Текущее время: 29 мар 2024, 00:55

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 389 ]  На страницу 1, 2, 3, 4, 5 ... 39  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Re: ПРОЗА нашей жизни
СообщениеДобавлено: 18 апр 2016, 20:15 
Гуру

Зарегистрирован: 29 сен 2014, 11:56
Сообщения: 869
Таинственный гость.

«Ну и зачем ты его в наш дом привел, ведь ты помнишь, сколько он бед тебе доставил, сколько ты через него намыкался?» – шепотом спросила тёща у тестя, когда тот усадил гостя за стол, а сам пошел сполоснуть руки к умывальнику. «Все нормально, не шипи, позже объясню», – также шепотом ответил тесть, скривившись в непонятной улыбке. Вскоре на столе стараниями тещи появилась дымящаяся картошечка, аккуратно порезанная домашняя колбаска, соленые огурчики в соседстве с солеными же помидорками, селедочка с лучком и запотевшая, только что из холодильничка, бутылочка беленькой.
«Ну, за встречу, Петр Петрович! Вот уж никак не предполагал, что доведется нам свидеться, да еще через столько лет». Гость, подняв рюмку, хотел что-то ответить, но, только вздохнув, молча осушил до дна. Плотно закусив первую, тесть налил по второй и предложил Петру Петровичу выпить за здоровье. Третью пили за упокоенных родных и знакомых. Гость все молчал, тесть наоборот, что не характерно для него, был не в меру говорлив. Я участвовал в их застолье тоже молча, только порой недоуменно поглядывал на невесть откуда появившегося загадочного гостя. Постепенно в беседу втянулся и Петр Петрович, видно водочка развязала ему язык, да и отвечать односложно на вопросы тестя было крайне неловко. Так слово за слово между ними завязалась беседа. Тесть рассказал о своей семье, о работе, о поселке, о дальнейших жизненных планах, Петр Петрович тоже коротко поделился с тестем о своем житье-бытье. Но видно было, о чем то серьезном они стараются не говорить, какую то тему упорно обходят, как могут. Меня это крайне заинтриговало – что за тайна связывает тестя с его таинственным гостем, и о каких бедах упоминала теща в начале вечера? Сама она, как только собрала на стол, без всякого объяснения ушла ночевать к сестре, которая жила неподалеку. Видно было по ней, что присутствие этого гостя ей не по душе и что есть между ними тоже какая-то мне не понятная связь.
«Ну что, Петр Петрович, подняв четвертую рюмку,- спросил тесть гостя- ничего ты в свое оправдание мне сказать не хочешь? Помнишь ли хоть, все хорошее, что ты сделал для меня, для всех моих земляков?» – хлопнув рюмку, тесть прямым и ясным взглядом посмотрел на гостя. Петр Петрович молча выпил и, подняв голову, заговорил тихо абсолютно трезвым голосом: « Все я помню, Эдвард, такое не забывается, вся жизнь моя в вашем поселке у меня как на ладони, много и я горя повидал за свои дела неправедные, видать, Бог не только миловать умеет, но и наказывать тоже. Я ведь долго потом не мог прийти в себя после гибели Иринки, после отъезда из поселка. Все искал себе оправдание, даже в церковь пару раз сходил, но и там его не нашел. Вот так и живу до сих пор, не прощеный, ни людьми, ни дочерью. Вот приехал к вам, к дочке своей любимой, прощения попросить, покаяться. Не много уж осталось мне землю матушку топтать, рак у меня, Эдвард. Стыдно мне перед вами всеми, очень стыдно, не хочу оправдываться, ссылаться на времена жестокие, как многие этим свои безобразия прикрывают. Будет ваше прощение, спасибо скажу, не будет – без обиды на вас уйду в мир иной».
Молча слушал тесть монолог Петра Петровича, не перебивал, не кряхтел и не поддакивал, что обычно делал, когда слушал за столом рассказы иных гостей. Молча налил тесть еще по рюмочке: « Давай, Петрович, помянем дочку твою Иришку, светлой души был человек, царство ей небесное». Выпив, он продолжил: «Сходим завтра на кладбище, по поселку походим, покажу, где, кто и как живет, не для хвастовства, а для воспоминания людского, чтоб и они не забывали, что прожито и чтоб дети их знали о тех временах и умели сравнивать жизнь нынешнюю с жизнью ушедшей». Понял я из их последних высказываний, что еще больше таинственности скрыто во взаимоотношениях тестя и его загадочного гостя. Увел тесть захмелевшего Петровича спать на диван, где теща перед уходом постелила чистое белье, и сам уснул, оглушая дом своим богатырским храпом. Я долго ворочался, не спалось – кто такая дочка Иришка, в чем кается Петрович, который по первому впечатлению выглядел вполне деликатным и интеллигентным человеком не способным причинить зла и обид? Утром надо не отстать от них – с этой мыслью и я погрузился в мир сновидений.
Утром, пропустив по рюмочке и плотно позавтракав, тесть с Петровичем направились на кладбище. На мое предложение сопроводить их молча оба кивнули головой, дав понять, что вроде бы и не против, но и для обоих моя персона лишняя. Когда люди хотят побеседовать о чем- либо личном, лишнее любопытство порой не приветствуется. Но так как я уже был свидетелем вчерашнего их общения, возражать открыто не стали. По дороге ни о чем серьезном речь не шла, не спеша поговорили о погоде, о взаимных болезнях, которых как оказалось предостаточно у обоих. По мере приближения к кладбищу разговор завершился, Петрович пошел вперед, тесть замедлил шаг и остановил меня. Мы отошли недалеко в сторону от кладбища в березовую рощу, внутри которой была поляна с установленной скамейкой. Присев на нее мы стали ждать Петровича, и я решил, не тратя времени даром, расспросить тестя о таинственной Иришке и ее гибели. Нехотя тесть начал свой рассказ.
« Чтобы тебе стало более-менее понятно, что это за история, расскажу о Петре Петровиче и его роли в жизни поселка. Поселок наш, как ты знаешь, был создан вскоре после гражданской войны. Сюда сослали первых кулаков, противников создававшихся в те годы сельскохозяйственных коммун. Невзирая на холод и голод, они сумели в глухой тайге обустроить самодостаточное, как бы сейчас сказали, поселение. По мере нарастания количества колхозов в стране увеличивалось количество сосланных сюда кулацких семей. Поселок разрастался, созданный в нем колхоз не только обеспечивал жителей, но и кормил сотрудников и детей созданного детского дома, куда свозили детей из близлежащих районов, и отправлял обозы с продовольствием в район и область. Уже в те довоенные времена власть в поселке принадлежала коменданту, назначаемому из числа сотрудников госбезопасности. Он был и царь, и судья, и загс и палач. Вот таким комендантом и был назначен в послевоенные годы Петрович. Прибыл он в поселок сразу после войны в звании капитана, уж за какие грехи его забросили в такую глухомань, одному Богу ведомо. С ним приехала девчушка лет двенадцати, худенькая, но шустрая и на язык бойкая. Называл он ее дочкой, фамилию она его носила, но вот внешнего сходства не наблюдалось. Но, тем не менее, любил он ее безумно, исполнял все ее прихоти, казалось, захоти она летом на санях прокатиться – немедленно были бы сани к воротам поданы. Зверствовал же Петрович над ссыльными неимоверно, характер имел злостный и мстительный, не пропускал ни одного косого взгляда, уж не говоря о неугодном слове. А практиковалась в то время система, созданного кэгэбэшниками, сексотства. Ты хоть знаешь, откуда такое слово – сексот? Это сокращенно – секретный сотрудник, стукач, доноситель по-простому. И было их в ту пору немало среди жителей поселка, некоторых жители знали, но многие были настолько неприметны и неподозрительны, что так до старости дожили стукачами и никто и не узнал об их подлых душонках».
« А откуда было им взяться среди одинаково обездоленных людей?» – перебил я рассказ тестя. «Долго надо объяснять, но скажу коротко, – у них оставляли в родных краях любимых родных людей, родителей в качестве заложников, некоторых вербовали в стукачи прощением преступлений, в общем, система была отработана до мелочей, либо сотрудничай с властями, либо навредишь близким людям, либо сам пострадаешь за совершенное преступленье. Чтобы не вызвать подозрения, комендант один раз в неделю вызывал в комендатуру всех ссыльных по очереди для беседы, а уж кто доносчик, и что доносил вызванный не знал естественно никто, кроме него самого и коменданта. Потому уши и глаза у коменданта были в каждом месте и в каждую минуту, - прикурив сигарету, тесть медленно продолжил,- Но пропустили или не придали значения доносчики, то, что подросла дочка коменданта Иришка и влюбилась в сына бывшего кулака Степана, гарного хлопца Павла. Когда, однако же, узнал из доносов Петрович о любви своей дочери, было уже поздно, крепко очаровал Павел Иришку, уж не чаяла она жизни без любимого. А сын кулака, хоть и бывшего, и дочь коменданта-коммуниста – это в то время означало безусловный конец карьере Петровича, и наилучшим исходом могло быть существование в поселке на равных со ссыльными правах. Ничего лучшего не придумал Петрович, как состряпать ложный донос на Павла, что насмехался он якобы над отцом народов товарищем Сталиным. Увезли конвойные Павла в область, где за месяц глумлений превратили его из гарного хлопца в скопца и вышвырнули из телеги в родном поселке под ноги отца Степана. Ничего не сказал Павел Иришке ни о болезни своей, ни об отце ее изверге, а только нашли его наутро в ближнем лесочке под елкой с простреленной из охотничьего ружья грудью. Не утаили секрет старушки, мывшие Павла перед захоронением, дошла весть о причине самоубийства Павла и до Иришки. И нашли на следующее утро Иришку повешенной на этой же елке. Хотели жители похоронить их рядом, но воспротивился Петрович, похоронил Иришку в другом конце кладбища на другой день после похорон Павла».
Опять немного помолчав, тесть вновь продолжил свой рассказ: «Взлютовал Петрович, особенно откровенно издевался над молодыми мужиками, придирался по малейшему поводу. Мог вызвать в комендатуру и избить до полусмерти любого, по телефону вызвав охрану, раз в месяц отправлял в область на «перевоспитание» по очереди не понравившихся ему жителей. Любой мог сказать, что как либо, но попал под расправу Петровичу. Досталось и мне пару раз испытать силу его ударов, да отсидеть в поселковой кандейке пару недель. Кандейкой мы называли поселковую тюрьму, которая была еще с довоенных пор обустроена в сараюшке при комендатуре. Уж не ведомо как, но донеслось до вышестоящего начальства о зверствах Петровича, скорее всего стукачил и на него кто-то завербованный из области, и через некоторое время был назначен другой комендант, а Петрович исчез из жизни жителей поселка. Осталась только могилка Иришка с памятником-пирамидкой и звездочкой наверху. Не захотел комендант хоронить дочку под крестом». Вот такую историю поведал мне тесть за то время, пока Петрович стоял у могилки дочери.
«А где Павел упокоен, - спросил я тестя? – может, сходим, навестим?» « Ну, пойдем, покажу». Мы прошли на другой конец кладбища к неприметному холмику с хорошо сохранившимся крестом. Могилка была вся в диких цветах, рядом с крестом выросла пушистая елочка, стояла аккуратная скамеечка. На вопрос, кто ухаживает за могилкой, тесть ответил, что родственников у Павла в поселке не осталось, кто умер, кто уехал на родину, на Украину. Раз в году перед троицей мусор и старую траву уберет кто-нибудь из жителей заодно с приборкой могил своих родных, вот и весь пригляд. «А кто скамейку поставил, даже сам не знаю», – вот таков был ответ тестя. Через некоторое время приблизился к нам Петрович, но к могилке Павла не подошел, постоял немного поодаль, не поднимая головы и, сгорбившись, пошел на выход. Мы с тестем вскоре направились за ним, не забыв зайти к своим упокоенным родным, постояв и поклонившись у каждой могилы.
Вечером к отъезду автобуса, на котором предстояло уехать Петровичу из поселка, собралось немало жителей. Стояли они кучками, тихо переговариваясь между собой. Не поднимая головы, прошел мимо них Петрович. Прежде чем войти в салон автобуса, он обернулся к жителям, поднял голову, окинул всех собравшихся ясным взглядом, снял фуражку, кивнул головой и скрылся в салоне автобуса. Дверь закрылась, и автобус выехал из поселка. Кто-то смачно сплюнул вслед автобусу, кто-то повернулся, даже не взглянув вдогонку, и только баба Поля, мелким кресточком трижды осенила отъезжающий автобус.

