Из истории колонии в п. Рудничном

Учреждение ОР-216/3 создано в 1962 году с целью выделения рабочей силы на строительство промышленных мощностей, жилых домов, объектов соцкультбыта Верхнекамского фосфоритного рудника.
С 1961 по 1962 год колония строилась осуждёнными К-231. В июле 1962 года завезли первый этап осуждённых. До марта 1964 года колония называлась ИК-231/12. С 1 марта 1964 года её передали в УВД ОИТ г. Кирова. Руководил колонией с 1962 по 1965 годы К.В. Беляев. С 1965 по 1966 год начальником колонии был Николай Гайкович Григорянц. В то время численность осуждённых доходила до 300 человек. Учреждение практически не имело своей технической базы. Территория не благоустроенная, все немногочисленные сотрудники жили на территории стройбазы строительной организации в щитосборных четырёхквартирных домах и общежитиях с печным отоплением. Осуждённые проживали в щитковых бараках, в каждом бараке по четыре печки. Каждое утро завозились дрова и вода на лошади. В жилых помещениях барака предметы быта были сделаны руками осуждённых.
В 1966 году назначен начальником колонии Алексей Петрович Козлов. В 1967 году арендовали у строительной организации деревообрабатывающий цех и организовали небольшую промышленную зону, где работали 60-70 человек. В 1968 году колония была объявлена учреждением с собственным производством и на базе производственного цеха создано предприятие.
Первым директором предприятия назначили Валентина Александровича Субботина, который руководил до 1984 года. В период с 1970 по 1973 год начальником колонии работал Аркадий Иванович Крупин. В это время осуждённых было 500-600 человек, начато строительство деревянного помещения для их проживания. Начато строительство двухэтажного кирпичного штаба с благоустроенными комнатами для свиданий, помещением для караула, дежурной службы. Построен в 1970 году железнодорожный тупик, склад технических материалов, оборудована небольшая котельная для отопления производственных участков. Значительно расширен лесопильный цех. Объёмы производства ежегодно возрастали на 20-30%.
Особое развитие технической и производственной базы происходит с 1974 года, в период работы начальником учреждения Павла Михайловича Жвакина (1973-1984). В это время отмечался быстрый рост численности осуждённых, поэтому опережающими темпами строили общежития, коммунально-бытовые объекты, жильё для сотрудников. В это время закончено строительство штаба, вместо деревянных построены пять двухэтажных кирпичных общежитий, 52 благоустроенных квартиры для сотрудников учреждения, пожарное депо, два кирпичных склада, двухэтажная кирпичная казарма для роты охраны. Возведены бетонные подъездные пути, пристрой к зданию клуба для столовой, медчасти, двухэтажное кирпичное здание банно-прачечного блока с бытовыми помещениями.
В 1980-1981 гг. была проведена очередная реконструкция ТСО с расширением на 80% территории промышленной зоны. На подсобном хозяйстве построен свинарник на 100 голов, теплица круглосуточного действия.
Развитие учреждения продолжалось и в период работы начальником учреждения Валентина Александровича Субботина (1984-1991 гг.). В этот период в жилой зоне возвели два общежития для осуждённых на 150 мест каждое и одно на 300 мест. Построены сети канализации по всем объектам, асфальтирована территория жилой зоны. В промышленной зоне сделали здание цеха товаров народного потребления, пристрой котельной, компрессорную, бетонные автодороги и площадки. Оборудован рабочий цех в ПКТ. Для сотрудников учреждения построено 58 благоустроенных квартир и коровник на 50 голов, тёплая стоянка для автомашин, расширены теплицы до 1000 кв. м.
Численность осужденных в 1985 году была доведена до 1450 человек. Условия их содержания обеспечивались в полном объеме, в соответствии с действующим законодательством.
Для сотрудников построен спортивный зал, приобретены тренажеры и спортинвентарь. Сотрудники, военнослужащие и осужденные обеспечивались своими овощами, молоком, мясом с подсобного хозяйства учреждения.
В период с 1991 по 1995 гг. начальником учреждения работал Михаил Иванович Якушев. В этот период, в связи с изменившимися условиями, новое строительство не велось. Проводилась реконструкция ряда зданий и сооружений. Численность осужденных сократилась. Сокращена конвойная рота, и охрана колонии стала осуществляться военнослужащими, нанятыми по контракту. Объем выпуска промышленной продукции резко сократился, большая часть осужденных не обеспечивалась работой.
В 1996 году начальником колонии назначен Юрий Анатольевич Тайгозин.

