На протяжении ряда последних лет краеведами-любителями поселка
Лесного при содействии кафедры истории Вятского гуманитарного университета ведется сосредоточенная работа по составлению Мартиролога - Поминальных списков Вятлага .
В списки заносятся имена граждан, которые в 1938-1956 годах
содержались и погибли в этом лагере, будучи репрессированными по
политическим мотивам (в том числе - по национальному признаку), а
также тех, кто находясь здесь в качестве "следственно-заключенных" (по
тем же основаниям), умерли (погибли) до вынесения формальных решений о
применении к ним уголовного наказания.
Всего за обозначенный период на специальный учет Вятского ИТЛ
были поставлены почти 180 000 человек (по категориям: "осужденные",
"следственно-заключенные", "мобилизованные в трудовую армию и в
рабочие колонны НКВД", "спецпереселенцы", "трудпоселенцы",
"спецпоселенцы", "выселенцы", "ссыльнопоселенцы").
Не менее половины из них (90 000 человек) могут быть отнесены (в
соответствии с действующим российским законодательством) к числу
репрессированных по политическим мотивам.
Около 18 000 стали жертвами сталинско-советской лагерно-карательной системы.
В этом скорбном списке - имена более чем 2500 латышей и жителей
Латвии (седьмая часть его общего формата).
Уже один этот факт предполагает особое внимание составителей
Мартиролога Вятлага к теме, являющейся предметом настоящего сообщения.
* * *
Хронологически в развитии этой темы прослеживается (с
определенной мерой условности) несколько периодов.
1) Начало 1938 года - середина 1940 года.
Доставлены в лагерь - около 350 латышей.
Из них умерли (погибли) в лагере - не менее 52.
Уровень смертности - не менее 14,9%.
В этот период в Вятлаг направлялись прежде всего латыши, ставшие
жертвами этнических "чисток": в основном - в соответствии с известными
решениями Политбюро ЦК ВКП(б) от 3 июля 1937 года и от 31 января 1938
года "Об антисоветских элементах", а также - по указанию НКВД СССР от
30 ноября 1937 года.
Это так называемые "контрреволюционные националистические
элементы из числа лиц латышской национальности, проживающие на
территории СССР", политэмигранты, потомки дореволюционных переселенцев
из Латвии в другие местности бывшей Российской империи и т.п.
Решения о применении репрессий выносились, как правило, во
"внесудебном порядке" ("особыми совещаниями" и "тройками" ОГПУ-НКВД) с
жесткими карательными санкциями - от 5 до 10 лет "лишения свободы в
исправительно-трудовых лагерях".
(Следует отметить, что в СССР в 1930-1940 гг. правом применения
уголовной кары были наделены более 20 судебных, административных и
иных властных инстанций - от Верховного суда СССР до сельсоветов, при
этом не менее половины из них действовали вне установленных законом
уголовно-процессуальных норм, относились к числу так называемых
"внесудебных органов").
Основные "обратные адреса этапирования" - Смоленская область (с
районами, отошедшими позднее к Калужской и Псковской областям),
Ленинградская область (включая Новгород и Псков), Горьковская
(Нижегородская) область, Москва и Московская область, а также другие
(всего более 30) регионы СССР - от Подолья на западе до Приморья на
востоке и от Петрозаводска на севере - до Алма-Аты на юге.
Несколько бывших граждан Латвии, репрессированных еще в
первой половине 1930-х годов за "шпионаж" и "контрреволюционную
деятельность", доставлены в Вятлаг из Соловецкой тюрьмы особого
назначения НКВД СССР (СТОН, Архангельская область) - при ее
расформировании в конце 1939 года.
Находились среди доставленных в это время в лагерь и латыши -
жители Вятского края.
Известно, что край этот издавна являлся территорией ссылки для
лиц, неугодных сменявшим друг друга в России правителям и режимам.
Лиц таких всегда набиралось немало, в том числе и в западных
губерниях империи, включая Прибалтику.