_________________
Земеля


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Животный мир
СообщениеДобавлено: 01 июл 2016, 01:33 
Гуру

Зарегистрирован: 29 сен 2014, 11:56
Сообщения: 869
Мои необычные друзья

Кто сказал, что у собак нет ума, что ими движут одни инстинкты? Нет, уважаемые читатели, ум у собак есть, и смекалка есть, а уж преданности и уважения к хозяину, хоть отбавляй. Сужу об этом не понаслышке, а из собственного жизненного общения с представителями этого «собачьего семейства». А уж насколько у них разные характеры, насколько разные мотивации поступков – на эту тему можно, наверно, исследовательскую научную работу создать. Расскажу вам о живших со мною особях этих представителей собачьего семейства.
Первой моей личной собакой была русская гончая по кличке Ёлга. Назвал я её так в честь моей любимой речки Ёлги, в которую был «влюблен» с детских лет, где постигал таинства рыбалки и умение понимать красоту родного края. В те времена моего далекого детства это была красивейшая таежная, глубокая и полноводная речка с чистейшей кристальной водой, где видно было камешки на глубине двух метров, где притаившись в густой траве можно было наблюдать, как играют стайки рыбешек, как охотятся окуни за мальками синепупов. Да, да, обитали в водах Елги такие красивейшие рыбки, они переливались всеми цветами радуги, стайками плавали у поверхности воды и только в случае опасности резво уходили в глубину, чтобы через некоторое время вновь появиться на поверхности. А какие ельцы и сорожки ловились обычными удочками, о таких экземплярах приходится только мечтать нынешним рыболовам. Что сейчас представляет эта речушка, многие видели – невзрачный ручеек с полупрозрачной водой, пересекающий дорогу на Киров. Вырубка лесов по берегам Ёлги без соблюдения водоохранной зоны привела к тому, что при таянии снегов и летних дождях в неё с берегов, изрытых гусеницами тракторов, потекли мутные потоки, на дне осели песок и глина, принесенные этими потоками. Много еще времени потребуется природе матушке, чтобы исправить грехи человечества, чтобы вернулись наши малые реки и ручьи в свое первозданное состояние.
Так вот, как я и говорил, Ёлга была породы русская гончая, а эти собаки отличаются от других пород, по моему мнению, некоторой флегматичностью и ленью, не исключением была и Ёлга. Если лайки или дворняги большую часть своей жизни посвящают играм, беготне и бестолковому лаю по поводу и без повода, то Ёлга, в отличие от них, играми с сородичами не увлекалась, лая ее я практически не слыхивал. Она могла часами лежать на своих излюбленных местах во дворе с открытыми глазами и думать свои собачьи думы. Но как только она попадала в лес, наступало полнейшее перевоплощение: ни минуты без бега, без обнюхивания кустов, травы, тропинок и даже стволов деревьев. Ей еще не было и восьми месяцев, когда она «подняла» первого своего зайца и в одиночку прогнала его почти целый круг. Охотники - гончатники знают, что это значит для молодой гончей. Причем гнала с голосом довольно заливистым и громким. Сердце мое от радости за нее стучало с удвоенным ритмом, обидно было, конечно, что она скололась и не распутала заячьи хитрости, но с учетом её молодости надежду она подала мне не малую. Вот эта страсть к безоглядному и азартному гону и погубила мою Елгу.
А дело было так. В один из вечеров я пошел с ней на прогулку в ближайший лес вдоль дороги. И надо же было случиться, что Елга подняла зайца, который по непонятной причине залег почти вплотную у города. Каким чудом он оказался столь близко от жилья до сих пор мне не понятно, возможно, забежал сюда от местных бродячих собак. И надо же было наткнуться Елге на него. С лаем увязалась она за ним, заяц в два прыжка пересек дорогу перед приближающимся жигуленком, а Елга вслед за ним безрассудно выскочила прямо под колеса. Все произошло настолько мгновенно и неожиданно, что водитель никак не успел среагировать. Подбежав к лежащей на обочине Елге, я понял, что дела очень плохи, но была еще надежда, что она, может, отлежится, что все обойдется. Осторожно я отнес Елгу с дороги, а сам побежал домой за тележкой, чтобы отвезти ее домой. Помню ее недоуменный взгляд, полный мольбы не оставлять ее, ее желание встать на ноги, чтобы пойти со мной. Но как я мог объяснить ей, что я не бросаю ее, что скоро вернусь за ней? Вернувшись через некоторое время за ней с тележкой, я нашел уже ее бездыханное тело. Слезы покатились из глаз моих, когда я представил в какой муке и горечи от хозяйского предательства прошли ее последние минуты жизни. Там же в лесу я схоронил ее, не сказав об этом ни жене, ни дочерям, которые очень любили Елгу. Жена, конечно, вскоре догадалась по моему состоянию, что случилось, а дочки еще долго думали, что Елга прибилась к другим хозяевам, так я им объяснил ее исчезновение.
На следующую весну у меня появилась другая собака – кобелек русской гончей по кличке Алмаз. Не мог я забыть долго Елгу, все сравнивал ее с новым своим другом собачьей породы. В отличие от Елги, Алмаз любил играть с моими дочками и соседскими дворнягами, но никогда их, дворняг то есть не обижал, хотя был здоровее и сильнее их намного. Дочек любил безоглядно, что только они с ним не вытворяли, никогда не позволял себе даже огрызнуться на них. Помня о потере первой своей собаки, на прогулку в лес я водил Алмаза на поводке и уже совсем в другую сторону, где не было автодорог. Лес этот был далеко, поэтому удавалось погулять в нем не часто, по этой причине, чтобы Алмаз развивался в хорошей физической форме, я натянул через двор проволоку, по которой скользила цепь, прикрепленная к его ошейнику. Все бы ничего, но он всегда видел меня, выходящего из дома, и начинал скулить, как будто просить расстегнуть ему ошейник, а если я уходил со двора, поднимал такой лай, что хоть возвращайся назад и отпускай его с цепи. Одно спасало, что лай длился не более нескольких минут, потом, видимо, Алмаз понимал, что свободы ему в данный момент не видать, успокаивался и залазил от обиды в будку.
Первый свой осенний охотничий сезон Алмаз бестолково пробегал рядом со мной, боясь отстать и потеряться, но к выстрелам привык и не пугался, а это уже большой плюс для молодой собаки. То, что он не проявлял интереса к заячьим следам, я объяснял себе его не проснувшимся инстинктом и не делал поспешных выводов о его бестолковости, что в дальнейшем и подтвердилось. Наступившая зима принесла мне неожиданный горький сюрприз: отпущенный побегать и поиграть с дворовыми собаками Алмаз поймал самую страшную собачью болезнь – чумку. Это я понял сразу же на следующий день: Алмаз отказался от еды, что никогда с ним не бывало, уж что-что, а покушать он был не дурак, трехлитровую кастрюлю супа за один «присест» мог умять, только уши шевелились. А тут даже не вышел из будки. Друзья охотники дали совет напоить его молоком с дымным порохом, уверяя, что это действенное средство. Силком я выпоил Алмазу стакан теплого молока с порохом, но положительного результата не наступило. Неделю Алмаз не прикасался к пище, пил только теплую воду. По причине сильных морозов и его болезни я его перевел на комнатное содержание, выделив место под вешалкой в прихожей. Вставать он уже не мог, худел на глазах, но меня узнавал, о чем свидетельствовал его взгляд и хвост, которым Алмаз пытался пошевелить, увидев меня.