(По материалам районной газеты).

_________________
Кто владеет информацией - тот владеет миром

Валентин Иванович Пеплов, 1925 г. р. – бывший спецпереселенец, участник Великой Отечественной войны, бывший директор Рудничной школы.
Шурка – Александра Ивановна Пеплова (Софронова) – старшая сестра В.И. Пеплова (разница в возрасте – 10 лет), мать о. Леонида.

Дедовка

Самое отдалённое от Кая место в тайге на р. Кужва, где когда-то промышляли кайские охотники Черницыны. Как появились четыре барака и кое-какие хозяйственные постройки вдали от деревень? Ларчик просто открывался. Зажиточных крестьян из Кая и других ближайших деревень, которые отказывались вступать в колхоз, высылали сюда для «перевоспитания» и заставляли строить эти «удобства» для будущих спецпереселенцев, то есть для сосланных из других областей. Этим руководство убивало двух зайцев. Строители торопились «перевоспитаться» и не успели покрыть крышу двух бараков.
Семьи размещали на нарах плотно одна к другой. Пищу готовили на железных печках, сделанных из железных бочек из-под горюче-смазочных материалов, светильники – из консервных банок. Голь на выдумки хитра.
Из трудоспособных создавали бригады для работы в лесу по заготовке брёвен, дров и пиломатериалов. Рабочие ходили на работу кто в чем, потом выдали спецовки. Работали, стараясь выполнять норму, и по норме получали продукты.
Хлеб, сухари, сахар, рыбу, крупу, жиры, растительное масло выдавали на декаду. Приносили в барак и делили. За порядком следили старосты, за режимом содержания – комендант и его подручные из спецпереселенцев. Коменданты часто менялись. Были и добрые, и жестокие.
Молодёжь не унывала. Сочиняли свои песни и пели.
Кто не выдерживал такой жизни, убегал до деревни Каптул, где один мужик беглецов отвозил на станцию Фосфоритная, на санях под сеном.
Сестра рассказывала, как на Скачок вышли из леса измученные и обессилевшие беглецы: муж и жена. Одежда изорвана. Неделю плутали по лесу, отощали и обессилели. «Ребенка несли на себе. Из сил выбились и решили бросить дитя, привязав к сосне».
Шура работала вместе со взрослыми на лесоповале. Обрубала сучья со сваленных деревьев. Вольнонаёмный бригадир стал приставать к ней с домогательствами, и Шура попросила перевести её на другой участок спецпереселенцев. Промучились мы так недели три, и на Мерзляк нас перевели.