Латышская "колония" традиционно являлась одной из наиболее
представительных среди национальных общин в Вятке (Кирове).
Кроме того, в начале XX века, в период "столыпинских реформ", на
территорию нынешних северо-западных (Мурашинского и Опаринского)
районов Кировской области (ранее - Северный край, затем -
Архангельская область) было переселено немало прибалтов - эстонцев и
латышей.
Эти люди освоили огромные пространства по притокам рек Кузюг и
Молома, а затем показали отличный пример того, как надо распоряжаться
этой землей: держали молочных коров, занимались бортничеством и
овцеводством; из зерновых культур выращивали преимущественно ячмень,
который на корню скупали архангельские (устюжские) и вятские
(слободские) пивовары.
На карте края появились такие названия, как разъезд Латышский,
лесопункт Нацменовский, а позднее (в 1930-е годы) - колхозы "Нацмен",
"Интернационал", "Новая деревня"...
После "зачисток" 1930-х годов и военного лихолетья
"прибалтийские" хутора и поселения опустели, затянулись бурьяном, а
затем покрылись зарослями осины, березы, ели...
(Маракулин П., литератор, краевед. Земля художников//Вятка:
Краеведческий сборник. Вып.V. - Киров: 1981. С.60).
"Зачистки", как известно, основательно прошлись по всей
латвийской диаспоре в бывшем СССР и привели к тому, что ее численность
сократилась со 151 000 человек в 1926 году до 128 000 - в 1939 году.
(См.: Смирин Г. Основные факты истории Латвии. - Рига: 1993.
С.122-123).
Примечательно и еще одно обстоятельство.
На 1 мая 1938 года среди руководящих и оперативных работников
Главного управления государственной безопасности НКВД СССР латыши
составляли 3,3% (то есть более 70 человек из 2159 штатных
сотрудников центрального аппарата).
Прошло немногим более полутора лет - и к началу 1940 года
количество латышей, которых традиционно было достаточно много в
аппарате ВЧК-ОГПУ-НКВД-ГУГБ, сократилось до 0,1%.
(См.: ГУЛАГ: его строители, обитатели и герои. -
Франкфурт/М.-Москва: 1999. С.82, 84).
Кстати, одной из определяющих технико-экономических предпосылок
развертывания на северо-востоке Кировской области крупного
исправительно-трудового лагеря ( Вятлага ) явилось сооружение
железнодорожной ветки "Яр-Фосфоритная", соединившей Верхнекамье с
Транссибирской магистралью.
Инициатором и политическим куратором этого строительства был
уроженец Латвии Эдуард Карлович Прамнек (Прамниекс, 1889-1938), латыш
по национальности, член ВКП(б) с мая 1917 года, один из организаторов
комсомола Латвии, комиссар отряда латышских стрелков, а в 1929 году -
ответственный секретарь Вятского губкома - окружкома ВКП(б).
С именем Прамнэка связано также снятие с консервации
металлургических заводов Омутнинского уезда, организация на территории
Вятского края леспромхозов, колхозов, совхозов (в том числе
латышских), строительство машинно-тракторных станций.
Позднее он работал в Нижнем Новгороде и на Дону, с 1934 года -
кандидат в члены ЦК ВКП(б), являлся членом ВЦИК и ЦИК СССР, депутатом
Верховного Совета СССР первого созыва (1937 год), в том же году
объявлен "врагом народа" и затем расстрелян.
Суть личной трагедии людей, к кругу которых принадлежал
Э.К. Прамнэк, с пронзительной лаконичностью и обреченностью выражена
его земляком, членом Военной коллегии Верховного суда СССР корпусным
военным юристом Л. Плавнеком в последнем слове, произнесенном на
судебном заседании в июле 1938 года:
"...Я признаю себя виновным в совершении трех преступлений:
во-первых, что я всю сознательную жизнь верно служил интересам
рабочего класса; во-вторых, что я всегда, работая в ЧК, был беспощаден
к врагам Советской власти, и, в-третьих, что я - латыш..."
