Когда я там последний раз была несколько лет назад то будка еще стояла. По направлению к Лесному справа от нее вдоль железки кто то косил траву. Небольшая такая пожня была и стожок стоял. Сосен и табличек не было. Я там не раз была но ничего такого не заметила.

Старший водолив

Петру Александровичу Горшкову семьдесят четыре. Кряжистый он из себя, рослый. Взгляд у него мягкий, грустноватый. Говорит громко, неторопливо.
– Кем же вы в молодости были? – спрашиваю у пенсионера.
– Да все умел делать. А в основном – старший водолив. Вятку нашу видели? По ней пришлось с караваном плавать. Нагрузят барки железом, его и доставляем по большой воде. В 1913 году первый мой рейс был.
Он рассказывает о бурлацких делах обстоятельно, ничего не пропуская. По крайней мере, так кажется мне. Руководил «эскадрой» барок караванный. Во время плавания он ведал всем. Ему помогали косные. Их задача состояла в том, чтобы следить за рекой, когда надо, выбирать место для стоянок, съезжать по делам на берег.
Косные выделялись и одеждой. Вот что рассказал об этом Петр Александрович.
– Помню, стоят они у «казенки», это навроде конторы. В каждом караване «казенки» были. В них припасы находились и размещалось начальство.
На головах у косных шляпы с широкими полями, одеты в шаровары и красные рубахи. На берегу бабы платками машут. Когда караван идет, всем хочется взглянуть. Косные перемигиваются, вытягиваются, будто солдаты, словно приглянуться хотят.
Водолив – должность скромная, но ответственная. Ему положено принимать на берегу груз, сопровождать его до места. По ночам он дежурит у «качули». Так называется насос для откачки воды. Старший водолив руководил бурлацкой командой.
В хорошие годы, когда позволяла вода, на плавание от Кирса до Вятки уходило недели две. Иногда караван не успевал достигнуть цели. По обмелевшей реке с грузом не проскочишь. Тогда причаливали к берегу и ждали зиму. Железо перегружали на санные обозы, дальше везли по тракту.
Довелось Петру Александровичу плавать и по Каме. Было это в 1923 году.
«Тогда на руднике скопилось много фосфорита, – вспоминает ветеран. – Управляющий стал думать, как поскорее отправить его на завод.
Под руководством А.М. Силкина мы взялись построить пять барок. К весне свое дело сделали.
И вот навигация. На берегу десятки грузчиков. Носилками они загружают фосфорит в барки. Мне, как старшему водоливу, поручено следить за правильным размещением груза.
Караванным у нас был Н.А. Истомин, человек требовательный, хозяйственный, а старшим лоцманом – Ф.Ф. Филиппов, бывалый речник.
10 мая состоялось отплытие. Провожали нас жены и все местные крестьяне. С берега долго доносились слова «Счастья вам», «Благополучия».
На барках во время того рейса вместе с П.А. Горшковым находились Г.К. Первалов, В.В. Цылев и многие кайские землепашцы. Через двое суток караван приблизился к Каю.
Несколько человек кайцев решили сойти на берег, чтобы запастись хлебом и помыться в бане. Но лоцман и караванный не разрешили.
В это время на барке, за которую отвечал старший водолив Горшков, раздался звон. Это был сигнал о том, что брошен якорь. Дело близилось к ночи. Остановились на ночлег и другие барки.
– Отпускаю в село, – сказал водолив, – парьтесь в бане, но к утренней заре чтобы быть на месте.
«После того случая, – говорит Горшков, – караванный сердился, мол, зачем разрешил кайцам в баню идти. Но обошлось. Фосфорит доставляли на Чернореченский химзавод, ныне город Дзержинск. Четыре с лишним месяца уходило на рейс. Плыли по Каме, по Волге и по Оке. Считай, все лето на воде живешь».
Кама – река неспокойная. Есть на ней места, где течение сбивает с курса даже моторные суда, не то что баржи. Часто встречаются перекаты. Без знающего лоцмана караван трудно вести, особенно у Перми, где река разливается широко. В тот раз бакенщики опоздали поставить надводные знаки. Одна из барок налетела на «кочку» и ее стало кружить. Рабочие опустили якорь, но не с той стороны. Железной лапой пробило днище.
Петр Александрович запомнил подробности аварии: «Барки были спаренные, когда одна вышла из строя, потянула за собой другую, тогда я крикнул рабочим: «Руби чалку!» Так мы спаслись, а ту, продырявленную, оставили. Бурлаков забрали к себе и поплыли дальше».
Начальник Чистопольского судоходного надзора не разрешил каравану продолжать путь без буксирного парохода. Когда его выделили, барки пошли быстрее. Фосфорит, добытый на Верхнекамском фосруднике, был сдан на переработку.
Бурлаки, в их числе П.А. Горшков, получили оплату. У каждого в кармане пачка денег. Но курс рубля в тот период изменился, бумаги, заработанные за 16 недель плавания, мало стоили.
Позднее старший водолив стал Кирсинском заводе литейщиком, работал в листопрокатном цехе, затем заведовал материальным складом.
Так всю жизнь – труды, заботы.
– Не могу пожаловаться на судьбу, хотя бывала и лиха она, – говорит Петр Александрович, – четырех дочерей, трех сыновей с Анной Алексеевной вырастили. В роду всякие специалисты – метеоролог, мастер ТЭЦ, педагог, строитель, медик, лаборант, даже директор совхоза есть. А водолива ни одного. Не нужной стала бурлацкая специальность.

