«Крестный путь» Елены Алгайер
«Новая высота», «Подвиг доярки Елены Алгайер», «Почин Елены Алгайер»… Рядом с громкими заголовками – фотография худенькой большеглазой девушки. В 1959 – 1962 гг. о ней писала не только районная газета, её имя было известно далеко за пределами Кайского района. Натыкаясь на фамилию Алгайер в старых подшивках районной газеты «Заря коммунизма», а потом и «Прикамской нови», я почему-то думала, что судьба этой женщины сложилась очень счастливо. А немецкая фамилия наводила на мысль, что закат жизни она встретила в благополучной Германии, которая после перестройки гостеприимно распахнула дверь для всех немцев бывшего СССР. Но оказалось, что Елена Рейгольдовна, в замужестве – Арент, по-прежнему живёт в п. Ожмегово.
Украина – Польша – Россия Она почти забыла своё детство. В памяти отпечатался только страшный день 1944 года, когда вернувшийся с работы отец сообщил, что им дано два часа на сборы, и надо выезжать. Куда, зачем, почему – Елена этого не понимала, но на всю жизнь запомнила, как плакали её родители, спешно собирая нехитрый скарб. Много было не взять: на две семьи предоставляли только одну телегу, а в семье Алгайер было трое детей и мама ждала четвёртого. В родной украинской деревеньке навсегда остался почти достроенный новый дом, привычный быт и нехитрые радости босоногого детства. Сейчас мы знаем, что с середины Великой Отечественной войны отступавшие с территории Советского Союза фашисты эвакуировали и этнических немцев-граждан СССР. Поэтому Елена запомнила разруху, пожарища и бомбёжки, сопровождавшие их на пути, – мирные жители двигались вместе с воинскими частями и тоже подвергались налётам советской авиации, обстрелам и бомбовым ударам. Долгим и трудным был путь этой семьи, которую, как выяснилось, переселяли в Польшу. Там был лагерь для этнических немцев, эвакуированных с территории СССР. Семья Алгайер увеличилась – в дороге мама родила мальчика. – Мы жили в каком-то лесу, – вспоминает Елена Рейгольдовна. – Очень много людей, с детьми, котомками. Никто не знал, что нас ждёт. Но наступил 1945-й год, и немцев начали возвращать в СССР, только не на родину, а на спецпоселения, как «врагов народа». Кто же тогда знал, что это только самое начало страшных испытаний, выпавших на долю немецкой девочки с привычным в России именем? Семья Алгайер оказалась на спецпоселении в Подосиновском районе Кировской области. Начальник комендатуры был жестоким человеком, условия жизни спецпереселенцев – ужасающие. – Вы не поверите, но это действительно так было: люди умирали постоянно, от голода, болезней, от холода, буквально штабелями лежали мертвецы, зимой их только закидывали снегом, а весной это всё оттаивало, – не скрывает слёз Е.Р. Арент. Елена уже была за хозяйку – мама умерла по пути в Россию. Отец, старательно бравшийся за любую работу, всё же не мог прокормить четверых детей. Младший брат, не дожив и до года, умер на руках у Елены. И тогда она, 13-летняя девочка, совсем не понимавшая русской речи, пошла искать работу. Надежды заработать на расчистке от снега железной дороги не оправдались – у неё просто не было сил кидать снег. Добрая русская женщина – тётя Лида – пожалела её и пристроила в столовую, помогать чистить картошку. Ожмегово В 1947 году семье Алгайер вместе с другими спецпереселенцами вновь было велено собираться в дорогу – в затерянный среди кайских лесов посёлок Ожмегово. Была зима. На ст. Верхнекамской прибывших ждали подводы с запряжёнными в них быками. Но людей было много, а подвод – мало. Отец ушёл всё разузнать, оставив детей на мешках с посудой, одеждой и прочим нехитрым скарбом. Рядом стоял маленький чемоданчик, в котором хранились все их документы. Проходящий мимо мужчина в шинели прихватил чемоданчик, а дети ничего не смогли возразить. Так семья осталась без документов. И подводы для них не хватило: до Ожмегово предстояло добираться пешком. – Всего не расскажешь, – говорит Елена Рейгольдовна. – В Ожмегово нас подселили к одной хорошей бабушке. Брат и сестра наконец-то пошли в школу, а я так и осталась неграмотной. В посёлке тогда была не только школа, но