Не помню уж, кто из моих друзей посоветовал, вколоть Алмазу лекарство иммуноглобулин, которого в аптеке, к сожалению не оказалось. В те времена на все был дефицит, но мне подсказали, что иммуноглобулин может быть в санэпидстанции. За три бутылки коньяка я, все-таки, «достал» три ампулы, и в тот же день вколол одну ампулу умирающему Алмазу, через несколько часов он вылакал из блюдечка стакан молока. На следующий день после второго укола снова был вылакан стакан теплого молока, в котором я размешал сырое яйцо. А после третьего укола уже было видно, что состояние Алмаза начало улучшаться. В общей сложности он практически голодал две с лишним недели, на него без слез было страшно смотреть, ребра все можно было пересчитать, шерсть клочками осыпалась с него. Месяц еще приходил Алмаз в форму на усиленном пайке, нежась в тепле и домашнем уюте, после чего был переведен в свою дворовую резиденцию. Я боялся, что болезнь скажется на его охотничьих способностях, что пропадет его нюх, но к счастью ошибся, в последствие он доказал, что я волновался зря. Единственное, что он потерял, так это тягу к особям противоположного пола и не довелось никому соблазнить моего четвероного друга, о чем он кажется и не жалел, хотя кто знает его собачьи мысли.
Пришла долгожданная осень, и на первой же охоте из-под Алмаза было взято два зайца. Гнал он их не торопливо, видно было, что идет за ними верховым чутьем, с красивым заливистым лаем. А что еще лучше для сердца истинного зайчатника, чем слышать песню хорошего гона. Все последующие сезоны Алмаз отрабатывал все лучше и лучше, бывали дни, когда мы с другом брали из-под него четырех штук в день. Мог Алмаз работать и в паре с другими собаками, причем никогда не устраивал драк, никогда не тунеядничал на сколах и не срезал на кругах. Вязкостью обладал умеренной, никаких мук со снятием его с круга не было. Жил Алмаз по-прежнему в своей будке, по-прежнему съедал трехлитровую кастрюлю супа в день с буханкой хлеба, по-прежнему скулил и лаял от обиды. Зимой таскал на санках дочек по снежной дороге, причем делал это с нескрываемым удовольствием. И была у Алмаза черта, присущая только ему одному - он никогда не ложился спать снаружи балагана. Будет лаять всю ночь, пока его не пустишь внутрь, а еще любил залезть на нары ко мне под бок, зная, что я его не прогоню. Так и спал я с ним все десять его охотничьих сезонов. Эта его привычка спать рядом со мной очень помогала при ночевке у костра: прижмется ко мне – и с одной стороны костер греет, с другой Алмаз. Для сведения – нормальная температура тела собаки тридцать девять градусов, а не тридцать шесть, как у человека, так что получается настоящая собачья «грелка».
Когда исполнилось Алмазу четыре года, произошли в его судьбе значительные перемены: пришлось сменить ему место проживания, по той причине, что хозяину его, то бишь, мне пришлось переехать в новую квартиру на пятый этаж. И уехал Алмаз на вольную жизнь в лесной поселок, где жил мой тесть и где охотничьих собак никогда на цепи не держали, а бегали они, где хотели и когда хотели. И волею судьбы в это же время погибает собака у моих родителей и щенится собака у моего друга. Надумал я взять щенка девочку от нее и вручить на воспитание матушке, которая жила в одном поселке с тестем и, причем, на одной улице. К тому времени Алмаз понял, что матушка моя это тоже его «родня», и жил на два дома: поест у тестя – идет к матушке и там еще что-нибудь сладенькое выпросит. И когда я привез Найду, Алмаз взял над ней шефство. Заботился он о ней, как не каждая собака заботится о своих щенках: ни одна чужая собака не смела даже приблизиться к Найде, спал в будке с ней для обогрева, ел сам только тогда, когда Найда отходила от тазика с едой. А питание у собак в таких лесных поселках очень простое, что поросенку намешали, от того и часть собаке перепадет – комбикорм, каша, вареная картошка, хлеб, остатки с хозяйского стола. Вот и все меню, хошь ешь, не хошь не ешь, никто для собак отдельно варить не станет. Помоек в таких поселках не было, всё, что было съедобно, скармливалось скоту, который был на каждом дворе.
Первое впечатление от Найды у местных охотников было крайне критичное и неприличное, вслух даже произнести не уместно, как они о ней отзывались. И по правде сказать, ничего от гончей в Найде не было. Скорей всего она походила на типичную дворняжку, которых полно бегает по городским подворотням, хотя была она от породистой выжловки, вот «папа» вероятнее всего никакого отношения к гончим не имел. Но как гласит народная мудрость: встречают по одежке, а провожают по уму. По причине младости в первую жизненную осень на охоту Найда не попала, толку от нее бы не было, только под ногами бы путалась. Вторая осень все расставила по местам: Найда «пошла», как говорят, гончатники. Да как пошла: с хорошим заливистым голосом, с быстрым поиском, на сколах следы не распутывала, а ходила по кругу, увеличивая их, если не находила четкого выхода. Вдвоем с Алмазом они не давали зайцу шанса уйти от места в рюкзаке.
Но по-разному они вели себя, если добирали подранка – Найда никогда не делилась с нами, Алмаз же с начала своей охотничьей карьеры никогда не позволял себе такого. А определить добрала ли собака подранка легко – гон гончей резко прекращается, что легко отличается от скола, когда собака продолжает изредка отдавать голос при распутывании хитроумных заячьих петель и скидок. Алмаз, добрав подранка, всегда подходил ко мне и ложился рядом отдохнуть, но чтобы не потерять зайца я шел в ту сторону, откуда вышел Алмаз и тихонько приказывал: «Веди, Алмаз, веди!». С большой неохотой тот начинал вести меня к зайцу, но, что характерно, не доходя до него метров пять, начинал кружить возле того места, где оставил зайца, явно не желая делиться им со мной. Почему он так себя вел, до сих пор для меня неразгаданная загадка. Скорей всего сталкивались в это время в его мозгу инстинкт нежелания делиться добычей со мной и понятие преданности хозяину. Но, тем не менее, к зайцу он подводил и никаких видимых чувств обиды или жадности не выказывал, если я находил и забирал зайца себе. Может, понимал, что его роль в охотничьем процессе закончена и что уши и лапы, все равно, ему достанутся. Абсолютно по-другому вела себя Найда, если ей доставалась роль поимки или нахождения подранка. Поняв, что она нашла подранка, приходилось бежать в то место, откуда услышан был последний лай и самому искать его. При реальном приближении к подранку, Найда выскакивала ко мне навстречу и явно начинала «тупить», уводить меня от места, где он был ею оставлен. При очень близком приближении даже вставала впереди меня на задние лапы и упиралась передними в грудь мне и буквально отталкивала, давая понять, что это ее трофей и делиться со мной им она не намерена. Это было очень забавно и удивительно, ведь тем самым она, как говорится «с головой» выдавала себя. Если долго не удавалось найти трофей, Найда успевала сделать то, что ей диктовала природа, попросту – заяц оказывался в ее желудке, после чего уже ни о какой дальнейшей охоте она и думать не хотела, а плелась за нами метрах в ста, но на глаза старалась не показываться, стыдно видимо было все-таки. Если Алмаза с нами не было в тот день, можно было смело идти к мотоциклу, и на этом охота в тот день была закончена.
Вольготно и радостно живется собакам в деревнях и небольших поселках, никому они не мешают: пасет хозяин стадо – они с ним, сенокос – они рядом бегают, грибы ли собирает, ягоды ли – и здесь они. Свобода, одним словом, - собачье счастье. Сидит хозяин дома или на работу уехал – летом собаки в лес ближайший отправляются, зимой в будке дремлют и мечтают о летних теплых днях. А вот эти самовольные посещения близлежащих лесов, особенно в начале лета, пока зайчата маленькие, много вреда приносят. Хорошая стая может напрочь извести все мелкое заячье поголовье, поэтому в мае и июне старались владельцы собак держать их на привязи. Но с началом сенокоса вновь переводились они на вольное содержание. Доводилось мне быть свидетелем самостоятельной собачьей охоты, которая доказывает наличие, помимо инстинктов, «ума» у собак. Найда, как заводила, собирала «бригаду» из четырех – пяти соседских собак и уводила их в лес. Алмаз шел в загон, а Найда и остальные, услышав,что Алмаз зацепил и погнал зайца, затаивались на предполагаемом пути зайца и ждали неподвижно, когда можно будет уверенно пойти наперехват пробегающего мимо зайца. Пойманного зайца делила бригада между собой и перемещалась на другой участок леса, где история повторялась. К вечеру бригада возвращалась в поселок, причем никогда на ночь в лесу не оставалась.