А. Кручинин.
«Прикамская новь», июнь 1970 г.

_________________
Кто владеет информацией - тот владеет миром

Одно из трех. Или о разных местах говорим. Лес пришел и поглотил. Либо люди свели.

_________________
Боги и Предки наши, научили нас скот пасти и снопы вязать, оттого шли мы по Жизни, и не были нахлебниками. Богов и Предков наших славя, от сего мы суть Славяне
Мудростью Велеса и Силой Родов ведомые
Мой Бог меня рабом не называл

Озеро Ад

Примерно в 20 километрах от дер. Южаки в глухой тайге раскинулось большое круглое озеро с таинственным названием Ад (Адово). До недавнего времени только редкие охотники да рыбаки посещали его, некогда богатое рыбой. В наше время, как и другие таёжные места, озеро легко доступно. В старину страх охватывал людей при одном лишь его упоминании, заставляя далеко обходить место, пользующееся дурной репутацией. Из поколения в поколение передавались различные легенды о происхождении названия этого озера.
Журналисты и любознательные люди пытались отразить в печати эту тему. Не исключением был и кировский журналист В.Н. Шачков. Он связывает происхождение названия озера с колдуном по имени Касьян, палача первого в Кировской области и вымышленного автором Черновского завода. А сам герой очерка Касьян родился и жил в нагорских краях в деревне Вобловице, о чем поведала газета «Ленинская правда» за ноябрь 1989 года в статье «Тайна озера Ад».
Другие известные мне легенды тоже связаны с отрицательными типами людей и обязательно с колдунами. И каждый рассказ, легенда о делах старинных, как народный фольклор, обязаны жить. Сопоставляя различные варианты, я склонен присоединиться к версии московского исследователя В.А. Фофанова, высказанной им в свое время. Я также основываюсь на своих личных впечатлениях, возникших во время бесед со знающими стариками.
Как известно, Верхне-Вятский Преображенский монастырь, располагавшийся в бывшем селе Екатеринино, еще в конце 16 века пытался выделывать кричное железо из местных железных руд, и в монастыре был человек «злообычен к новшествам».
Из-за распространившихся слухов о налаженном в монастыре греховном промысле высшими церковными властями производство металла было прекращено, а затем и забыто. О нем вспомнил купец, владелец винокуренного завода Аверкий Трапицин.
В 1689 году, согнав купленных в губернии несколько десятков мужчин в дремучий лес, он на одном из лесных притоков речки Б. Чудовка возводит плотину и скапливает воду. Место будущего завода обносится высоким забором – «крепостью» из вкопанных в ряд бревен. Загоняет в «крепость» рабочих, ставит стражу. Выход из неё под страхом самого жестокого наказания запрещён. С этого момента судьба рабочих полностью зависела от заводчика. Жилье сооружается простейшее – землянки размером до 2-х сажень на 2; сверху яму закрывают жердями, сучьями, засыпают землёй. В средней части «крыши» делается отверстие для выхода дыма, очаг располагается посредине. Узкая дверь-лаз устраивалась обычно с южной стороны. Жилище-чадовка готово.
В то время это был почти единственный распространённый в лесах тип жилья, в котором жили лесорубы, рудокопы, углежоги и другие рабочие. И теперь, спустя века, везде вокруг Кирса (и не только вокруг него) на многие километры в лесах видны уже заросшие не одним поколением могучих деревьев следы-ямы этих жилищ.
Для производства кричного железа сооружались домницы и горны, чем-то напоминающие кузнечные. Для обеспечения горения древесного угля в домницах и горнах изготавливались меха, приводимые в действие через водоналивные колеса. Для надежности горения топлива дутье поддерживалось ручными мехами.
Скопленная в небольшой запруде за весну вода использовалась и для обогащения железной руды путем ее промывки от породы. Направленная на кучу руды вода вымывала из неё землю, глину. Таким образом руда, освобожденная от породы, становилась однородной и пригодной для обработки в металл. Для обогащения применялся также ее обжиг, выветривание. Кричных дел мастера, обработав руду в домницах, нагревали ее в горне до красного цвета и подвергали ковке ручными молотами. Под ударами их удалялись излишние примечи в виде шлака, по рабочему называемые «соком».