По обвинению в "принадлежности к антисоветской латышской
националистической организации" Л. Плавнек был приговорен к "высшей
мере социальной защиты" и расстрелян.
Характерно, что на заседании Военной коллегии, вынесшем смертный
приговор Л. Плавнеку, председательствовал его земляк - бригадный
военный юрист Рутман.
Через месяц - 20 августа 1938 г. - приговорен той же самой
Военной коллегией Верховного суда СССР (под председательством еще
одного уроженца Латвии - В. Ульриха) к высшей мере наказания и
расстрелян...
(См.: Советский энциклопедический словарь. - М.: 1985. С.1048;
Энциклопедия Земли Вятской: Откуда мы родом? Т.6. Знатные люди. -
Киров: 1996. Сс.356-357; Поляков Н., Карышев М. Тот самый Ульрих//
Социалистическая законность. 1991. N 3. С. 64-68).
Перманентная внутренняя война, развязанная на пространстве
бывшего СССР его большевистско-сталинским руководством, могла затянуть
в свою кровавую круговерть любого человека - вне зависимости от
национальности, социального происхождения и положения, политической
принадлежности и даже гражданского статуса.
Безмерно широкая дорога в "мир голодных и рабов" - в бездонную
гибельную прорву ГУЛАГа - не пустовала ни минуты.
И одно из ответвлений этого скорбного пути вело к затерянным в
кайских болотах, убогим барачно-палаточным застенкам Вятлага ...
Это был самый тяжелый (исключая первые годы войны) период в
истории лагеря - время его создания.
Все приходилось начинать с нуля: прием и размещение осужденных,
подбор кадров, строительство лагпунктов и прилегающих к ним поселений
для сотрудников, производственное освоение местности в тайге,
прокладку железной дороги...
Впоследствии эту магистраль (от станции Верхнекамской до села
Усть-Кулом на реке Вычегде в Республике Коми) длиной около 260
километров планировалось, видимо, использовать для осуществления
проекта "поворота северных рек".
На Вычегде и Печоре намечалось возведение плотин с
электростанциями.
Однако проект еще до войны был признан "порочным" и вместо него
решили начать "особое строительство НКВД N 4 оборонного значения" -
сооружение Кайского целлюлозного завода (ныне - поселок Созимский
Верхнекамского района).
Назначение завода понятно: кремлевские "борцы за мир" активно
готовились к новой большой войне, а для нее требовался (и в огромных
количествах) порох, сырьем для производства которого и должна была
служить продукция завода, возводимого рабским трудом вятлаговских
узников.
Анархии и беспорядка в это время в лагере "хватало через край".
Арестантов ("рабсилу" или "исполнителей программы") тогда не
жалели: их поступало предостаточно...
(См.: Бердинских В. История одного лагеря. - М.: 2001.
Сс.293-294).
2) Вторая половина 1940 года - середина 1941 года.
Среди вновь доставленных в лагерь - жители Латвии,
репрессированные после вступления в нее советских войск и
провозглашения Латвийской ССР: государственные служащие, сотрудники
правоохранительных и силовых структур упраздненного режима, офицеры и
младшие командиры латвийской армии, бывшие функционеры запрещенных
политических партий и общественных организаций, члены семей всех
перечисленных категорий и т.п - всего около 150 человек.
Продолжают прибывать в Вятлаг и лица, интернированные в
предшествующее время (бывшие партийные, советско-административные и
хозяйственные работники, военнослужащие Красной Армии и другие "лица
латышской национальности").
Основные составы обвинений: "сотрудничество с международной
буржуазией" (пункт 4 статьи 58 Уголовного кодекса РСФСР редакции 1926
года), "шпионаж" (пункт 6 той же статьи), "участие в
контрреволюционных организациях и партиях" (пункт 11), "борьба против
революционного движения" (пункт 13).
Среди субъектов уголовной репрессии (наряду с "несудебными
органами") более заметна роль судов общей юрисдикции и специальных
судебных коллегий (включая военную коллегию Верховного суда СССР), что
можно объяснить особым и высоким должностным положением и общественным
статусом целого ряда "объектов" применения "революционной законности".