Кто-то может усомнится в моих словах, я бы тоже не сразу поверил, но был свидетелем этих охот и, причем, неоднократно. Приехал как-то утром в поселок в гости, собак дома нет. Решил сходить по грибы. Зайдя в лес, обнаружил затаившуюся в кустах соседскую собаку, пройдя метров сто, вновь обнаружил вторую соседскую собаку и услышал лай Алмаза, гонящего зайца. Пройдя еще несколько сот метров, наткнулся на таким же образом затаившуюся Найду. Встал рядом с ней и жду тихонько, что же будет дальше. Слышу, гон приближается все ближе и ближе. Найда стоит вся напряженная, явно ждет, когда приблизится заяц, явно понимая, что Алмаз его гонит и, причем, в ее сторону. Внезапно, как пуля, Найда сорвалась с места, и через пару секунд короткий вскрик зайца дал понять, что Найда завершила удачей свой бросок. Стою по-прежнему неподвижно, жду, что же будет дальше. Подбегает Алмаз ко мне, крутится рядом, хвостом машет как помелом, а сам так и рвется убежать к Найде. Смотрю: пробежали рядом две ранее виденные мною собаки в ту сторону, где Найда потчуется трофеем. Пошел туда, смотрю, она отошла от пойманного ею и частично съеденного зайца, которого уже вкушает соседская собака, рядом лежит еще одна и ждет своей очереди. И в дальнейшем не однажды наблюдал, как возвращается эта «бригада» из леса с довольно раздутыми брюшинами, что явно свидетельствовало об удачно завершившейся охоте.
Друзья, местные охотники высказали мне претензию, что количество зайцев в непосредственной близости к поселку резко сократилось. Это их не устраивало по той причине, что ранее они с успехом успевали взять зайчика со своими собаками после рабочего дня, потому как далеко уходить не надо было, а осенью, как известно, темнеет рано, далеко уйдешь – и толком не поохотишься, да еще и домой в темноте переться удовольствие не велико. Пришлось Найду на лето, пока молодняк не подрастет, садить на цепь, а без нее, бригадирши, Алмаз в лес не шел, соседские собаки тоже оставались дома. До сих пор тоже не могу понять, как могла Найда объяснять членам бригады правила охоты, как она расставляла их по «рабочим местам», и кто ее саму научил такому способу охоты? В охотничьей литературе тоже ничего подобного не встречал. Причислять эти действия к инстинктам логика не позволяет, это было явное проявление интеллекта, явное проявление умственных способностей.
Был еще такой интересный случай. Обычно, накануне приезда на охоту, я звонил матушке, чтобы она с вечера посадила Найду на цепь, чтобы утром она с «бригадой» не уперлась опять на вольную охоту, которая с наступлением осени не возбранялась. Заяц подрос – охота открыта. И вот однажды ее забыли посадить на цепь, не помню уж по какой причине, но, только, приехав утром, ни Найды, ни Алмаза дома не оказалось, а из ближайшего леса издалека был слышен лай Алмаза. Ну, ясно – бригада на вольной охоте. Пришли с другом на край леса и стали криком подзывать Алмаза. Через полчаса крика он подбежал к нам, стали криком вызывать Найду. Минут через двадцать выскочила и она, неся в зубах наполовину съеденного зайца, которого с нескрываемым чувством вины, положила к моим ногам. При этом она так ласково глядела на меня, дескать, не ругай хозяин, что раньше не появилась, надо же было закончить начатую охоту, а то, что половина зайца в животе – спиши это на природный инстинкт. Ну как ее было ругать после этого, как было не рассмеяться и в очередной раз не усомниться в собачьем разуме.
Каждую осень вначале октября мы с другом брали отпуска, чтобы насладиться прелестями охоты, побродить по лесным просторам. И носило нас, как выражался Сухов, по всем лесам и болотам. Целью набить рюкзаки зайцами или птицей никогда не задавались. Повезет – хорошо, не повезет – тоже не плохо. Но какая это была благодать вскипятить на костре котелок чая, провести ночь у костра или в лесной избушке, коих было в то время в большом количестве, встретить друзей охотников, послушать их байки длинной осенней ночью, послушать свист рябчиков, встретить рассвет в чистом первозданном лесу. Никакой «берег турецкий» не заменит истинному охотнику счастья общения с природой, с прелестями охоты и всеми сопутствующими ей атрибутами.
Но превратности судьбы разрушили эту мою идиллию. Первый удар был, когда я потерял Найду. Причем настолько неестественно, настолько глупо, что до сих пор не могу себе этого простить, не хочу даже пытаться оправдать себя в своих же глазах. А дело было так. В один из дней глубокой осени довелось нам с другом во время охоты наткнуться на попавшего в петлю лося. Практиковался в то время такой браконьерский способ, когда на просеке, по которым любят ходить лоси, особенно во время гона, настраивается петля из тонкого стального тросика, который затягивается на шее попавшего в петлю лося. Каждый день браконьер издали высматривает, не попался ли в петлю сохатый. К этой петле, видимо заброшенной, никто в течение нескольких дней не подходил, потому как от издохшего лося уже шел нехороший запах и виден был вздувшийся живот. Алмаз с Найдой, вперед нас наткнувшиеся на него, уже начали раздирать на нем шкуру, чтобы откушать его мяса.
Позволить этого мы естественно не могли, во-первых это уже загнивший труп, во-вторых мы пришли на охоту, а не на халявский собачий пир. Отогнать собак мы не могли, на наши запретительные крики они реагировали, но стоило нам отойти вместе с ними на несколько десятков метров, собаки убежав в сторону, возвращались назад. Вытащив веревки, которыми завязываются рюкзаки и, связав их, я посадил Алмаза на привязь и повел его на этом импровизированном поводке прочь от лося, полагая, что Найда пойдет вслед за ним. Она и на самом деле нехотя поплелась за нами. Метров сто она шла в пределах видимости и в дальнейшем изредка попадалась на глаза и на снегу видны были ее следы, что свидетельствовало о том, что она идет рядом. Начавшийся после обеда снегопад начал усиливаться, но следы Найды, частично заметенные по-прежнему изредка попадались нам на пути. Как потом выяснилось, это были уже следы не Найды, а бродивших рядом с лосем пары волков. Это уже потом мне рассказали местные охотники, которые вскоре обнаружили эту пару волков на том участке леса.
Но мы, считая, что Найда рядом, все дальше уходили к поселку, как я уже говорил, полагая, что Найда рядом. И только выйдя на поля у поселка, мы поняли, что эта бестия обманула нас и вернулась к лосю. Нам возвращаться было уже нельзя, стало резко темнеть, снегопад усилился, надо было торопиться на автобус, уезжавший в райцентр, так как назавтра и меня и друга ждала работа. Понадеявшись на то, что давленый лось находится всего на расстоянии трех километров и что Найда найдет дорогу домой, я с тяжелым сердцем все-же уехал, оставив ее, как потом выяснилось, на съедение волкам. В поселок она так и не вернулась. Вот так, по моей непростительной вине, закончилась судьба Найды.
Охота без Найды на следующую осень уже не приносила прежней радости. Алмаз, как понимая наше настроение, да и став уже дряхлее, искал и гонял зайцев без прежнего азарта, чаще шел рядом с нами в нескольких сотнях метров. Редко в рюкзаках наших стали появляться заячьи трофеи, чаще рябчики и косачи, которых мы раньше практически игнорировали. А еще через год Алмаз, которому к тому времени исполнилось уже двенадцать лет, стал настолько дряхлым, что брать его на охоту совесть не позволяла, и пришлось его перевести в разряд пенсионеров. Вскоре и его не стало, природа и время сделали свое дело. Еще через год я продал ружье, свою любимую тозовку-вертикалку и все сопутствующие атрибуты, оставив себе на память только охотничий горн, с помощью которого имел удовольствие общения с моими любимыми друзьями по имени Найда и Алмаз.