Мерзляк

Мерзляк мало чем отличался от Дедовки. Те же бараки, те же порядки. С Мерзляка продукты возили в Дедовку. Перед нашим приездом воры склады выпотрошили. Из дальних краев залетели и все увезли, что сумели. Поселили нас в барак с дырявой крышей. От дождя спасались кто под столом, кто под нарами.
Продуктовую норму урезали, еды не хватало. Люди голодали и умирали. Умирающий старик, который лежал на нарах, подозвал и сказал: «Я Тетерин, когда приедет к вам отец, расскажи ему, как я умирал».
Голодные через вольнонаемных меняли вещи и ценности на картошку и муку, из которой приготовляли «заваруху». Ржаную мутную болтанку выливали из банки на сковородку на огне. Распаривали и ели. Весна. Никакой охраны, только комендант проверял раз в сутки. Светит солнце. Кругом величественные сосны богатырского леса и болота…
Появились на солнцепеке первые грибы сморчки и строчки. Собирали, отваривали по несколько раз и жарили. Рвали в низинке пестики, травки съедобные, вестники.
В пригожие дни ребятишки под присмотром старика или старушки отправлялись в лес собирать сухие сучья. Взрослые рубили на дрова, которыми топили железные печки дл приготовления пищи. Однажды ребятишкам повезло. Они нашли гнездо с тетеревиными яйцами и полакомились деликатесом.
Шура – вторая мать и заступница.
Как парень, в штанах ходила.
У всех на виду цвела.
Не последняя заводила.
С мужиками летом косила.
От нормы консервы копила,
Заботой о нас жила.
Честность, умение, сноровку
Комендант подглядел
«Быть прислугою в комендатуре!» –
Он сестре повелел.
Мыла полы, охраняла комнату,
Готовила еду,
Выполняла поручения как посыльная.
Комендант, сначала добрый,
Есть вместе с ним заставлял,
А продуктовую норму сестры
Нам отдавал.
Жил без жены. От греха подальше сестра ушла на другую работу в бригаду лесозаготовителей сучкорубом. Коменданта стала обслуживать тридцатилетняя девица Анна, которая забеременела, увезли в Кай, во время родов умерла.
В лесу женщинам тяжело работать. Бойких и сноровистых заставляли на лошадях возить лес в штабеля. Бревна мужики загружали и выгружали, а женщины сидели на бревнах и правили лошадью.
Сестре пришлось поработать на сплаву в Усть-Порыше, зачищать лес по берегам Кужвы. Работала в молодежной бригаде, которая на семи лодках по Кужве возила продукты из Кая. На каждой трое. На Пушейском у плотины лодки перетаскивали волоком. Шура научилась и грести, и управлять движением лодки.
Из Вятки приезжала комиссия медицинская по указанию НКВД. Пять врачей осматривали поселенцев, раздевая догола. Сестра не пошла на комиссию, так как все врачи – мужчины. Нашли ее и силой привели.
У молодых на работе случались курьезы и проделки. Вот один из них:
Семеро. Два парня. Девок пять.
Лошадку всучили на «ять».
В лесу она остановилась.
Ни с места, как ни бились.
Крутила головой, лягалась и кусалась.
Что делать? Развели костер
И повели ребячий разговор.
Нашелся весельчак – шутник Крупин.
Каналья, с норовом, вот блин,
Придумал: в сани все садись
Покрепче. Кто за что держись.
Девчонки мигом в сани скок,
А Сашка головешку сгреб
Под хвост кобыле
О боже! Что тут было:
На дыбы взвилась кобыла
Да в сторону как сиганула,
Еле выдержала снасть,
И в поселок понеслась.
Взрыв хохота, взрыв смеха.
Ай да Сашкина потеха!
К костру, как к меду, собрались:
Погрелись и в поселок поплелись.
За такую проделку всю молодежную бригаду посадили в кутузку на ночь в баню под замок.
На разнарядке утром отругали,
Но начальству не сказали.
В лес на работу отослали
По милости без лошадей.
На Мерзляке «гостили» мало,
Пришлось на Дедовку возвращаться.
Один из поклонников-прилипал
Стал в женихи к сестре набиваться.
Очередной скачок,
А где-то строился Скачок, там не бараки, а дома.
«Поехать бы туда», – вот о чем мечтали,
Надеялись и ждали.
По разрешению коменданта вещи погрузили в лодку, сестра имела опыт грести и управлять лодкой. Кто по берегу, кто в лодке самостоятельно добрались до Дедовки.

(Из книги В.И. Пеплова «Судьбы людские»).

_________________
Кто владеет информацией - тот владеет миром

А что за плотина была у Пушейского.?ХиНа, не узнаете? Нигде не встречала ничего о плотине.

