминал о Маргарите Фёдоровне, но в каждом жаловался на плохое здоровье, болезни. В ответ Альдона присылала деньги.
Даже в дневнике Дзержинский обозначает свою невесту одной буквой М. Она настолько была выше и интеллектуальнее его, что Феликс не мог не заметить этого: «Как это М. может со мной дружить? Разве я такой ловкий актёр? Мне кажется, что рано или поздно мы не то что поссоримся, а она, узнав меня, прямо прогонит прочь. Так должно случиться». И тут же прорывается деловая, прагматичная нотка: «А теперь для нас полезно не рвать своих товарищеских отношений».
Полезно – потому что она спасала его от одиночества, возилась с ним как с несмышлёнышем. Если впоследствии Дзержинский и считался наиболее эрудированным среди своих «соратников», то это благодаря ей, Маргарите Фёдоровне. Она заставила его прочитать «Капитал», труды английского философа Стюарта Милля, произведения российских демократов. Но книги классиков русской и мировой литературы оставались для него непонятными и странными. Он жаловался Маргарите, что «Фауста» освоить не может.
Феликс всеми силами стремился втянуть её в «борьбу»: «А как это было бы славно: иметь другом человека жизни, человека борьбы непосредственной»... А она пыталась переломить его фанатизм и одержимость. Вот запись из дневника, не вошедшая в издания этого «пособия» для начинающих революционеров: «...В самом деле, она, как мне кажется, ставит выше всего личную душу, личные качества. Она видит всю суть в усовершенствовании личных чувств, как сострадание, отзывчивость, правдивость и т.д. То есть те черты, которые проявляться больше всего могут только в личных отношениях. Она думает, что человек может быть властелином только этих чувств, что тут можно совершенствоваться».
Дни шли за днями, а жених так и не собрался официально оформить сложившиеся отношения. Более того, у него уже сформировалось твёрдое убеждение, что «сегодняшняя форма семьи приносит почти исключительно плохие результаты». Под эгоизм, таким образом, была подведена идеологическая основа. Он явно любуется собой и своей одержимостью, когда пишет в письме Альдоне: «Ты хочешь знать, как я выгляжу. Постараюсь описать тебе как можно точнее: я так возмужал, что многие дают мне 26 лет, хотя у меня ещё нет ни усов, ни бороды; выражение моего лица теперь обычно довольно угрюмое и проясняется лишь во время разговора, но когда я увлекаюсь и начинаю слишком горячо отстаивать свои взгляды, то выражение моих глаз становится таким страшным для моих противников, что некоторые не могут смотреть мне в лицо». Словечко «страшный», наверное, было ему по вкусу: много лет спустя, в 1919-м, он писал сестре Альдоне: «...для многих нет имени страшнее моего». Это была правда.
Но для Маргариты Фёдоровны он был любимым человеком, и она не замечала в нём того, что видели наблюдательные полицейские чины, сообщавшие «по начальству»: «Дзержинский – человек вспыльчивый и раздражительный», «не выдержан, вспыльчив» и т.д. И для неё, несомненно, было тяжелейшим ударом известие, что полиция приняла решение выслать Дзержинского в северное село Кайгородское, в Кай.

Любовь не выбирают...