_________________
Земеля


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Животный мир
СообщениеДобавлено: 01 июл 2016, 07:32 
Гуру
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 18 окт 2012, 08:42
Сообщения: 2524
Валерий Павлович,спасибо за рассказ,Ёлга-была и любимое место охоты моего мужа,и я там бывала.
про собак.У нас тоже лес рядом,и точно также наша собака Ночка(лайка) организовывала соседских собак и все шли в лес на охоту.Как-то же они договаривались?
просто мы мало знаем о животных,всё внимание на "себя ,любимых",а ведь у всех животных определённо свой язык и они друг друга понимают.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Животный мир
СообщениеДобавлено: 02 июл 2016, 00:44 
Гуру

Зарегистрирован: 29 сен 2014, 11:56
Сообщения: 869
Алмаз и Найда.


Вложения:
IMG_1012.JPG
IMG_1012.JPG [ 25.11 КБ | Просмотров: 16261 ]
IMG_1007.JPG
IMG_1007.JPG [ 35.19 КБ | Просмотров: 16261 ]

_________________
Земеля
Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Флудилка 1.2 (политика - табу)
СообщениеДобавлено: 22 сен 2016, 19:31 
Гуру

Зарегистрирован: 29 сен 2014, 11:56
Сообщения: 869
Санаторный ревизор.
Часть первая. Проводы.
«Ну, вы что загрустили, мужички! А давайте-ка, я вам расскажу, как я в санаторий в молодости своей ездил. Сам я как вспомню ентот санаторий, такой, бывает, хохот найдет, что Светка моя, ажно пугается. Потому из шкапчика графинчик и вызволяет – боится: кабы не остался я с ентим хохотом до конца дней своих»- с предвкушаемым удовольствием, потирая руки, произнес друг наш Василий своим простонародным вятско-камским языком, которым он по неизвестной нам причине всегда начинал свои байки. «Ты, Палыч, наливай, давай, наливай, не стесняйся. Что-то ты в последнее время какой-то стеснительный стал, крепко видать тебя врачи застращали почками твоими сморщенными. Помнится, раньше сам предлагал, а нынче все больше помалкиваешь, да ждешь, авось забудем, сколько брали. Не дождёсси, друг ты наш хворый, память у нас хоть и не девичья, но где стоит, туда нас тоже тянет, знаем и помним, где и сколь стоит. Так что плесни, да я и начну потихоньку». Приговорил Василий стопочку, не спеша размял «Беломорину», покатав ее заскорузлыми пальчиками, дунул смачно в мундштук папиросы, ловко, привычным движением сдавил его. Все это он проделал не спеша, давая себе время прочувствовать смак выпитого зелья, а уж потом закусить «курятиной», как называл он первую затяжку папиросы.
«А дело, значится, было так. Поставили меня в совхозе нашем зерно сушить. Сушилка – это бочка такая, здоровенная, лежачая. Она крутится моторами, в нее зерно из бункера с одного краю засыпается, перемешивается и передвигается оно, зерно, то есть, пересыпаясь, по бочке к выходу, а сушит его в это время пламя от солярной горелки. Машина, надо сказать, внушительная. Грохот, шум, визг, писк, а соляру жрало это чудо немеряно. Но кто ее соляру экономил в то время, она ж народная была, не как сейчас. Но частники лесозаготовители уже в ту пору появились, а у них ведь трактора да лесовозы на соляре работали. Вот и скупали эти частники соляру у колхозников по «половинке», ну не будут же они на заправке брать – да еще по полной цене. Вот и возникла у моей Светки идея, заменить соляру дровами – колхозу-то какая разница, чем зерно высушено, лишь бы результат был. Пришла она ко мне на сушилку, глянула на монстра сушильного и выдала: через три дня, ты у меня, друг сушильный, на дровах работать начнешь и в два раза больше через свое брюхо зерна пропустишь, иначе я не я буду. На мое категоричное сомнение она коротко и веско сказала, что только идиот мог создать такое чудо теплотехники, что греть надо не воздух вокруг зерна, а зерно стенками барабана. «И нехер улицу топить и соляру тратить, когда дров вокруг, как дерьма за баней» - вот такой был ее ответ. Не буду загружать вас, мужики, деталями проекта, скажу коротко: продала Светка две бочки соляры оптом. На эти деньги купила пару десятков радиаторов отопления и труб штук сто, нарезанных по длине барабана, у барыг, разбиравших недостроенный профилакторий, наняла печника местного с двумя хлопцами ему на подмогу, которые за день изготовили печь по ее проекту с радиаторами в дымовой трубе. Андрюху арестанта, помните, который кореш Никиты, ну на свадьбе нашей еще хохла в боксе уделал, главным конструктором и главным исполнителем наняла. Андрюха притащил пожарную мотопомпу, соединил пожарными рукавами котел с трубами, которые пустил внутри барабана, через вращающееся сальниковое уплотнение.
Короче, ровно в три дня уложилась Светка со своей монтажно-рационализаторской бригадой. Успех превзошел все ожидания, первый же самосвал зерна был высушен втрое быстрее, чем на соляре. Под строжайшим секретом всю осень шла сушка зерна на дровах. По договору с соседними совхозами высушили мы и их зерно за их, же соляру. За сушку зерна получил я боольшие деньги, а в качестве премиальных выхлопотал председатель мне путевку в санаторий. Скажу вам мужики честно, эти деньги можно было и не брать с бедного нашего совхоза, потому как выручка от проданной соляры была в десятки раз больше. Но чтобы не возбуждать ненужное любопытство деньги в кассе были получены, печь была разобрана, радиаторы и трубы из барабана сданы на металлоприемку, мотопомпа возвернута в совхозный гараж. Хотел я, было, от путевки отказаться, но Светка настояла на поездке, ни к чему говорит премиальными разбрасываться, да и устал ты у меня родимый, от трудов праведных, да и я от морды твоей трезвой и унылой, только улыбку и вижу, когда пару стаканов заглонешь. Поезжай-ка, посмотри на жизнь кипучую, на девок рыжих неприступных, может, ценить меня хоть сильнее начнешь. И вот я оказался в поезде, который вез меня в Киров, откуда автобусом через несколько часов я должен был попасть в счастье и мечту жителей области, охочих до чужих верных жен и жен, охочих до верных женатых мужиков, которые хоть на час да мечтают стать холостяками, как говаривал Лелик другу своему, Козла-доеву.
Ехать весь вечер и целую ночь. Не так долго, если с выпивкой да с хорошей компанией. А тут такое дело… До станции железнодорожной Светка лично довезла меня на нашей Ниве, какую купили мы на «солярные» деньги. У самой прав то нет, так Андрюху арестанта зафрахтовала. Ну и естественно на посошок налила, а с собой ни грамма не дала. Хотел я позаботиться о поездке удалой да веселой, да где там. Светка, будь она неладна, ей бы на зоне досмотры проводить, нашла в пять минут, как ни прятали мы со знатоком лагерным Андрюхой, заначку спиртовую. А надо сказать, что таких хитроумных ходов я от Андрюхи уж никак не ожидал. Он, как истинный знаток хитроумных задач, вылил бутылку водки в ручку чемодана, ну знаете, такие чемоданы начали выпускать на колесиках, там ручка такая выдвижная из трубки металлической, концы трубки запечатал деревянными заглушками, утопив их для невидимости. Другую бутылку вылил в шланг поливочный и загнал его из одного рукава моего плаща, который прикупила Светка для моей поездки, в другой через подкладку на спине. Проделав эти хитрости, забились мы с Андрюхой, поспорили, то есть, найдет Светка заначки или нет? Я был более чем уверен, что ехать мне до Кирова глотая слюну, Андрюха наоборот был уверен, что хоть одну заначку в вагон я протащу. Сидим за столом у меня на кухне, проводы справляем. Бутылка водки на столе, слегка початая – Андрюха глоток принял за «счастливую мою санаторную судьбу», более нельзя, потому как везти ему меня предстоит к поезду, и ревниво так посматривает на убывающую жидкость из бутылки, зная и понимая, что чем меньше я выпью, тем больше ему достанется после поездки. Пришла Светка с почты своей и первый же вопрос: « Ну что сами, голубки, скажете, где нычки заховали, или мне поискать?» В качестве ответа на наше заверение об отсутствии заначки, как я уже и говорил, в течение пяти минут, на столе стояла литровая банка, до краев налитая искусно спрятанной Андрюхой водкой. Красный как рак сидел рядом Андрюха, не желая признать явное поражение. «Светка, скажи честно, подглядывала за нами?» - был его вопрос. «Ну, вот делать мне нечего больше, как наблюдать, как два идиота, водку прячут». «Торт с шоколадкой куплю, букет цветов живых с города привезу, ну скажи только, как вычислила где нычки искать?» - с мольбой в голосе обратился Андрюха к Светке. «Элементарно, Ватсон. Шла с почты, зашла в сельпо наше. Спрашиваю: «Андрюха или Васька водку сегодня брали?» «Васька брал три бутылки утром» - Зинка продавщица с радостью сдала вас, проходимцев. А я как знала, что натощак ты, Васенька мой, алкаш любимый, ехать целую ночь, ну никак не захочешь. Потому и утром пока ты спал, волосом с чела своего связала оба язычка на молниях чемоданных, а под уголок чемодана мааленький кусочек газетки подсунула. Дальше Андрюха пояснять?» «Да не надо, Светка, твоя взяла». Я стою и глазами хлопаю: «А мне поясни, Светланка моя любимая». «Да… Все больше убеждаюсь я, Василий, что когда ты на пуповине болтался, ты не один раз, а раз десяток об пол темечком-то брякнулся. Ну, раз чемодан не открывался, но в руки его брали, потому, как подсунуть-то бумажку забыли, значит как минимум один пузырек снаружи чемодана, а раз в магазине брали три, а в наличии только два, значит, третий в одежде спрятан. Кстати и пробок в пепельнице три. Ну а где жулики прячут обычно? – книжки надо читать, Василий. А вот приедешь в санаторий, вечерком позвони мне по межгороду, расскажешь, как устроился, как добрался, я тогда тебе и расскажу, родимый, где для тебя пузырек премиальный спрятала, договорились? В вагоне не ищи, любимый, не ломай чемодан, не трать время, уж поверь мне на слово».