После многократного нагрева и ковки загружаемой порции руды, обычно весом в один пуд, получался кусок железа-крица весом до 8,75 фунта. Путем дальнейшей ковки из крицы получали необходимые изделия: топоры, косы, ножи и т.д. Основным инструментом рабочих был молот, лом, корзины для подноски руды, угля, уборки отходов. Все необходимое исходное сырье (древесный уголь, дрова и железную руду) поставляли приписанные к заводу крестьяне окрестных деревень.
Преобладание ручного труда делало заводские работы сходными с каторжными. Трудовой день длился по 12 – 15 часов. Работами руководил жестокий человек с темным прошлым, из бывших разбойников. Его рода и имени никто не знал. Жестокость и безжалостное отношение к людям заставляло их думать, что их начальник, облеченный казенным титулом «приказчик», имеет связь с потусторонней черной силой, поэтому считали его колдуном.
Трапицин же не интересовался жизнью своих рабочих, сам жил праздно, стремясь извлечь из реализуемой на рынках продукции своего завода как можно больше прибыли. Если умрет рабочий, он без особых хлопот купит другого. Можно и поймать на рядом проходившем тракте одинокого путника и загнать его в крепость.
На каждый день рабочему давали «урок» – сколько произвести той или иной работы. За невыполненный «урок» пороли розгами, распаренными в соленой воде. При повторном невыполнении нормы несчастного бросали в яму. Заработную плату выдавать на руки не полагалось.
Пользуясь монопольным правом завоза продуктов, хозяин сам кормил рабочих, часто испорченными и низкого качества продуктами, цены на которые устанавливал тоже сам. Все, что выдавалось, учитывалось по особой книге и засчитывалось в счет зарплаты.
Темные и неграмотные рабочие не знали своего фактического заработка, их было легко обмануть. При такой системе ведения хозяйства рабочие всегда оставались в долгу у заводчика. Отсутствие какой-либо медицинской помощи влекло тяжелые заболевания: работая вблизи открытого огня, они подвергались тяжелым ожогам.
… Дела у Трапицина пошли плохо. Подневольный труд давал небольшую отдачу. Выкованное железо не выдерживало конкуренции с продукцией зарождающихся уральских заводов. Изделия были непрочные, железо было ноздреватое, хрупкое. Возникла проблема сбыта.
Через 4 – 5 лет после пуска завода положение еще более ухудшилось. Хозяин не стремился улучшить и изменить технологию производства. Эксплуатация и издевательства над заводскими рабочими, увеличение «уроков», наконец признаки грядущего голода стали причиной развала завода. На обитателей крепости напали непонятные болезни. Жизнь стала невыносимой.
Однажды летом, в день престольного праздника, Трапицин с надсмотрщиком ушел в монастырь, а стража перепилась. Отчаявшиеся рабочие решили бежать, захватив в качестве проводника колдуна. Взяв пригодные в пищу продукты, они пошли по тайге на север с тем, чтобы где-то там найти место для житья и на свободе провести остаток своих дней.
Шли они долго. Изредка встречавшиеся с ними кайские крестьяне делились с беглецами чем только могли.
Продираясь через лесную чащу, они вышли к большому круглому озеру. Оно было богато рыбой, прибрежный лес изобиловал дичью. Здесь было решено остановиться и перезимовать. Жилье (полуземлянки) строили для себя более надежно, верхние ряды делали срубом. На долгую холодную зиму запасались дарами леса.
Зажив по-человечески, рабочие забыли старые обиды, простили колдуна. Но в душе каждый желал ему смерти. Однако исполнить желаемое никто не решался. Смертный приговор колдун определил себе сам.
Воспользовавшись доверием общины, колдун решил бежать. Глубокой ночью он вскочил на стоявший у берега плотик и, отталкиваясь шестом, хотел переплыть озеро. Поднявшийся ветер плотик перевернул, ледяная вода сводила тело судорогами, он начал тонуть. Никто не хотел спасать страшного человека. Рабочие считали происходящее карой божией. Они кричали «В ад его, в ад!»
Вторая версия, в чем-то схожая с предыдущей, говорит, что организованная Трапициным погоня настигла беглецов у озера. Когда они спали, преследователи напали на них и устроили резню. Вырвавшийся из свалки один рабочий, видя умирающих товарищей, вскочил на плотик и, уплывая по озеру, кричал: «Это ад, ад!».
Согласно дошедших до начала 20 века слухов, через сто с лишним лет потомок этого рабочего поселился на основанном в 1772 году владельцем Кирсинского завода И.Я. Курочкиным Песковском чугунно-плавильном заводе. Не исключено, что это лесное озеро имеет и другие легенды.