Своё первое письмо Феликс Дзержинский отправил 2 января 1899 года из Кайгородского в Нолинск «Её высокоблагородию Маргарите Фёдоровне Николаевой». Может быть, именно в первые дни приезда в Кай он понял, кого потерял. Почти каждый день – по письму в Нолинск. Это – одно из самых человечных: «Захотелось мне поговорить с Вами. Когда меня видят, понимают и бранят дорогие мне люди, я как-то подбадриваюсь, чувствую подъём сил и стараюсь вырасти... И Вам, милая, наверное, невесело. Напишите всё: ведь скука должна быть теперь у Вас изрядная, не грустите только».
Но в письмах редко прорываются искренние нотки. Рассказывает всё больше о себе, о своей жизни. Дзержинскому выписали ружьё (это разрешалось полицией), и он постоянно ходил на охоту, стрелял зверя и дичь. Стрелял по весне даже лебедей, хотя по местным обычаям они были неприкосновенны для охотников.
12 января из Нолинска пришло первое письмо от Маргариты. И он ответил на него так: «Получив 12/1 Ваше письмо, я не мог дома сидеть. Я гулял, гулял и гулял по лесам и полям. Вечер был прекрасный».
Письма из Кая в Нолинск шли шесть-семь дней, почта приходила в определённые дни. Дзержинский сам встречал сани на околице. Письма Николаевой не сохранились, но по ответам Дзержинского можно судить, что она всеми силами пыталась сломить его фанатизм, смягчить его. Маргарита Фёдоровна добилась невозможного – ей разрешили поездку в Кай к жениху.
Феликс встретил её на ближайшей к Каю земской станции, в одиннадцати верстах от села. Она сразу же сообщила, что исправник интересовался, когда же они наконец поженятся. Маргарита ответила, что после окончания срока ссылки. Дзержинский на это ничего ей не сказал: он уже задумал побег.
О побеге летом он заговорил с нею на берегу снежной Камы, и тогда Маргарита поняла, что теряет его навсегда... Николаева пробыла в Кае несколько дней. Неизвестно, пыталась ли она переубедить его с побегом. Вряд ли, так как Дзержинский сам ей сказал, что бежать вдвоём нельзя – мужчина и женщина сразу привлекут внимание. Скорее всего, он не хотел лишней обузы.
В августе 1899 года Дзержинский бежал из ссылки. Николаева больше его никогда не видела. И вновь повторилась истина – первую любовь женщины не забывают.
Николаева отбыла свой срок ссылки до конца, до последнего дня. Она возвратилась в центральную Россию, навсегда отошла от революционной борьбы, преподавала любимую ею литературу в школе. Накануне войны жила в Ленинграде, стала пенсионеркой. Её любимым поэтом был Лермонтов, и, когда пришлось эвакуироваться из осаждённого Ленинграда, она выбрала Пятигорск. Там работала научным сотрудником музея «Домик М.Ю. Лермонтова», а во время оккупации Пятигорска гитлеровцами спасала уникальные музейные экспонаты. Маргарита Фёдоровна написала книгу «Михаил Юрьевич Лермонтов – жизнь и творчество», изданную в 1956 году «Детской литературой». Когда я читал эту работу, меня не покидало ощущение, что её Лермонтов по характеру очень уж схож с молодым Феликсом.
Она бережно хранила письма Дзержинского и... молчала о них. Может быть, именно это спасло и письма, и Маргариту Фёдоровну. По своему завещанию Николаева передала письма дочери своей близкой подруги Е.И. Редько, жительницы Ленинграда.
Маргарита Фёдоровна не оставила ни воспоминаний, ни публикаций о Дзержинском. Этим занималась Софья Сигизмундовна, супруга и «верный соратник» Дзержинского, за что и была удостоена трёх орденов Ленина и ордена Трудового Красного Знамени. Маргарита Фёдоровна была скромно похоронена на кладбище в Пятигорске, Софью Сигизмундовну торжественно хоронили чекисты и многочисленные родственники на Новодевичьем...
Дзержинский никогда не пытался разыскать Николаеву, он её вычеркнул из своей жизни, когда она больше не стала ему нужна. А она о нём помнила всю жизнь...

Лев Корнешов.

_________________
Кто владеет информацией - тот владеет миром


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Дзержинский в Кае
СообщениеДобавлено: 23 мар 2012, 08:38 
Гуру
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 22 ноя 2009, 09:25
Сообщения: 21272
Откуда: п. Рудничный
Кайская ссылка