_________________
Земеля


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Флудилка 1.2 (политика - табу)
СообщениеДобавлено: 25 сен 2016, 23:42 
Гуру

Зарегистрирован: 29 сен 2014, 11:56
Сообщения: 869
Санаторный ревизор
Часть вторая. Поехали.
А поезд колесиками стучит: «Тук, тук, тук, тук», а у меня в глазах стоит банка литровая, до краев полная водочки кристальной, и качается сбоку на бок: «Буль, буль, буль, буль», а выпить хочется, мочи нет, аж зубы ломит, хоть с поезда на ходу спрыгивай. Но я, как вы други мои знаете, тоже смекалкой не обделен, скажи, Палыч. Еще на вокзале приметил я мужичка с тугим портфельчиком. А рядом с вокзалом зона находится, и по всему облику пассажира этого видно, что какой-то «олень откинулся», как у нас в народе говорят, а если совсем по – простому: «богатенький Буратино срок отмотал и к папе Карло возвращается». А в портфеле явно не что иное, как снотворно-успокоительное лекарство припасено. Жуликов на волю днем выпускают, до вечернего поезда времени затариться у них предостаточно. За неимением своего огонька решил я у чужого костерка погреться. Поручил я бабке попутчице чемоданчик свой приглядеть, а сам пошел по вагонам Буратину искать. Через два вагона нашел его, подсел по-простецки, и, не скрывая своих намерений, предложил составить компанию. Как – никак, говорю ему, вроде земляки, одну «зону» топтали, только с разных сторон.
Возражений с его стороны не последовало, посему я быстренько смотался в свой вагон, вытащил пакетик с закусью, заботливой Светланкой в дорожку мне собранной. Чемоданчик не стал с собой брать, как чувствовал сидячим местом, что ему лучше будет под бабкиным присмотром. Пока отсутствовал, Буратино приволок от проводницы пару стаканов чая, которым заботливо сполоснул унитаз вагонный, и сидит как бедный родственник, меня ждет. Вынул я закусочку домашнюю: сальцо, грибочки да огурчики свежего засола, картошечку отварную рассыпчатую. Расцвел Буратино, слюну сглатывает после «хозяйской-то» баланды, торопится водку открыть. А толку-то нет, пока сидел, пробки-то изменились. Раньше как: язычок оторвал и наливай, а сейчас напридумывали ерунды всякой: пробки одна мудреней другой - то с бульками, то с резьбами, то с поворотами, то еще с какими заморочками, я их и сам-то толком открывать не умею. А тут, как говорится, картина маслом: разнервничался Буратино, покраснел, выпить охота, а она не открывается никак, он ее и по дну бьет, и ножом пробку ковырять начал. Давай, говорю, я открою, а он еще сильнее озверел, зубами своими коричнево-золотыми в пробку вцепился, руки трясутся, рык звериный появился. Если б силком не отбил бы у него бутылку, лететь бы ей в темноту ночную с отбитым горлышком. Ну, короче, осилили мы вдвоем кое-как эту злосчастную пробку, налили, чокнулись за знакомство, закусывать начали. После выпитого успокаиваться стал Буратино.
Познакомились поближе, он обозвался странным именем Иннокентий, пояснил - Кеша по-простому, по-нашему. Сел, как и все, случайно, потянул случай на семь лет строгого. Начал Кеша мне уши тереть о жизни лагерной, а мне чё, трепли ежели хотца, только меру знай. Попиваем не спеша, а куда торопиться, вся ночь наша. В вагоне почти никого нет, никто нам не мешает, да и мы никого не трогаем. Но после третьей оказалось, это Кеша мне по секрету шепнул, что он, дескать, не жулик, а кум с женской зоны. Ну, дал стране угля, во трёхнул. Уж как я умею удивить, сами, мужики, знаете, но такого поворота ну никак не ожидал: кум, да еще и с женской зоны. Ладно, думаю, трави, может и баско выйдет. А он так увлекся, такую хренотень попер, что у меня нижняя челюсть сама собой отвисла. Ну-ка, Кеша, говорю, тормозни, я ж видел тебя на вокзале, а зон женских, отродясь, в наших краях не бывало. Но клянется Кеша, зуб свой рандолевый шатает, что с женской секретной зоны из-под Енисейска его для конспиративного вывода на пенсию на пару месяцев привезли по этапу на обычную зону. Во заливает, думаю про себя, но молчу – что дальше будет? Продолжил он рассказывать мне о жизни своей кумовской, да так складно у него получается, что не захочешь, да поверишь. Такую песню запел, мне далеко до таких песен будет, братцы. Почти десять минут Кеша делился со мной интимными подробностями воспитания своих подопечных, о том, как наставлял их на путь истинный наедине в кабинете под пристальным взглядом кумира революции и ВЧК. Как соблазняли зечки солдатиков охраны, стоявших на вышке, лежа перед ними, загорая, в выходной день нагишом.
Но чем больше я его слушал, тем что-то подозрительнее мне становилось, ну где-то я такую хренотень встречал. Особенно когда он рассказал эпизод о массовой беременности зечек, которые по подземному ходу в мужскую зону бегали. Поднапряг я память свою, и, ба! Вспомнил. Так это он мне, бродяга, на память книгу «Монастырь» на уши лепит, которую я давным-давно еще учась в школе читал. Короче, четким и резким ударом в лоб, вернул я его на землю родимую. Хорош, говорю Иннокентий, меня разводить, никогда пересказыванием чужих баек сам не занимался и другим не советую. Понял Кеша, что его роль сегодня не катит, пожух, принял еще полстаканчика и утих на второй полке, куда я помог ему забраться. Лежит, кряхтит. А мне тоже одному в глотку не лезет, да и жалко оленя стало, так хотел он передо мною героем стать, прервал я его полет на самом взлете. Ладно, говорю, Кеша, слазь, только не выпендривайся боле, будь попроще в жизни. Наливай, давай, да не серчай на меня, обидно стало, что за лоха меня ты принял, вот и вкатил тебе в лобешник. Приговорили мы одну, Кеша вторую достал, при этом по звуку, донесшемуся из портфеля, вывод я сделал для себя, что пара штук там еще осталась. Но прикинул я, надо бы в санаторий добраться по-человечески: хоть с бодуна, но не на рогах. Недолюбливают врачи городские нашего деревенского брата даже в трезвом виде, а уж поддатого, точно, могут, и домой сходу развернуть. Допьем, думаю эту, и хорош, утром перед высадкой похмелимся третьей, вот и ладушки будут. Но только после первой из второй (какой иностранец поймет, только в русском языке есть такие емкие обороты и понятия), Кеша что-то забуровил, заплакал, жидкость из носа по лицу размазывать начал. Не попей-ка семь лет, не так забуровишь. Задвинул я его на вторую полку, положил ему заботливо портфель под голову, а сам вышел на перрон покурить.
Станция Стальная, а город Омутнинск, здесь я на права еще до армии учился, золотые времена были, есть что вспомнить. Поезд тронулся, последние пассажиры вышли в Омуте, как мы называли коротко этот город. Принял я еще стопарик, навалились на меня воспоминания об учебе, о друзьях и наших инструкторах. Ну, сижу, значит, задумался о судьбе своей, Светку вспомнил к чему-то. А поезд волочется, как будто паровоз вчера из металлолома собрали, да еще на всяких полустанках останавливается, где и жилья-то нет. И вот после одного из полустанков проходит по вагону мужичек невзрачный, садится напротив меня. Сквозь полумрак вижу какую-то глупую улыбку у него на лице, тут же на боковую полку подсаживается еще один, в оба купе спереди и сзади садятся еще два амбала, ногами в проход и смотрят на меня. Все четверо улыбаются чему-то, чему не пойму. «Мужики, проблемы какие-то, может, перепутали чего?» - вопрошаю их. Молчат, только переглядываются между собой да на Кешу порой взгляд переводят. Тут я понял, что по Кешину душу видимо кореша пришли, в Омуте сели в поезд, накосячил он, видимо, капитально, выследили его.
Понял я, что мое присутствие здесь явно не уместно, что пора «делать ноги». А те двое в соседних купе протянули ноги на противоположные боковушки, давая понять, что некуда мне спешить. Попрощался я со своей жизнью мысленно, Светку вспомнил, мамку. А эти улыбчивые сидят молча и чего-то ждут. Слышу шаги тяжкие по вагону, понял, кого ждут. Кричать бесполезно, в вагоне никого кроме меня и Кеши, хоть бы до смерти не избили, думаю, покалечили бы, да хоть жизнь сохранили. Подходит ко мне громила, улыбка от уха до уха. Увидел меня, захохотал тяжким хриплым и жутким хохотом, и друганы его сменили улыбки на жуткий хохот. И тут у меня душа в пятки ушла, вижу во рту громилы сплошной ряд клыков, а не зубов, вся пасть в крови засохшей. И такой трупный запах из всех пяти пастей пошел, что дыхание мое мгновенно застыло, все мышцы сковало страхом и жутью, которая исходила от них.
Ни бежать, ни шевелиться, ни крикнуть я уже не мог. Их когтистые волосатые руки потянулись ко мне, но в это время поезд на полном ходу проехал освещенный переезд, в вагоне стало светло на мгновение, и вдруг как чудо какое, начали исчезать эти вурдалаки, а из их тел стали возникать голые рыжие девки с татуировками на телах. Главный вурдалак превратился в рыжую горбатую голую старуху, с ног до головы покрытую татуировками. Вся эта стая облепила меня, старуха залезла на колени, все лезут целоваться, гладят меня как котенка по голове, раздевать уже начали. И тут вспомнил я недобрым словом и Светку свою с ее пожеланием моей встречи с рыжими девками неприступными, и Кешину байку о женской зоне с голыми зечками. А у них на глазах моих животы расти начали, умолять они меня начали: «Прими роды у нас, Василий, прими родимый». И тут до меня дошло, что сплю я, что снится мне все это. Холодный пот по мне течет, руки, ноги дрожат, головой крутить начал, проснуться хочу, да не могу. Но все же собрал я тут всю волю свою да из последних сил издал дикий протяжный толи стон, толи крик…
Фу, слава Богу, проснулся, наконец, от своего же стона. Кеша на полке заворочался, но не проснулся, видать в зонах еще не так по ночам орут и стонут. А вот два милиционера за окном вагона остановились, о чем-то перемолвились и пошли по направлению к вагону. Пробуждение мое, как потом выяснилось, в Яру произошло, а крик был настолько силен, что патрулировавшие перрон милиционеры настолько заинтриговались услышанным ревом, что решили проверить, все ли ладно в вагоне. Ладно, мужики, давайте сегодня на этом закончим, уж очень тогда тяжко я пережил эти «души порывы», да и предстоящие события требуют значительных пояснений», – промолвил Василий и погрузился в свои воспоминания. Долго он еще ворочался с боку на бок, пока не огласил кузов Уазика своим богатырским храпом.