Е. Осколков.
«Прикамская новь», 1992 г.

_________________
Кто владеет информацией - тот владеет миром

Лихие набеги кайгородцев

Начало бурного 16 века, насыщенного большими и малыми событиями в государстве, отразилось и на жизни Кайгородского уезда.
Непомерные хлебные поборы для кормления «служивых людей» в Сибири, хлопоты по содержанию Сибирской дороги, идущей по краю преимущественно по низким местам и болотам, восстановление после каждого весеннего паводка многочисленных мостов, отсутствие твердой местной власти, бесчинства чердынских посадских людей и наступившее так называемое «смутное время», дали толчок к проявлению в Кайском крае разбойных нападений на своих южных соседей.
Время и история сохранили события тех лет в документах.
Проявлению «боевого» настроения у кайцев способствовало, вероятно, поведение чиновников из Чердыни, прибывших в Кай по поводу разбирательства причин большой смертности среди населения уезда.
Московский царь Лжедмитрий в своей грамоте от 1606 года в Пермь Великую (о рассмотрении жалобы кайгородского земского старосты Степанко Яковлева) пишет, что чердынские посадские люди «обыскивали» мертвых людей, обвиняя кайцев «в моровом поветрии», и что кайцы не сообщили об этом в Чердынь. На самом деле по заявлению земского старосты, опасных переносных заразных заболеваний в уезде не было. «Люди мерли голодом».
Чердынцы грубо обошлись с кайцами, «били их батогами, не по делу в тюрьму метали, обиду и насильство им кайгородцам чинили. …Выхватили земских сборных денег 150 рублев, 19 алтын, 4 деньги… и теми деньгами корыстовались: те деньги собраны были на сибирские отпуска и мирские расходы… а всего грабежу убытка 203 рублев, 12 алтын, 5 денег».
Царь приказал чердынскому воеводе всех виноватых в бесчинствах чердынцев поставить перед собой вместе со старостой «с очей на очи, …сыски всякими сыскали, да по суду своему и по сыску меж ими управу учинили по нашему указу безволокитно». (Чем закончился конфликт, автор официальными данными не располагает).
Это обстоятельство, по-видимому, обозлило кайцев и они в свою очередь решили вымести обиду на своих соседях, что вынудило крестьян и жителей соседних волостей обратиться за помощью к самому царю. Сохранилась копия интересной грамоты царя Василия Ивановича Шуйского от 10 марта 1607 года, которую царь направил своему наместнику в Чердыни князю Семену Юрьевичу вяземскому для принятия мер.
«Бил нам челом Пермского уезда, с верх Камы, Зюздинской волости крестьянин Васка Игумнов, а сказал: живут де они от пермских городов, от Кайгородка верст за 200 и более… дворишки де они ставили на диком на черном лесу и люди все пришлые; и приезжают де к ним в волость кайгородцы посадские и волостные люди и правят на них тягло себе в подмогу и животы (имущество) де их грабят насильством, и самих их бьют, жен, детей их бесчестят, волочат их в поклепных делах в пашенную пору, и им де зюздинцам в тех их насильствах чинятся продажа и убытки великие и впредь от их насильства прожитии не мочно. И нам за все работы, сибирские службы, рыбные ловли и бобровые гоны, платить в казну минуя Кайгород, и судью выбрать у себя на погосте, и въежати кайгородцам к нам в Зюздинский погост ни по что не велели».