Постараюсь узнать.

Скачок

Скачок и Ожмегово – поселки, которые строились спецпереселенцами из стандартных пятистенных домиков и заселялись по мере готовности. Одновременно строили магазин, больницу, школу, почту, пожарную, контору. Этого не было ни на Дедовке, ни на Мерзляке, ни на Севе. В последующем эти поселки служили пристанищем ссыльных западных украинцев, поляков, немцев.
Узнав, что в Кае, 12 километров от Скачка, отмечают семик – поминки усопших, Шура с подружками, без разрешения коменданта, убежали на праздник шанежек с картошкою поесть. За это ночь просидели в кутузке.
Двух младших сыновей определили в детсадик-ясли, а мать впервые в жизни устроили на работу в это же учреждение няней, вменив в обязанность охрану и печки топить. Рано утром мать тащила детей досыпать в детсадик. А сама топила печи.
Молодежь под руководством учителя Абрамычева участвовала в художественной самодеятельности и выступала в клубе, которым заведовала жена коменданта. Ставили пьесы, выступал хор, пели частушки.
Сочиняли сами на злободневные темы, пользовалась успехом группа девушек «Синеблузые».
На сцене поставили пьесу Тренева «Любовь Яровая» и инсценировку романа Шолохова «Поднятая целина» (прощание Кондрата со своим волом). Вместо вола на сцену затащили лошадь. Кондрат в фуражке с красным околышем, босиком, в шароварах с лампасами.
В художественной самодеятельности Шура встретила своего суженого Александра Софронова. Подружились, играли в пьесах, а потом поженились.
Среди спецпереселенцев выделялась супружеская пара из Варнавина. Городские, образованные Долинины. Он – ученый-счетовод, она окончила гимназию. Культурная Лидия носила модные платья и шерстяные кофточки. Алексей – галифе и хромовые сапоги. Рубашку белую и колпачок на голове. Щей с кулаками не хлебал, но на выселку попал. Добросовестный и честный счетовод.
На два десятка лет Лида моложе,
Мужа не ценила ни за что и никогда.
Поклонников имела и одаряла их: похоже,
Ещё когда в Варнавине жила.
И здесь у ней поклонников не счесть,
Сгульнуть ей ничего не стоит.
«Не убудет», – говорит.
Зимою форточку откроет
И через улицу кричит:
"Эй, сосед, иди на палку:
Муж уехал на рыбалку.
Коль не дорожит,
Пусть над лункой подрожит».
Втайне от мужа Лидия договорилась с начальством о переводе её одну в Рудник. Разделила вещи и организовала проводы в последнюю ночь. Пригласила друзей. Алексей ночевал у соседей, а она всю ночь пела и гуляла с кавалерами.
Алексей, будучи в нервном напряжении, не хотел идти, но подумал и решил помочь собраться и разобрать кровать сына. Неуютно. Воздух пропитан табачным запахом: на столе полная пепельница окурков и неубранная посуда, на подоконнике пустые бутылки из-под вина, на полу собранные вещи, на которые брошена гитара.
Себя не помня, к ней шагнул,
Выхватил топор и рубанул…
С испуга сын за стулом притаился.
Отец нашел его, схватил и прослезился,
Поцеловал любимого Сережу
И к коменданту под арест потопал по дорожке.
Жилось всем трудно. Кто как мог добивался у начальства перевод. Два пекаря, дородная Пономарева, прихватив свою родню, сухощавую Смирнову, хлеб печь устроились в Кае. Оплетин – в Лойно и опять на конный двор. Он в этом деле спец, но вор.
Приезд родных к спецпереселенцам не запрещали. Контролировал комендант поселок, и от него зависели все взаимоотношения и сроки пребывания.
Александр Кириллович частенько брал меня с собой собирать белые грибы. Я полюбил это занятие и стал один ходить по борам. Я парень не очень бедовый, но не вешал губы.
Однажды, первого сентября в ранее утро туманного дня, отправился по грибы по своим местам. Слышу, мама зовет домой. В чем дело? Мама никогда не отзывала из леса. Вышел на тропинку и встретил мать. «Пойдем быстрее домой», – взволнованно сказала она и заковыляла к поселку. «Совсем забыла. Говорили мне, а я забыла, тебе сегодня в школу», – уточнила она причину своего появления. Я ничего не ответил, а только подумал: клуб и магазин знаю, на конном дворе днями пропадал, весь поселок обегал, а школы не выдел… Не придумала ли чего мама?
Дома мать заставила меня умыться, что я не любил делать. Надела белую рубашку, которую надевал по праздникам, и, к моему удивлению, заставила обуть ботинки.