Умерли в лагере в период с июля 1940 года по июль 1941 года
(включительно) - 12 латышей.
3) Вторая половина 1941 года.
Самое значительное за всю историю Вятлага поступление в лагерь
репрессированных жителей Прибалтики, прежде всего - Латвии.
Особо выделяются три массовых этапа: 9 и 13 июля 1941 года - из
Юхновского ИТЛ НКВД СССР (бывший лагерь для польских военнопленных,
располагавшийся на территории ранее Смоленской, ныне - Калужской
области), а также 10 июля - из Риги.
В составе этих этапов - интернированные в середине июня того же
года (во исполнение известного постановления Совнаркома СССР и ЦК
ВКП/б/ от 15 мая 1941 года), отнесенные (в основном) к категории "А"
(главы семей из "социально опасного элемента").
Общий количественный состав прибывших
(регистрация по прибытию) - 2.847
в том числе:
- мужчины - 2.758 (96,9%)
- женщины - 89 ( 3,1%)
- жители Литвы - 2 ( 0,1%)
- жители Эстонии - 54 ( 2,0%)
- жители Латвии - 2.791 (98,0%)
Поэтапный количественный учет "спецконтингента":
- 9 июля 1941 года, среда, из Юхновского ИТЛ - 1.419 (49,8%)
в том числе: мужчины - 1.334 (94,0%)
женщины - 85 ( 6,0%)
- 10 июля 1941 года, четверг, из Риги - 310 (10,9%)
в том числе: мужчины - 306 (98,7%)
женщины - 4 ( 1,3%)
жители Литвы и Эстонии - 56 (18,1%)
- 13 июля 1941 года, воскресенье,
из Юхновского ИТЛ - 1.118 (39,3%)
в том числе: мужчины - 1.118(100,0%)
Прибыло (учтено) жителей Латвии - 2.791(100,0%)
в том числе: мужчины - 2.702 (96,8%)
женщины - 89 ( 3,2%)
Некоторое число латышей было доставлено в Вятлаг в последующие
месяцы 1941 года - в составе заключенных, эвакуированных из лагерей и
тюрем НКВД, которые оказались в прифронтовых зонах:
Беломорско-Балтийский комбинат (Карелия), Свирьлаг (Ленинградская
область) и др.
Все эти этапы прибывали в крайне тяжелом физическом состоянии и
принесли с собой резкий рост заболеваемости и смертности в лагере.
Последний крупный этап 1941 года прибыл в Вятлаг 29 декабря из
Кировской пересыльной тюрьмы: его составляли преимущественно
интернированные в июне жители Эстонии, но среди них находилось также
несколько уроженцев и граждан Латвии.
Доставленные в Вятлаг 9-13 июля 1941 года латыши (2.791 человек)
были размещены (за единичными исключениями) на 7-м лагерном пункте,
расположенном у линии железной дороги (бывший поселок Ягодный, в
настоящее время ликвидирован и разрушен) - в 6 километрах севернее
центрального поселка лагеря ("Соцгородок" - Лесной).
Все вновь прибывшие были взяты на специальный учет по категории
"следственный контингент" - как обвиняемые в "контрреволюционной
деятельности" (по составам статьи 58 Уголовного кодекса РСФСР) и/или
как "СОЭ/СВЭ" ("социально опасный/социально вредный элемент") - по
статьям 7-35.
Производство следствия по делам этой категории заключенных было
возложено на специальную группу НКВД Латвийской ССР; руководитель
группы - капитан государственной безопасности Веверс (по некоторым
данным - бывший заместитель начальника одного из сибирских лагерей
НКВД СССР).
Материалы следственных дел (включая постановления об избрании
меры пресечения - аресте), оформлялись, как правило, в Вятлаге ,
"постфактум" (осенью 1941 года), грубо нарушались и другие
установленные законом уголовно-процессуальные нормы.