Царь Василий Иванович челобитную зюздинцев полностью удовлетворил. Он поручил Вяземскому: «За всякие в царскую казну денежные доходы платить в Москве, на срок на Евдокеин день, по 60 рублей в год, минуя кайгородцев». В грамоте указано, чтобы князь Зюздинскому погосту крестьянам в судьи для их волостного дела «велел выбрати у себя в погосте человека добра, кого они меж себя излюбят и выбор за выборных людей руками дадут и к крестному целованию его привел, как иных судеек, а кайгородцам в Зюздинский погост ни по что въежати не велел».
Как видно из текста грамоты, почти 400 лет назад у людей было стремление обрести свою самостоятельность, и зюздинцы своего добились. Царь повелел им все житейские дела решать самим под руководством ими же избранного судейки, минуя былую власть Кайгорода.
Потеряв в владениях уезда свое влияние, а также возможность удовлетворения возникших противозаконных желаний, кайгородцы обратили свое внимание на юго-западную окраину своего обширного края.
В ту пору на Вятской земле бурно развивался древнейший на Вятке, второй после Успенского Трифонова монастыря – Верхо-Вятский Преображенский, Екатерининский монастырь. Он был обласкан московскими государями. Они видели в нем надежный форпост против распространения на Запад государства растущего хозяйственного и политического влияния быстро взлетевших в число имущих на продаже соли купцов Строгановых.
Цари не скупились на просьбы руководителей пустыни и давали ей обширные угодья, которые распространялись на территорию реки Белой, что в Омутнинском районе, до озера Высокое (это почти в Нагорском районе) и почти до с. Волосницы; что важно для истории, монастырь, который не просуществовал и два века, выполнил эту важную в тот период миссию, не распространив славу Строгановых после их «самочинного» покорения Сибири Ермаком дальше реки Вятки на Запад.
Но наступили времена, когда монахи были вынуждены вновь обращаться к царю. На этот раз не по увеличению земельных угодий, а по не совсем благовидным делам своих северных соседей.
Необходимо заметить, что челобитчики, в том числе и знаменитые в то время монахи, ходили в Москву пешком.
На сей раз старца Гурия толкнули в дальнюю дорогу частые нашествия жителей Кайгородского уезда. Смысл просьб в челобитной к царю был более скромен, чем у соседей на Верхней Каме (зюздинцев). «Что в угодия монастыря насильно приезжают крестьяне Волосницкой волости, насильно у них в угоди рыбу ловят, сенокосы лошадьми травят и травы топчут, и угодья пустошат, а они, служители монастыря, с тех рек и угодий оброк платят в царскую казну».
Вникнув в дело, уже новый царь Михаил Федорович в своей грамоте от 21 апреля 1614 года дает указание вятскому воеводе Жемчужникову.
«Волосницкой волости от крестьян берегли (жителей монастыря), чтобы их угодья, что за ними по даче на оброк ничем не владели и рыбы насильством не ловили… и списать с грамоты список слово в слово, отдали бы нашу грамоту Преображенского монастыря чернецу Гурию с братьею, впредь для иных наших воевод и приказных людей.
Писан в Москве 7122 году (1614) апреля в 21 день. Дьяк Василий Семенов».
Молодое Российское государство порядок поддерживало на уровне.