Поравнялись с одной половиной дома и открыли двери. В просторной комнате за двумя длинными столами сидели на лавках ребятишки моих годов. За небольшим столиком пожилая женщина что-то читала. Все обратили на нас внимание. «Здравствуйте, – сказала мама. – Вот я привела сына учиться. Извините, опоздали. Совсем запамятовала и поздно вспомнила». «Ничего, ничего, – ответила учительница»
… Появление отца на Скачке – радость для нас. Он не поехал на родину, а сразу же после освобождения приехал к нам. Во время следования у него украли вещи, но это не омрачило нашей радости.
Жить нам стало легче, так как папа сразу же включился в работу плотником. Эту профессию он приобрел на строительстве Беломорканала.
Шура и Александр Кириллович переехали в Рудник и устроились на работу. Она – официанткой в столовую, он – в пожарную часть. Жили в одном из семи построенных бараков, которые в то время располагались на берегу речки Ольховки на месте, где сейчас пятиэтажный дом № 22 по улице Орджоникидзе.
Год на скачке богат событиями в нашей семье. Скрыто приехал брат повидаться. Запомнилось мне, как на пеньке меня целовал, слезы платком вытирал. Мама стояла на стрёме, плакала и наблюдала. На прощанье обнял и ушел в дремучий сосновый лес.
Родился на Скачке братишка, недоношенный мальчишка. Я даже брата не видало. День пожил. Бог прибрал. Отца с покоса отпустили. Утром он домой пришел. Гробик сделали, схоронили. Вечером отец ушел в бригаду на покос, и весь вопрос.
Пристрастился я к рыбалке, на Кужве, где летали галки… Под хохот и ребячий шум, когда реку переходил с братом, в воду угодил и чуть не утонул...
В памяти осталась семья Шмелевых: заботливая мать и Степка, сын. Семья Смирновых: мать, двое детей, Павел и Галина. По знаменитой 58-й сидят мужья у той и у другой. А на Скачке их жены, дети ждут. Себя, детей и прокорми, и сохрани. А как?
Весной пошли грибы, сморчки. Люди стали собирать, жарить. Сморчками отравился Степка Шмелев. Мать сына похоронила, а тут и весть пришла, что умер в тюрьме муж. Шмелева так переживала, ночей не спала. Фонарь лампу зажигала и на могилу к сыну шла… В крест три раза постучит, молится, зовет стоит… Это видела сестра, её квартира с кладбищем была. Через две недели Шмелева «испарилась», затерялась.
А у Смирновых жизнь сложилась по-иному. Из тюрьмы пришел отец, и наступил конец сиротству. Павел с Галиной были очень рады.
Началась война. Павла взяли на службу, он на фронте попал в плен. И очутился в далекой Америке. Как-то раз в Ожмегово пришла открыточка, Смирновых поздравляли с праздником. Писал Бабич, но рука была Павла. Намекали, что жив Павел. За то рьяно уцепился КГБ. Галина уже преподавала в школе, закончив институт, а кагэбэшники контроль ведут, для беседы регулярно приглашают и переписку не запрещают. Десятки лет так длилось. Но встречи не случилось. Павел всю жизнь прожил вдали от родины, купил в Америке дом, работал чертежником, дослужился до начальника конторы, женился на эмигрантке-украинке, вырастил двух дочерей.
Смирновы из Ожмегово переехали в Рудничный, купили дом на улице Карьерной.
На Скачке любили Ермакова, молодого озорного парня. Бывший гимназист и единственный сын, знаменитый гармонист. Он погиб на лесоповале – попал под сосну. Его, как и Долинину, схоронили на кладбище Скачка. На том кладбище спят спокойно старичок Бакшаев, мать пятерых детей Дубцова, Солнышков, Суворова, Рубцова, Софроновы и Шульгины, мой безымянный брат и прочие усопшие рабы. Среди них и Мутовкин Леша, и Тетерин.
Я пытался увековечить Скачок памятником-обелиском репрессированным русским, украинцам, полякам, немцам, которые жили здесь в ссылке и покоятся на кладбище. Установили фамилии, составили смету, изготовили макет. Но спонсора для финансирования не нашлось. Не удалось установить памятник ни на скачке, ни в Кае, ни в Рудничном. К кому я ни обращался, все поддерживали идею, но практической помощи не оказали. Всю наработанную документацию и макет я сдал в краеведческий музей Рудничной школы – до лучшей поры…
Не один год велась переписка с посольством Польши, которое подавало надежды, но закончилось тем, что поляки решили установить памятник только полякам, а на установку многонационального денег не выделили. В практическом плане удалось сделать очень мало. Дважды посылали на скачок и установили памятные таблички на месте поселка. Домов нет, все заросло соснами. На кладбище, где еле-еле заметны холмики могил среди сосен, установили памятные таблички с некоторыми фамилиями захороненных русских и поляков. Отслужили панихиду.