Из общего количества доставленных в Вятлаг этапами 9-го, 10-го и
13 июля 1941 года:
- 4,1 процента (114 человек, в том числе одна женщина) в
октябре-ноябре 1941 года были приговорены постоянной сессией судебной
коллегии по уголовным делам Кировского областного суда при Вятлаге к
"высшей мере социальной защиты/уголовного наказания" (расстрелу) и
отправлены 10 ноября 1941 года в тюрьму N 1 города Кирова - "для
приведения приговора в исполнение" (см.Ежегодник Латвийского музея
оккупации. 2001. - Рига: 2002, сс.160-176);
- не менее 1.600 человек (57,3 процента) умерли в 1941-1943 годах
(до вынесения решений по следственным делам, то есть до формального
юридического оформления уголовного наказания);
- не менее 574 человек (20,6 процента), подвергнутых в 1941-1943
годах (как правило, в несудебном порядке - "Особым совещанием при НКВД
СССР") различным срокам лишения свободы, умерли в лагере до
освобождения;
- остальные 492 человека (17,6 процента) были освобождены
досрочно ("по состоянию здоровья", "условно" и т.п.), "по истечению
сроков наказания" либо отправлены "за пределы Вятлага " (в другие
лагеря, в ссылку и по "иным основаниям").
11 человек (0,4 процента) зарегистрированы как "прибывшие в
Вятлаг ", однако, по невыясненным пока причинам, учетные данные на них
(карточки, личные дела) в архиве лагеря отсутствуют.
Зафиксировано несколько попыток побегов из-под стражи; все они
"ликвидированы", за исключением одного случая - когда бежавший не был
возвращен в лагерь и признан "без вести отсутствующим".
Таким образом, достоверно установленные общие "безвозвратные
потери" среди доставленных в Вятлаг этапами 9-го, 10-го и 13-го июля
1941 года жителей Латвии составили не менее 2288 человек, или 82%
процента от числа "прибывших и поставленных на спецучет".
Показатель экстраординарный - даже для статистики военных потерь
(см.: Урланис Б.Ц. История военных потерь. - СПб.: 1994. С.478).
В советском (да и в современном) "гулаговедении" имелись (и во
многом сохранились) свои оценки на сей счет (см., например: Кузьмин С.
Лагерники (ГУЛАГ без ретуши)//Молодая гвардия. 1993. N 5-6. С.174).
Но совокупность фактов (в том числе - из документальных
материалов Вятлага ) убеждает: гибель в ГУЛАГе для его узников в
1941-1943 годах была ничуть не менее вероятной, чем для солдат на
передовой...
4) Конец 1941 года - 1944-й год.
Зафиксировано относительно небольшое число доставленных в Вятлаг
"лиц латышской национальности" и жителей Латвии (около 200 человек).
В основном - это военнослужащие РККА, а также лица из числа
эвакуированных с территории Латвии перед ее оккупацией германскими
войсками.
Отправные пункты этапирования: Вологда, Ярославль, Киров,
Иваново, Горький (Нижний Новгород) и другие города северо-запада и
центра России.
Среди оснований применения уголовной репрессии преобладают
обвинения по составам "контрреволюционных преступлений",
предусмотренных пунктом 1-б статьи 58 Уголовного кодекса РСФСР
("измена Родине, совершенная военнослужащим") и пунктом 10-2 статьи 58
("антисоветская пораженческая агитация в условиях военного времени").
Основные субъекты репрессий: военные трибуналы общевойсковых
объединений и подразделений (фронтов, флотов, армий, корпусов, бригад,
дивизий, гарнизонов и т.п.), действовавшие по территориальному
принципу (в республиках, краях, областях, фронтах и округах) военные
трибуналы войск НКВД, а также транспортные трибуналы (железных дорог и
водных бассейнов).
Сроки уголовных наказаний составляют, как правило, не менее 10
лет лишения свободы с последующим поражением в гражданских правах.
Этот период отмечен наиболее высокой смертностью среди узников
Вятлага , прежде всего - по контингенту "контрреволюционные элементы",
к которым причислялось и подавляющее большинство заключенных-латышей.