… В Кае и поныне проживает Степан Васильевич Собенин. В то время ему было немногим более десяти лет. Но детская память хваткая. Однажды увиденное запоминается надолго. Запомнил же, к примеру, Степан Васильевич, как Феликс Эдмундович учил его плавать или как часами возился тот с медвежонком, которого подарили ему охотники?
Ровесница С.В. Собенина Мария Терентьевна Кенина, умершая несколько месяцев тому назад дочь Лузянина, в доме которого жили Дзержинский и Якшин, отчетливо помнила и очень живо рассказывала, как собирались у их постояльца жители Кая и Феликс Эдмундович подолгу с ними беседовал, читал им книжки, помнила, с каким уважением относились к нему ее родители и односельчане. Рассказывая, как тогда, в раннее утро 28 августа 1899 г., уехал он на «рыбалку» и с тех пор больше не появлялся в Кае, Мария Терентьевна утверждала, что провожали его тогда ее отец Терентий Ануфриевич и Александр Иванович Якшин. Имеются и другие свидетели того периода: Федор Максимович Безгачев, проживающий ныне в Лойно, и Петр Семенович Аверин, живущий в п. Рудничном. Но они, к сожалению, помнят Дзержинского только внешне.
Пребывание Феликса Эдмундовича Дзержинского в кайской ссылке – период наиболее мало исследованный историками и биографами. В этой связи особенный интерес представляет работа, проделанная директором Кайской средней школы, одним из создателей Дома-музея Дзержинского. Правда, в исследованиях Пестрикова имеется ряд противоречий уже с ранее опубликованными фактами. Но кто может поручиться, что именно те, а не материалы, собранные Федором Васильевичем, являются наиболее точными? Между прочим, логика и сопоставление явлений на стороне кайского учителя. Взять, к примеру, побег Феликса Эдмундовича из Кая. В ряде трудов имеется утверждение, что Дзержинский, совершая побег из Кая, на утлой лодочке уплыл вниз по Каме, до ближайшей железнодорожной станции, а затем благополучно добрался до Вильно. При этом нигде не говорится, до какой станции доплыл на лодке бежавший Дзержинский. Если до Перми, то нетрудно представить, сколько для этого потребовалось бы времени. А если нет, то до какой? Ведь на Каме в то время не было другой железной дороги.
Ф.В. Пестриков утверждает другое. Проплыв на лодке не очень далеко, чтобы замести следы, Феликс Эдмундович затем пешком в течение двух дней через лес и бурьян добирался до Кирса, где его встретил рабочий местного завода Шиляев. Тот же Шиляев переправил его на подводе в Слободской.
Я спросил Пестрикова:
– Откуда вы это взяли?
– Это мне рассказал сам Шиляев незадолго до смерти, когда я был у него в Кирсе, – и тут же показал довольно обширные записи его беседы с кирсинским рабочим.
Или другой факт. Имеется мнение, что до побега из Кая Феликс Эдмундович тайно пробрался в Слободской, где находилась в то время наиболее крупная на Вятке колония политических ссыльных, и консультировался там о своем побеге. Но при этом ни слова не говорится, как туда пробрался Дзержинский. Ведь для того, чтобы пройти из Кая до Слободского и вернуться обратно, потребовалось бы не менее двух недель, в то время как отлучаться из Кая, не вызывая подозрения, он мог не более чем на 2-3 дня.
Факт, что Феликс Эдмундович был в Слободском и даже ночевал у Петра Ивановича Стучки, не вызывает сомнения. Но в первом это было случае или во втором, как утверждает Пестриков? Думается, во втором!
Есть и ряд других противоречий. Например, кировский историк, кандидат исторических наук Василий Александрович Соболев, много сделавший для восстановления исторических фактов о пребывании Дзержинского в Кае, на основании архивных документов утверждает, что Феликс Эдмундович 1 июня 1899 года на сутки самовольно отлучился на Коротковскую земскую станцию, находящуюся в 11 верстах от Кая, для встречи с прибывшей туда из Нолинска ссыльной М.Ф. Николаевой. Между тем Мария Терентьевна Кенина говорила (а Собенин это подтверждает), что как раз в этот период в Кай приезжала якобы невеста Феликса Эдмундовича, которая прожила здесь довольно долго, и они часто встречались. А если не она, то кто другой?..

Юрий Сизых. («ПН», 7 сентября 1967 г.)

_________________
Кто владеет информацией - тот владеет миром


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Дзержинский в Кае
СообщениеДобавлено: 23 мар 2012, 09:35 
Гуру
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 09 июл 2010, 18:47
Сообщения: 10064
ХиНа,дается мне, что материалов ,собранных на сайте достаточно не только на дипломную работу, но и на кандидатский минимум хватит....


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Дзержинский в Кае
СообщениеДобавлено: 23 мар 2012, 10:04 
Гуру
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 22 ноя 2009, 09:25
Сообщения: 21272
Откуда: п. Рудничный
елена писал(а):
ХиНа,дается мне, что материалов ,собранных на сайте достаточно не только на дипломную работу, но и на кандидатский минимум хватит....
Да вообще-то я только начала этим заниматься. :blush Но если кому-то пригодится (или у кого-то хотя бы проснется интерес к нашей истории) - буду рада.
Всем говорю: если в Кирсе, не дай Бог, начнется пожар - первым делом спасайте подшивки районной газеты. Нигде больше не найти столько подробной информации о всех сторонах жизни нашего района, а ведь каждый прожитый день становится историей. Если бы еще все это оцифровать и систематизировать! Вечный вопрос: где взять время????
Поэтому пока занимаюсь всем этим урывками, что нахожу - перепечатываю и публикую на сайте.

_________________
Кто владеет информацией - тот владеет миром


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Дзержинский в Кае
СообщениеДобавлено: 23 мар 2012, 12:04 
Гуру
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15 ноя 2010, 15:02
Сообщения: 3008
" .. что нахожу перепечатываю и публикую на сайте ", чёгой -то мне не по себе от этих слов. Я там тож засветился, один военкор нарисовал "вояку-герояку", а как этот опус из окружной газеты к вам попал - наверное деньги зарабатывал "Лев Толстой". Да, Вы уж его сюда не тискайте. Ну, а если случайно наткнетесь, застолбите - приеду, возьму, внуку, а то с бабкой деда затюкали -" дед - ты бестолковый, старый и страшный". Ну, что ж, " ... устами младенца ..."


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Дзержинский в Кае
СообщениеДобавлено: 23 мар 2012, 17:14 
Гуру
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 09 янв 2010, 02:20
Сообщения: 3500
Владимир писал(а):
Я там тож засветился, один военкор нарисовал "вояку-герояку", а как этот опус из окружной газеты к вам попал - наверное деньги зарабатывал "Лев Толстой".
Это в каком году было то? У них там не за все годы подшивки сохранились. :girl_sigh


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 18 ]  На страницу 1, 2  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 16


Быстрые действия:
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Перейти:  
cron

Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
Русская поддержка phpBB