(Из книги В.И. Пеплова «Судьбы людские»).

_________________
Кто владеет информацией - тот владеет миром

С таким ..... колпачком, знали за что сидят. У кого возникли вопросы рекомендую почитать Григория Климова - Красная Кабалла, Князь Мира сего и т.д. Многое поймете
http://otvety.google.ru/otvety/thread?t ... d47f77b437

_________________
Боги и Предки наши, научили нас скот пасти и снопы вязать, оттого шли мы по Жизни, и не были нахлебниками. Богов и Предков наших славя, от сего мы суть Славяне
Мудростью Велеса и Силой Родов ведомые
Мой Бог меня рабом не называл

Как выяснилось, неподалеку от Пушьи на Каме действительно была плотина и стояла электростанция (или что-то подобное) - скоро выясню подробности.

_________________
Кто владеет информацией - тот владеет миром

Вспоминает С.А. Леонтьев (1954 г. р.):

Недалеко от Пушьи, в километре от устья Имы (места её впадения в Каму) стояла ГЭС, обеспечивающая электроэнергией село. ГЭС работала примерно до середины 60-х годов, пока не подвели ЛЭП. Станция принадлежала колхозу «Ленинская искра» (совхоз в Пушье был образован позднее). Электричество в село подавалось до 23.00. Утром его давали рано, когда наступало время дойки, - часов в 5. На ночь шлюзы закрывали, турбину останавливали, чтобы сохранить воду в реке.
Река Има в том месте неширокая – метров 10 шириной. Она была перегорожена деревянной плотиной, над которой – деревянное сооружение, внутри его вверху было размещено электрооборудование, внизу – водяная турбина, которая крутила генератор.
Обслуживали ГЭС жители Пушьи. Днем дежурил машинист, на ночь приходили сторожа из числа местных стариков. Караулить там было нечего, поэтому нередко старики отправлялись на лодке блеснить, закрыв помещения на замок. Рыбы тогда в Име было очень много. Местные ребятишки лет семи и старше, еще днем ушедшие на рыбалку и самовольно оставшиеся на ночь, зная о ненадежности охраны, ночью пробирались через шлюзы и внутрь и таскали у сторожей хлеб, соль, сахар – что удавалось найти. Домой за провизией было бежать лень, да и далековато.
Сельские ребятишки вообще были смышленые по части пропитания. Внизу от Пушьи размещался колхозный птичник, куры всё лето ходили сами по себе по расположенному рядом ельнику. Откладывали яйца где попало. Ребята их собирали в большом количестве и пекли на кострах.