За время с ноября 1941 года по декабрь 1943 года в лагере погибло
не менее 2.060 человек из этой категории, что составляет почти 81,0
процента от общего числа жертв среди латвийского "спецнаселения"
Вятлага .
Данные выборочного анализа документов из архивных личных дел
заключенных - латышей (актов о смерти) свидетельствуют, что
превалирующими причинами высокой летальности являлись: поражения
органов дыхания (пневмония, туберкулез легких и др.) - 55,1 процента
случаев; физическое истощение (авитаминоз, пеллагра, дистрофия) - 51,7
процента; патология сердечно-сосудистой системы (миокардит,
артериосклероз и т.п.) - 48,2 процента; заболевания органов
пищеварения (колит, энтерит и др.) - 27,6 процента (как правило, в
актах о смерти зафиксировано не менее двух патодиагнозов).
Преобладание среди причин смертности респираторных заболеваний
можно (в определенной степени) объяснить необычайно суровой зимой
1941-1942 годов.
Эта зима до сих пор считается самой холодной за весь период
метеонаблюдений в Вятском крае и в Кировской области.
Средняя температура воздуха в ноябре 1941 года - марте 1942 года
составила минус 15,1 градуса по Цельсию, что почти на 5 градусов ниже
нормы.
Очень холодными были декабрь и январь (на 6-9 градусов ниже
средних показателей).
Например, с 16 по 25 января 1942 года непрерывно наблюдались
температуры ниже минус 26 градусов, а минимум доходил до 40 градусов.
В эту же зиму выпало очень мало снега - в среднем всего 53
миллиметра в месяц при "нормальных" значениях - 66 миллиметров (см.:
Климат Кирова. - Ленинград: 1982. С.96).
Однако не только (и не столько) природно-климатические факторы
сыграли главную зловещую роль в судьбе тысяч жертв Вятлага .
Истинные причины их гибели гораздо глубже и многообразнее.
Они заложены в самой советско-сталинской лагерной системе, в ее
изначальной заданности не на собственно пенитенциарные цели
(исправление, перевоспитание, социальную и моральную реабилитацию
осужденных), а на изматывающее "трудоиспользование" последних
(действительно преступивших закон и абсолютно безвинных) "в интересах
народного хозяйства и обороны страны", на жестокую кару, по сути -
расправу над попавшим в гулаговские тенета человеком, унижение,
отчуждение, нравственное, а зачастую - физическое его уничтожение.
Это - антигуманизм в одном из самых крайних, отчетливых и
откровенных своих проявлений.
Приведем всего лишь одно свидетельство - из множества подобных.
Принадлежит оно узнику Вятлага 1941-1944 годов Димитрию
Михайловичу Панину:
"...В лесных лагерях большинство уже сильно истощенных в тюрьме и
на этапе людей добивали работой на лесоповале в течение двух
недель-месяца.
Газ [нацистских концлагерей. - В.В.] там заменялся:
- ничтожным пайком, убийственным и безо всякой работы;
- отсутствием лагерной одежды (каждый оставался, в чем приехал);
- абсолютно невыполнимыми в тех условиях нормами выработки;
- расстоянием до места работы в 8-9 километров, которые
приходилось проделывать дважды в день, часто по заснеженной целине;
- страшными морозами зимой 1941-1942 года, когда температура
воздуха была 35 градусов по Цельсию ниже нуля...; актировок же не
производили, то есть выгоняли в любой момент на работу;
- работой без выходных дней...;
- полчищами клопов, а нередко и вшей;
- холодом в бараках.
Повторяю, двух недель-месяца такой работы было вполне достаточно,
чтобы окончательно вывести человека из строя.
По истечению этого срока зэк терял остаток сил, не мог уже дойти
до делянки, а чаще всего - и выстоять развод.
После этого он умирал медленной смертью...".
(См.: Панин Д.М. Лубянка-Экибастуз: Лагерные записки. - М.:
1990).