_________________
Земеля


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Флудилка 1.2 (политика - табу)
СообщениеДобавлено: 30 сен 2016, 21:36 
Гуру

Зарегистрирован: 29 сен 2014, 11:56
Сообщения: 869
Санаторный ревизор
Часть третья. Подъезжаем.

«Услышав приближающиеся звуки шагов, мгновенно я понял: вот это уже не сон, здесь стоном и просыпанием не отделаться. С собой ни документов (остались в чемодане под присмотром бабули), ни денег, чтоб откупиться, нет. Спросонок ничего лучше, чем вытащить портфель из-под спящего Кеши придумать не смог, откупаться водкой буду - не бывает ведь ментов не пьющих. Но на всякий случай початую вторую со стола убрал. Первым нарисовался лейтенант молодой, орел орлом, ремнями перетянутый, пистоль на поясе болтается, за ним в полумраке маячит сержант, лица толком не разглядеть, но рыжая шевелюра явно выдает, что принадлежит лицу удмуртской национальности могучей наружности. «Та-ак, занимаемся распитием спиртных напитков в общественном месте, буяним, кричим на весь вагон, будим соседей? Будем составлять протокол или проведем разъяснительную беседу за рюмочкой чая? Сержант, вы что предпочитаете?» «Товарищ лейтенант, а дай я ему для начала «ласточку» заверну, да морду в тамбуре для приличия набью, чтоб ему неповадно было орать по ночам. Дорога длинная, успеем и чаю еще попить» - хриплым неестественным голосом вопросил тот.
Получив согласие, сержант завернул мне руку за спину, второй зажал рот, чтобы не мог кричать, и вытащил, как кошку засранку, в тамбур. Пока тащил, в голове я провернул вариант своих действий: сопротивляться бесполезно, лучше после первого же удара буду падать, орать тоже бесполезно – в вагоне никого, проводница не помощник, Кеша дрыхнет. Эх, судьба моя непутевая, была бы Светка рядом, может, и выкрутились бы вдвоем. Да черт с ним, в санатории подлечат, а то еду – ни одной болячки, даже как-то совестно, а тут вот и случай подвернулся, чтоб с чистой совестью в руки эскулапам отдаться. В тамбуре отпустил меня сержант из «ласточкиной позиции», развернул к себе, обнял как близкого друга и бает совершенно другим, до боли знакомым голосом: « Ну, привет, Васька, друг сердечный. Не узнал кореша в темноте, морда ты, вятская?» А сам смеется от души, похлопывая меня по плечам своими лапищами, того и гляди в ладоши от радости хлопать начнет, доволен, что разыграл меня. Ба, да это Толик, кореш мой армейский, свидетелем он на свадьбе моей был. Помните, мужики, я про свадьбу свою рассказывал, ну, он еще с подругой своей, Зойкой, приезжал?
«Ну не сволочь ли ты, Толян, последняя? У меня чуть душа в пятки не ушла, я уж с обликом своим неизбитым успел попрощаться. Ах ты, морда удмуртская, ну я тебя еще не так разыграю, дай только время. Ну-ка поясни, Толян, на кой ты этот спектакль устроил? Меня, честно слово, чуть кондратий не хватил, так и заикой недолго стать. Быстрей докладывай, да пойдем нервы успокаивать, а то не успеем толком побазарить, вон уже светать скоро начнет, так и Киров скоро нарисуется. Колись, давай, что удумал?» Не буду вам мужики подробно наш диалог пересказывать, коротко скажу своими словами. Короче, достал литеха Толика и решил он с моей помощью разыграть его и поправить тем самым свое душевное положение, для чего я должен был сыграть роль ясновидящего. Еще в армии мы с Толиком не однажды разыгрывали такой спектакль, когда ездили в поездах по службе и за молодым пополнением.
Но события вдруг начали разворачиваться по непредвиденному нами сценарию. Только я получил все сведения о лейтенанте, необходимые для «спектакля», как дверь в тамбур от резкого удара распахнулась… Толик, рухнул на пол, как мешок с картохой, получив удар рукояткой пистолета по рыжей своей башке от неожиданно нарисовавшегося Кеши. Я стою как истукан, ничего не понимая, не зная, что предпринять, а Кеша шипит, помоги, мол, связать мента. «Не боись, Васек! Прорвемся. Мы своих не бросаем». « Ты, что, мудила, натворил» - ору ему. «У тебя, что, крыша поехала, это же кореш мой армейский». А сам понимаю: Кеша ведь этого не знал, бросился на выручку, не смотря на свою справку и семерик за плечами. «Что ж ты, говорю, натворил, спаситель ты мой, недоделанный. Литеха то хоть живой?» «Да живой он, я его даже не бил, так связал, да в ящик багажный засунул. Портфельчик свой прихватил, да к тебе на выручку рванул». Смотрю, Толик замычал, очухиваться начал. Достал я из портфеля бутылку, влил пару глотков Толику в рот, он как ребеночек маленький потянулся к бутылочке и, причмокивая, сам еще несколько глотков заглотил. Оклемался, слава змию зеленому, глазами крутит, башкой трясет, видно не слабо его Кеша приложил. Кое-как объяснил я очухавшемуся Толику весь расклад, кое-как сумел его успокоить. Вернулись мы втроем в купе, вытащили на волю лейтенанта. Объяснил я и ему как сумел всю сложившуюся обстановку. Кеша покаялся перед всеми и поведал свое видение случившегося.
Оказывается, он проснулся от моего крика-стона, но тут же вновь впал в дрему, а как только услышал милицейский наезд, решил не показывать, что не спит, посмотреть, как дальше дела развернутся. После того как увел меня сержант морду бить, принял Кеша решение выручать собутыльника, тем более обнаружив, что литеха открыл портфель, достал бутылку и налил себе полный стакан. «Да так мне обидно стало, ну нигде от этих ментов продыху нет, да и тебя, Васька, так жалко стало, что не пришло мне ничего с пьяну лучше в голову, чем включить оборонительно-наступательный рефлекс». Когда было выпито полстакана, «помог» Кеша лейтенанту допить остальное, ударив по дну стакана ногой. А пока тот кашлял да слезами водочными обливался, связал его же портупеей по рукам и ногам, засунул кляп из пакета полиэтиленового, с закусью мною принесенного, в рот, вытащил у него пистоль из кобуры, самого в ящик багажный упаковал, и рванул на выручку ко мне в тамбур.
После рассказанного наступила стопорная пауза, и, если бы не успокоительное, долго бы мы еще разбирались, кто прав, а кто виноват. Но после второй, познакомились поближе, и стали посмеиваться над случившимся. Но Толик, потерев ушибленную башку свою рыжую, скривился от боли, после чего смех всеобщий как-то показался нам вовсе не уместным. Лейтенант тоже, смотрю, не на шутку загрустил. «А ты-то что, товарищ лейтенант, сидишь задумчивый?» - вопрошаю его. « А вот думаю, не окажись Толик твоим знакомым, как долго пришлось бы лежать нам в багажных ящиках? При лучшем раскладе до сегодняшнего вечера, при худшем через сутки нашла бы нас проводница по запаху мочи и кала. Это еще мы удачно отделались. Ну, впредь наука будет, как на халяву водку жрать хотеть. Ну, давайте еще по стопочке за «удачное» решение вопроса».
Выпили, закусили, и решил я разыграть Толяна, отквитать, так сказать, его прикол надо мною. Взял я в руки стакан, смотрю на него и тихим, холодящим душу голосом вопрошаю: «Толик, Толик… Что мы с тобой натворили… Прости, Толян, не могу утаить, хоть убей меня здесь на месте. Забыл тебя предупредить в этой круговерти. В санаторий еду я, туберкулез у меня, со слюной он, сука, передается, а ты из моего стакана пил да рот мой своей голой рукой закрывал. Что делать, что делать? Светка и та со мной в одной постели с марлевой повязкой спит. Ну, хоть застрели меня здесь, забыл я, Толик, тебя предупредить». Гляжу, литеха тоже побледнел, заерзал на месте: «Стоп, а я ведь тоже из этого стакана первую пил». «Бегите,- кричу им диким голосом – к проводнице, пусть по рации начальник поезда скорую на ближайшую станцию вызывает, срочно надо промывание желудка сделать, да противотуберкулезную сыворотку ввести, может, успеем, пока палочка не проникла в кровь». Побледнели оба орла наши, руки затряслись, ничего понять не могут. Но, взглянув друг на друга, и увидев ужас в чужих глазах, рванули наперегонки к проводнице. Чего- чего, а такой прыти я от них не ожидал.
Догнал уже, когда они начали ломиться в купе к проводнице. Та спросонок тоже чуть не заорала, под стол купейный залазить стала. Бебец на пуд, но сложилась буквой «зю» и забилась под него. Да и как тут не забьешься, не испугаешься: представьте, мужики, два мента с диким ревом ломятся к вам в купе и орут о каком-то промывании желудка от туберкулеза. Тут только понял я: переборщил я со своим приколом, получу точно от Толяна по шее, сделает он мне «ласточку», которая плавно превратится в воробья лохматого. «Стойте – кричу – мужики. Пошутил я, нет у меня никакого туберкулеза, прикол это. Гадом буду, Толян, нету его, туберкулеза этого. Это я тебя разыграл, как в тамбуре пообещал». Смотрю, Толян из бледного стал превращаться в багрового. Понял я, что сейчас самое время мне «ноги делать». Рванул я, как лань степная. Как поет любимый мною Семеныч: «И откуда взялось столько силы в руках», в ногах, то есть. Вмиг долетел до своего купе, забрался на третью полку, ору: «Кеша, друг, не дай погибнуть от рук ментовских, спои им всю водку, только успокой родимых». На мое счастье, пока бежали Толян с лейтенантом за мной, поостыли малость, да осознав от какой опять напасти их судьба уберегла, успокаиваться начали. Отодвинули они бережно Кешу, перекрывшего вход в купе, сели за стол, хлопнули по сотке: «Слазь, уж, болезный ты наш туберкулезник, поправь здоровье, прощаем мы тебя».
Вскоре за окном вагона замелькали огоньки большого города, и поезд плавно вкатился в жерло вокзала «Киров». Вот так, мужики, добрался я до Кирова, но поверьте, на этом мои приключения не закончились. Видать мое филейное место уж очень охоче до них. Утомил я вас явно своими воспоминаниями, да еще обвешанными такими подробностями. Но, убрав эти подробности, не интересно будет ни рассказывать, ни слушать, не так ли, други мои?» Приняв на грудь, как и прежде по стопочке, мы предались раздумьям об услышанном, наказав Василию, посвятить нас завтра в подробности прикола с ясновидением и дальнейшими санаторными приключениями. Раздавшийся вскоре храп Василия, прервал и мои мысли о его похождениях.