****
Спецпереселенцы действительно на лодках отправлялись в Кай за продуктами. В сторону Кая им приходилось грести против течения, а у деревни Каптол Кама делает петлю длиной примерно 14 км. Но напрямую было всего километр, да посредине – озерцо, по которому можно плыть. В итоге все сокращали путь и перетаскивали лодки. Ну а обратно, по течению, можно было плыть и с грузом.

_________________
Кто владеет информацией - тот владеет миром

Во как! Вроде и не так давно это было, а я и не слышала... Спасибо,ХиНа!

И я не слышала, а там, оказывается, чего только не было - в Пушье:
viewtopic.php?f=12&t=130&p=15265#p15265

_________________
Кто владеет информацией - тот владеет миром

О чем рассказала книга в черном переплете

Она, эта книга, сейчас на столе, передо мной. На черной обложке из толстого картона золотое тиснение: «Акт комиссии наркомлеса и НКВД СССР по приемке в эксплуатацию особого завода № 4 ГУЛАГа НКВД». Из текста узнаю, что приемка проходила в 1940 году, с 14 по 20 марта.
Об особой важности принимаемого в эксплуатацию предприятия свидетельствует тот факт, что состав комиссии был утвержден совместным приказом двух союзных народных комиссариатов – лесопромышленного и внутренних дел. В комиссию вошли инженеры-технологи высшей категории, инженеры-строители, ведущие экономисты, заместитель начальника ГУЛАГа, представитель ЦК союза рабочих бумпрома, начальник Политотдела управления Вятлага, работники промбанка, Гипробумпрома.
Строительство в нашем районе завода № 4 (Кайского целлюлозного), приравненного к объектам общегосударственного значения, осуществлялось в соответствии с принятым в мае 1938 года постановлением ЦК ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров СССР. Технический проект и некоторые другие документы были утверждены лично заместителем наркома НКВД СССР.
С августа 1938 года на подобранной площадке уже велись подготовительные строительные работы. Но 18 сентября того же года пронесшимся по округе лесным пожаром были уничтожены зоны содержания рабочих, производственные временные сооружения, а также 20 тысяч кубометров заготовленной древесины, частично пострадала и железнодорожная ветка.
Судя по материалам комиссии, строительство велось хозспособом, силами Вятлага НКВД СССР, а также управлениями «Союзлесбуммонтаж», «Теплоэнергомонтаж».
При разработке проекта ставка делалась на имеющуюся здесь лесосырьевую базу, способную обеспечить потребности завода в дровах, балансах, подсобных стройматериалах. Будущему производству благоприятствовало и наличие природных водоемов.
Опустошительный пожар и прочие причины сказались на сроках ввода в строй цехов предприятия, но тем не менее график, разработанный правительственными органами, строжайше соблюдался. Уже в феврале 1939 года, т.е. через считанные месяцы после начала работ, были сданы под монтаж главный технологический корпус и котельная, оставался небольшой поселок, состоящий пока из 6 двухэтажных восьмиквартирных домов, по 2-3 комнаты в каждой квартире.
Для водоснабжения использовалась вначале речка М. Созим, а после возведения на ней плотины – пруд. Кроме того в поселке было два колодца.
Стоки по подземному коллектору (ниже железнодорожного моста) сбрасывались без всякой очистки в ту же речку М. Созим.
Источники водоснабжения – пруд, накапливавший до 4,5 млн кубометров воды, и речка могли ежесуточно давать заводу и поселку 17,6 тысячи кубометров, или 220 л воды в секунду. В дальнейшем были построены кирпичные колодцы, насосная станция, фильтроотстойная, водонапорная башня.