Следует отметить, что несмотря на чудовищные условия содержания
в военные годы, каких-либо попыток организованного сопротивления
властям среди латышей в Вятлаге не зафиксировано.
Хотя в других лагерях (Усольском, Ныробском, Нижне-Амурском,
Сибирском, Унженском, Мурманском, Усть-Вымском, Онежском,
Красноярском, Воркутинском и некоторых других) такого рода явления
имели место среди отдельных (в том числе национальных) категорий
заключенных.
Всего за 1941-1945 годы в ГУЛАГе были "выявлены" среди
"спецконтингентов" 603 "антисоветские организации и группы" с участием
в них 4640 человек.
Дела о "подпольных антисоветских организациях" разрабатывались и
оперативно-чекистским отделом Вятлага : дело "группы немцев-эмигрантов"
(6 человек, все приговорены к расстрелу), дело "группы Панина" (28
человек, все подвергнуты длительным дополнительным срокам лишения
свободы) и т.п.
Обвинения при этом были явно "натянутыми" и не имели объективной
доказательной базы.
Тем не менее, в целях "пресечения антисоветских проявлений" и
"укрепления дисциплины", в лагерях НКВД, в том числе и в Вятлаге , в
военные годы принимались дополнительные и весьма жесткие меры.
Так, в феврале 1942 года была введена "Инструкция о режиме
содержания и охране заключенных в исправительно-трудовых лагерях и
колониях НКВД СССР в военное время".
Она наделяла оперативно-служебные наряды охраны правом в ряде
случаев применять оружие без предупреждения (при побеге и
преследовании заключенных, при нападении на администрацию и конвой).
При открытом сопротивлении заключенных охрана лагеря имела право
применять оружие после двукратного предупреждения.
Допускалось применение оружия и при отказе заключенных приступить
к работе.
Неприменение же оружия, когда к этому вынуждала обстановка, могло
повлечь за собой судебную или административную ответственность со
стороны охраны, что, как можно представить, открывало широкую дорогу
для произвола.
Вместе с тем - на фоне катастрофического сокращения "рабочей
силы" - в лагерях предпринимались вынужденные попытки для поддержания
"трудоспособности" заключенных.
В частности, по указанию ГУЛАГа НКВД СССР, с января 1943 года для
лагерников были установлены 3 выходных дня в месяц, а нормы выработки
приведены в соответствие с действовавшими в аналогичных отраслях
производства на "воле".
Вводятся оплата за простой вследствие неблагоприятных погодных
условий, перерывы в работе на морозе - "для обогрева".
Время, затрачиваемое для движения к объектам труда на расстояние
сверх трех километров, включается в рабочий день.
Предписывается "производить расстановку заключенных на работах в
строгом соответствии с определенной для них категорией
трудопригодности".
В апреле 1943 года для заключенных лесных лагерей, в том числе
Вятлага , снижаются на 25% применяемые нормы выработки
Наркомлеса СССР - при сохранении денежного поощрения на прежнем
уровне.
Из "центра" чередой следуют указания об "изыскании возможностей
для улучшения питания заключенных за счет местных ресурсов", о "сборе
дикорастущих ягод, грибов и трав", о "развитии рыбного хозяйства" и
т.д.
На все категории "спецконтингента" распространяется право
перевода части заработанных денег родственникам.
Организуются так называемые "оздоровительно-профилактические
пункты" - для "восстановления сил в карантине с последующим
медицинским освидетельствованием и установлением категории
трудопригодности".
Заключенным всех лагерей и колоний разрешается покупка за личные
деньги два раза в декаду продуктов и табака на ближайших колхозных и
местных рынках - через специально выделенных вольнонаемных сотрудников
и лагерников-"бытовиков".
(См.: Органы и войска МВД России: Краткий исторический очерк. -
М.: 1996. Сс.369-370; Земсков В.Н. ГУЛАГ, где ковалась победа//
Родина. 1991. N 6-7. С.69).