Е. Осколков.
«Прикамская новь», 1992 г.

_________________
Кто владеет информацией - тот владеет миром

Древние грамоты

Если заглянуть в «Древние акты, относящиеся к истории Вятского края» (Вятка, 1881), то о кайгородцах, как о том говорит ещё и географический указатель к этой документальной книге, сказано-поведано немало.
Например, на странице 54 указанной книги представлена «Царская грамота в Пермь Великую о защите вятских ямщиков у Соли Камской от разных притеснений – 1607 г. в мае». В грамоте предписывалось, чтобы зимой на подводу ямщицкую, в том числе и кайгородских ямщиков, клалось не больше 15 пудов, а летом по бездорожью не возили больше четырех пудов. Далее приводится «Царская грамота в Пермь Великую о постройке мостов по Сибирской дороге кайгородскими посадниками и другими волостными людьми – 1607 г. октября 18».
На странице 63 можно прочитать «Память (предписание) пермского воеводы Акинфова кайгородскому земскому судейке – 1609 г. января 28». Говорилось-приказывалось, чтобы кайгородцы из Кайгородка давали для ратных людей Усолья Камского подводы, а вы, мол, не радеете и подвод «за здорово живешь» не даете.
Есть извещение, что пермские и кайгородские ратные люди посланы в Смутное время под Кострому. Всего было послано кайгородских ратных людей числом 12 человек во главе с десятником Путилком. писана грамота 27 марта 1609 года. Напечатана также «Царская грамота в Пермь по жалобе кайгородцев на захват 300 лошадей чердынцами и усольцами – 1635 г. сентября 27». У кайгородских ямщиков были лошади насильно отобраны. Привез государеву грамоту восторжествовала справедливость, кайгородец Семен Попов.
На странице 191 царская грамота в Чердынь о разверстке подможных денег между чердынцами, усольцами и кайгородцами – 1676 год августа 17. «Привозят де к ним в Чердынь и Кайгород и к Соли Камской вятчане в помочь на ямскую гоньбу подможных денег по 500 рублев в год». Маловато, мол.
Закончим сухое повествование «Выпиской из Кайгородских переписных книг Никиты Глебова – 1678 г.»: «В Кайгородке по переписным книгам 7186 (1678) году, переписи Никиты Данилова сына Глебова: подъяческих и приставов и церковных причетников и сторожей 18 дворов, людей в низ 50 человек; посадских 104 двора, людей в них 281 человек; бобыльских 6 дворов, людей в них 6 человек. – В Кайгородском уезде: церковных причетников 19 дворов, людей в них 60 человек; крестьян 880 дворов, людей в них 3607 человек; бобыльских и вдов и бобылок 58 дворов, людей в них 137 человек; вдовьих 38 дворов, людей в них 90 человек; половничьих 3 двора, людей в них 8 человек; монастырского вкладчика 1 двор, людей в нем 3 человека, нищенских 13 дворов, людей в них 26 человек. До крестьянских 4 двора, людей в них 13 человек. Всего в Кайгородке, на посаде и в уезде всяких чинов жилецких 1158 дворов; в них людей и детей, и братьи, и племянников, и соседов, и подсоседников, и захребетников 4308 человек».

А. Зиновьев,
«Прикамская новь», 1992 г.

_________________
Кто владеет информацией - тот владеет миром

Однако... Не маленький Кайгород-то был... Интересны перечисления дворов, указываются все "социальные статусы", и вдовы, и бобыли,а вот что такое- половничьи дворы? А подсоседники и захребетники? И нищенские дворы отдельно, видать совсем худо люди жили...

Не знаю пока. Вот долистаю подшивки - может, найдутся ответы.

_________________
Кто владеет информацией - тот владеет миром

бытует версия: мелкие, срочные арендаторы на чужой земле, батраки на готовом хозяйстве. Намолот, настриг, нагул делился с хозяином.
Термин распространен в Вятской губернии и на Севере, созвучен с "половцами"...

А мне кажется,что это ближе к какой-то деятельности населения. Надо бы разобраться с однокоренными словами,что-то может и близкое по смыслу найдется.