и хороший клуб, детский сад, на трёх улицах стояли добротные дома – это всё построили раскулаченные, которых прислали сюда первыми, ещё до нас. Ох, и досталось этим людям! Представляете, у них даже пил не было, они строили дома при помощи одних топоров! К нашему приезду в Ожмегово была ферма и начинал работу леспромхоз, был даже один паровозик, который таскал единственный вагончик. В 14 лет она впервые переступила порог Ожмеговской фермы. Как подсобный рабочий, беспрекословно выполняла любую работу. Дисциплина была строжайшей: за пятиминутное опоздание могли наказать – отправить на распилку дров для котельной или другие тяжёлые работы. Хотя и работу на ферме лёгкой никак нельзя было назвать, ведь абсолютно всё выполняли вручную. После смерти Сталина спецпереселенцам разрешили уезжать – куда угодно, но только не на родину, ведь их дома уже были кем-то заняты. Ожмегово начали покидать сосланные сюда русские, украинцы, немцы, кто с паспортами, а кто и вовсе без паспортов. У Аглайер документов не было, но кто-то подсказал, что можно получить паспорта по справке из спецкомендатуры, подтверждающей, что они были сосланы сюда как враги народа. Отец, узнав новость, твёрдо сказал: «По такой справке мы не станем получать паспорта. Мы не враги народа!», поэтому документы они получили позднее, когда в ответ на запросы с Украины пришли копии свидетельств о рождении. Но куда было ехать, если на родину нельзя? Брат отца, бывший в ссылке в Караганде, всё-таки решился и побывал в родных краях, а потом сообщил: «В вашем доме живут какие-то старые люди. Все поля заросли, кругом запустение. Вам не надо туда возвращаться». И Алгайер остались в Ожмегово. Звёздный час Старательную, очень трудолюбивую девушку Елену Алгайер на ферме заметили. Она стала телятницей, а затем и дояркой – и не простой, а лучшей не только в Кайском районе, но и в Кировской области! Она спешила на ферму в 4 часа утра, ведь в 5.00 уже начиналась утренняя дойка. Рабочий день заканчивался в 21.30. Всё это время доярки проводили на ферме: готовили корма, доили коров, делали витаминные отвары. На Ожмеговской ферме был внедрён круглогодичный отёл. За растелившимися коровами тщательно ухаживали, доили их по шесть и более раз в сутки, постоянно делали массаж вымени. В помещениях была идеальная чистота, доярки приступали к дойке только в белых халатах и косынках. Для каждой коровы тщательно рассчитывали рацион. И всё это позволяло достигать хороших результатов. Но показатели Елены Алгайер удивляли даже самых опытных доярок. В 1959 году она получила по 4108 кг молока от каждой коровы и взяла обязательство в следующем году надаивать по 5000 кг. Этот год, 1959-й, был для неё «звёздным часом»: она удостоилась знака ЦК ВЛКСМ «За успехи в развитии животноводства», в составе делегации Кировской области приняла участие во Всесоюзном совещании передовиков сельского хозяйства, по итогам года Кировский обком КПСС и исполком областного Совета депутатов трудящихся за успешное выполнение социалистических обязательств присвоили доярке колхоза «Красный октябрь» Е.Р. Алгайер звание «Лучшая доярка Кировской области». Вскоре и саму Е.Р. Алгайер избрали депутатом. – Я приехала в райисполком получать удостоверение, – рассказывает Елена Рейгольдовна. – Мне велели заполнить подробную анкету, дали бланки. Пришлось признаться, что я не умею писать, потому что неграмотная. Бумажки забрали назад, а удостоверение мне так и не выдали… Я и в комсомол не вступала по причине неграмотности, хотя агитировали. Стыдно признаться, что писать и читать меня учил отец, по старинной церковной книге, оставшейся от мамы. Показывал буквы, объяснял, как это будет по-русски… Семья Отец Елены Рейгольдовны рано начал слепнуть, и она понимала, что именно ей придётся за ним ухаживать. Брат и сестра выросли, создали свои семьи, а она всё не выходила замуж. Свататься к ней начали ещё с 17 лет – и ровня, и неровня, но отец неизменно говорил: «Ей ещё рано!», а слово отца всегда было для неё законом. Когда Ожмеговскую ферму объединили сначала с колхозом «День Урожая» (д. Лозиб), а потом с совхозом «Лойнский», скот