Все эти и другие (хотя и весьма запоздалые, а зачастую -
декларативные) меры тем не менее позволили к 1945 году приостановить
эскалацию смертности заключенных в лагерях.
В Вятлаге она составляла: в 1944 году - 1.380 человек (сокращение
по сравнению с 1943 годом - более чем в 4 раза, а с 1942 годом - более
чем в 6,5 раза); в 1945 году - около 450 человек (сокращение по
сравнению с 1944 годом - более чем в 3 раза, с 1943 годом - более чем
в 12,5 раза, с 1942 годом - более чем в 20 раз).
В то же время (в соответствии с директивой НКВД СССР и
Прокуратуры СССР от 29 апреля 1942 года N 185) внедряется и
расширяется противозаконная практика закрепления за лагерями в
качестве вольнонаемных работников так называемых "директивников" -
бывших заключенных, после отбытия ими срока уголовного наказания, что
означало, по сути, продление этого срока на неопределенный период.
В Вятлаге к этой категории уже в 1942 году было отнесено
несколько сотен человек, с наращиванием этого числа в последующие
(1943-1946) годы.
Около 500 "директивников"-мужчин были мобилизованы в действующую
армию, для остальных, участь которых разделили несколько десятков
латышей, желанный день освобождения из неволи отдалился еще на долгие
месяцы, а то и годы...
5) 1945-1955 годы.
Вновь - поступление в Вятлаг массовых этапов с "латвийским
спецконтингентом".
Особо выделяются из них следующие:
- 16 апреля 1947 года, отправной пункт - Рига, численность
поставленных на специальный учет Вятского ИТЛ - 300 человек, в том
числе 86 женщин;
- 3 января 1948 года, "отправитель" - ОИТК МВД Латвийской ССР,
численность - 248 человек, в том числе 178 женщин, размещение по
прибытию - 12 лагпункт (станция Има, ветка N 15);
- в тот же день - этап из Риги, численность - 253 человека
(только мужчины), размещение - 16 лагпункт (станция Раздельная,
Гидаевская ветка);
- 20 марта 1948 года - из Риги, численность - 601 человек, в том
числе 167 женщин, размещение - 3 лагпункт (станция Малый Созим);
- 23 мая 1949 года - из ОИТК МВД Латвийской ССР (пересыльная
тюрьма), численность - 32 человека (только женщины), размещение - 3
лагпункт (станция Малый Созим);
- 24 мая 1949 года - из ОИТК МВД Латвийской ССР (пересыльная
тюрьма), численность - 468 человек (только мужчины), размещение - 6
лагпункт (поселок Брусничный);
- 10 февраля 1951 года - из ОИТК МВД Латвийской ССР (пересыльная
тюрьма), численность - 189 человек (только мужчины), размещение - 6
лагпункт (поселок Брусничный);
- 20 апреля 1952 года - из ОИТК МВД Латвийской ССР (пересыльная
тюрьма), численность - 232 человека, в том числе 3 женщины;
- 6 мая 1952 года - из ОИТК МВД Латвийской ССР (пересыльная
тюрьма), численность - 27 человек, в том числе 6 женщин, размещение -
6 лагпункт (поселок Брусничный).
Всего из перечисленных девяти "латвийских" этапов поставлены на
специальный учет Вятлага - 2350 человек, в том числе 472 женщины.
Кроме этого в 1945-1952 годах доставка в Вятский ИТЛ осужденных
из числа "лиц латышской национальности" и жителей Латвии
осуществлялась также этапированием из других регионов, тюрем и лагерей
СССР.
Установить точное число лиц указанной категории пока не
представилось возможным.
По предварительным (экстраполированным) данным, оно может
составлять около 150 человек. (Архив Вятского УЛИУ - Учреждения К-231,
фонд специального учета, книги регистрации вновь прибывающего
спецконтингента, NN 13, 14, 15, 17, 19).
Таким образом, общее количество заключенных-латышей,
этапированных в Вятлаг в 1945-1952 годах, составило не менее 2500
человек.
В.И. Веремьев.http://k231.narod.ru/