Производственная площадь завода – 18,6 гектара, в том числе балансовая и дровяная биржи – 12,17 гектаров. Имелась поблизости построенная заново транспортная сеть – 2,1 километра железнодорожной линии нормальной колеи, 2,2 километра узкой колеи, 2,1 километра автодорог с торцовой (из чурок) поверхностью. Работали баня, столовая, временный клуб.
Для нормальной работы завода в год требовалось 463 тысячи плотных кубометров чисто окоренного баланса и 88 тысяч кубометров дров. Поскольку лес был рядом, древесину вывозили из делянок гужевым транспортом по лежневым и зимним снежно-ледяным дорогам.
На заводе создавались отделы (цеха): древесный, кислотный, варочный, очистной, хлорно-отбельный, паросиловое хозяйство. Варка щепы производилась в двух котлах емкостью по 90 кубометров. Объем облагороженной и небеленой целлюлозы в январе 1940 года составил 275,2 тонны, в феврале – 343,8 тонны (при плане 248 т).
На складах был создан резервный запас едкого натра, серы, негашеной извести, жидкого каустика, известняка, масел, хлора, на лесобирже – запасы балансов и дров.
Работающих на заводе к моменту приемки насчитывалось 603 человека, из них по вольному найму 26 инженерно-технических работников, 32 – служащих, рабочих и младшего обслуживающего персонала – 190, заключенных – 355. Планировалось положительно решить вопрос закрепления за заводом рабочей силы из числа заключенных, пока не будет укомплектован штат из вольнонаемных лиц.
Снабжение населения осуществлялось по фондам ГУЛАГа, отпускаемым через Вятлаг НКВД.
Сметная стоимость завода с учетом дополнительных затрат – 16,8 миллиона рублей (цены 1940 года), построили его за неполных 10 месяцев. Заслуга в этом не только самих строителей, но и руководства ГУЛАГа, проявлявшего инициативу в обеспечении стройки необходимыми ресурсами.
Первым директором завода был М.А. Гладков, майор милиции, техническим директором В.О. Гиллер, секретарем парткома ВКП(б) Н.В. Русов, председателем профкома П.Г. Климов.
По расчетам проектировщиков, благодаря хорошей лесосырьевой базе, завод сможет в требуемом количестве снабжаться древесиной в течение 104 (!) лет. Для этого создавались на первый случай 12 лесоучастков (лагпунктов), расположенных вдоль линии двух железнодорожных веток.
Территория завода была обнесена забором высотой три метра, имела вахту, ворота, шесть крытых сторожевых вышек. Подразделения ВОХра и спецотдела НКВД обеспечивали установленный режим охраны.
А вот официальная справка о торговле за 4 квартал 1940 года: хлопчатобумажных и шерстяных тканей продано на 22 410 рублей, кожаной обуви – на 9489, галош – на 3052, чулков-носков – на 6940, валенок – на 3900. Продовольственных товаров продано на 130 496 рублей. Общая выручка торговой сети 328 910 рублей при фонде зарплаты вольнонаемного состава 4 266 400 рублей. Кроме рабочих завода товары покупали работники школы, почты, охраны, лагпункта.
На баланс завода подлежала и передача сельхозпредприятия лагеря, имевшего ферму – 29 коров, 5 телят, 112 свиней, птичник на 100 кур, 100 уток, 40 гусей с инкубаторией, две теплицы на 360 кв. метров, огород – 5 гектаров, из них 2 гектара засеянных клевером.
Как вы поняли, строительство и хозяйственно-производственная деятельность завода на начальном этапе обеспечивалась определенными службами НКВД СССР, которые возглавляли и десятки других строек страны в разных ее регионах.

(Из статьи А. Киприянова, «Прикамская новь», 1992 г.)

_________________
Кто владеет информацией - тот владеет миром