стали переводить в Лойно. Группу коров Е. Алгайер перевели в село самой последней. Вместе со своими коровами поехала в Лойно и Елена. На местной ферме она проработала совсем недолго, но успела прийти в ужас от беспорядка. Ей, привыкшей к строгой дисциплине, немецкой аккуратности, слишком многое было не по душе. А тут подоспела плохая новость: брат получил травму во время работы в лесу. Елена поспешила к почти ослепшему отцу, и с тех пор так и осталась в Ожмегово, хотя уговаривали работать в Лойно, предлагали квартиру, но отец болел и никуда не хотел уезжать. Здесь и повстречала она свою судьбу: Иван Арент, тоже из сосланных с Украины немцев, отслужив в армии, вернулся в Ожмегово. На этот раз отец одобрил выбор. Только одного ребёнка смогла родить Елена Рейгольдовна. Ударный труд на ферме не прошёл даром, молодой организм был надсажен непосильным трудом. Уход за ребёнком и за совсем ослепшим отцом, лечение собственных «болячек» – теперь уж было не до трудовых рекордов. Но всё равно, где бы ей с тех пор не приходилось работать, везде она поражала дисциплинированностью, ответственным отношением к делу, получала поощрения и благодарности. Одним из лучших работников леспромхоза был и её муж – Иван Кондратович Арент. «Германия нам не родина» Ещё был жив отец, когда стало известно, что Германия принимает на жительство бывших советских немцев. Начали уезжать друзья и знакомые. Уехали со своими семьями брат и сестра Елены Рейгольдовны. Но отец, подумав, вновь сказал своё веское слово: «Германия нам не родина. Я никуда не поеду». Он похоронен здесь, в Ожмегово, поневоле ставшем для Арентов родным. Здесь живёт их сын, внуки, а теперь уже и правнук. Родственники зовут их в Германию, стараются поддержать, ведь теперь жизнь в Ожмегово тоже лёгкой не назовёшь. Елена Рейгольдовна призналась, что очень благодарна сыну за понимание, он не упрекает родителей, а вот внукам уже многое не объяснишь. – Поверьте, мне до сих пор снятся мои коровы. Катюша, Рада, Синица, Радуга, Атлетка… Как мне хотелось бы хоть ненадолго вернуться в те времена! Как здесь было хорошо тогда, как работалось! Елена Рейгольдовна показывает сохранившиеся фотографии тех времён, на них она, молодая, улыбающаяся, вместе с ними – своими любимыми коровками. Эти фотографии хранятся вместе с многочисленными почётными грамотами её и мужа. Она бережно хранит и золотые часики, подаренные ей когда-то за ударный труд. В застеклённой рамке над её столом – от руки нарисованный плакат: в виньетке из ангелов и цветов надпись по-немецки. «Надо верить в Бога» – перевела мне Елена Рейгольдовна. Это ей написала подруга, ещё в далёкие 40-е годы. – Может быть, вам это покажется смешным, но мои родители были боговерующими людьми, лютеранами. И я тоже всегда верила, хотя говорить об этом было нельзя. Я убеждена, что только Божия помощь помогла мне всё перенести…
Мне не хотелось покидать этот уютный, без малейших признаков привычной (да и понятной) стариковской запущенности дом. Здесь тихо, спокойно и очень-очень чисто. С многочисленных фотоснимков смотрят молодые и старые лица, и конечно, у каждого из этих людей – невероятная судьба. И сам дом, построенный в 30-е годы кем-то из раскулаченных, – добротный, надёжный, с непривычной для наших краёв планировкой – тоже часть истории… Елена Рейгольдовна провожает меня и уговаривает взять «на дорожку» пакет огурцов с её огорода. Мне пора идти, ведь уже устал ожидать на скамеечке Иван Кондратович, деликатно ушедший, чтобы не мешать беседе. И о его семье надо бы расспросить, ведь и он проделал свой «крестный путь» от Черниговской области до Кайского района. Хочется верить, что я ещё вернусь сюда, ещё поговорю с этими удивительными людьми. «Спасибо, что не забыли, – говорит мне на прощание Е.Р. Арент. – Приезжайте ещё!», и мне жаль, что в её глазах блестят слёзы. Н. Хитрова.
Вложения: |
Газета 1.jpg [ 191.95 КБ | Просмотров: 4420 ]
|
Е.Р. Арент 1.jpg [ 75.48 КБ | Просмотров: 4420 ]
|
_________________ Кто владеет информацией - тот владеет миром
Последний раз редактировалось ХиНа 26 июл 2013, 13:44, всего редактировалось 1 раз.
|