_________________
Земеля


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Флудилка 1.2 (политика - табу)
СообщениеДобавлено: 02 окт 2016, 21:51 
Гуру

Зарегистрирован: 29 сен 2014, 11:56
Сообщения: 869
Решил опубликовать фото Василия (слева) и Толяна. СибВО. 1978.


Вложения:
IMG_1169.JPG
IMG_1169.JPG [ 35.22 КБ | Просмотров: 16129 ]

_________________
Земеля
Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Флудилка 1.2 (политика - табу)
СообщениеДобавлено: 18 окт 2016, 23:28 
Гуру

Зарегистрирован: 29 сен 2014, 11:56
Сообщения: 869
Санаторный ревизор
Часть четвертая. «Ну, за встречу!»
«А что, Кеша, не плохо бы нам винца выпить?» - словами Остапа обратился я к своему попутчику. «Угости» - словами дворника Тихона ответил Кеша с кислой улыбкой. И оба мы, в раз, поняли, что, как говорится, «наши деньги с дырками». Толик с лейтенантом после бурного прощания с неоднократными тостами «на посошок» уехали на первой же утренней электричке в свой родной Яр, оставив нам пустой портфель и массу воспоминаний. Раннее утро, дождик накрапывает. «А ты, Кеша, куда хоть едешь?»- спрашиваю его. «Куда, куда? Сам не знаю, домой наверно загляну, да только никто меня там не ждет, от дома только название одно. А может мне с тобой ехать, у меня вот, не поверишь, пять заочниц есть, и одна, Галькой зовут, в твоем санатории медсестричкой работает, между прочим?» - после недолгого раздумья ответил Кеша. В общем, после небольшого совещания было принято решение продолжить совместный путь, я в санаторий, а Кеша к Гальке-заочнице. «Ну, пойдем на автовокзал, вздремнем после «бурной» ночи, первый автобус только после обеда будет» - предложил я Кеше.
Да… долго же нам кантоваться, да еще и на сухую. В ту пору, помните, мужики, спиртное только с одиннадцати продавать начали, а это еще четыре часа ждать, быстро подсчитал мой обезвоженный мозг. Где взять, где взять? – запульсировала в голове одинокая мысль. Думай, думай, давай, Васька, из любой безвыходной ситуации выход есть, только найти его надо. Эх, была бы Светка рядом, она бы точно его, этот путь нашла. А Кеша быстро сообразил без всяких логических измышлений: «Будем искать такси, они ведь на вокзалах постоянно тусуются, у них наверняка отовариться можно». Согласился я быстро, но только видуха у нас не больно респектабельная, явная подстава – Кеша в плаще до пят и кожаной фуражке, да и я сам ну явно не «красавец» в своем болоньевом полупальто со шляпой фетровой на голове. Если и решится кто-то продать, то сдерет как с явных крестьянских лохов втридорога. Но жажда и бессонная ночь победили крестьянскую скупость. За червонец после третьей попытки появилась в портфеле у Кеши популярная тех лет паленка под красивым романтичным названием «Ферейн», помните, мужики, такую гадость? Но как говорится, за неимением жены целуют и кухарку. В вокзальном буфете закупили мы позавчерашних подогретых неоднократно чебуреков, которые, как уверяла буфетчица с самым серьезным видом лица, только со сковородки сняты, и пяток бумажных стаканчиков. Стоим и думаем, куда «прибиться к берегу»? Кеше палиться со своей «золотой» справкой не резон, а милиция так и шмыгает туда-сюда по вокзалу, так и шмыгает. Итак, торчим тут, «как три тополя на Плющихе», да еще только не хватало распитие ферейна начать. Идти на улицу под дождь – ну никакой охоты. Пришлось опять включать мне логическое мышление: где самое редко посещаемое и редко работающее место? Ну, конечно же – комната матери и ребенка. Внутрь, естественно не попремся, вряд ли кто нас примет за мать, да еще с ребенком. Но на скамеечке возле нее вполне можем с часок посидеть, пока ребенки спят. Мы их беспокоить не будем, а нас милиция не будет. И действительно, это оказалось самое тихое и комфортное место, лучше не придумаешь для вкушения чебуреков. Поправив здоровье, поделились мы с Кешей незначительными подробностями жизненных путей. При более близком знакомстве заметил я, что Кеша не так прост, как мне поначалу представился, в чем я уже немного убедился, когда он «выручил» меня из рук Толяна, да и дальнейшее развитие событий окончательно убедило меня в справедливости затасканной народной мудрости, что «встречают по одежке, а провожают по уму».
А события вновь «закрутили» нас с Кешей по непредсказуемому сценарию. Но обо всем по порядку. Взяли билеты, загрузились, едем. Примерно через час неожиданная остановка, причем за окном автобуса никакого жилья не наблюдается, заходят «не здороваясь» три хлопца в кожаных куртках с прическами «под ноль». Сразу мысль: «Будут бить или так отдать, и сколько отдать? В школу не ходи – бандюганы местные курортников доить зашли ненароком. Времена-то помните, мужики, какие были, это сейчас их называют «лихие девяностые». Жизнью правили «лихие братки», прозванные «новыми русскими» - типичная рвань и гопота, поднятая со дна жизни. А простому люду действительно «лихо» жилось в те годы, банкротились заводы, банки, вклады населения исчезли в бездонных карманах всяких Чубайсов и Гайдаров. Да что я вам рассказываю, вы ведь и сами испытали то «лихо». Короче, пошли эти гопники по автобусу, собирая все, что глянулось: кольца, серьги, наличку. Подходят к нам с Кешей, а Кеша дремлет «как ребенок». Тычу его под бок, а он сопит, и глаз не открывает. Я сижу ближе к окну и наблюдаю такую картину. Ближний к Кеше браток, потолкав того безуспешно пару раз, совершает резкий удар по сопящему носу Кеши. Но в то же мгновение этот кулак перехвачен внезапно «проснувшимся» Кешей. Второй рукой Кеша чуть заметным ударом согнутыми пальцами загибает братка в поясе. «Что, фраерок, может мне снять для тебя перстенек с крестиком? - шепчет тому на ухо - мухой за паханом, скажи: «Кеша Хмурый, приглашает». Не прошло и минуты, заявляется мужичок, невзрачный с виду, как и Кеша, но пальцы левой руки также украшены синими перстнями. Тихо и вежливо Кеша повел свою речь с пришедшим на не знакомом мне языке, из которого только слова «беспредел» и «общак» я смог с трудом различить. Мужичок, слегка смутившись, тихо сказал своим подопечным тоже несколько слов и вышел из автобуса, «братки» тут же раздали отнятое у пассажиров и молча ретировались вслед за ним. Автобус под всеобщую тишину продолжил свой путь. А любопытство так и прет из меня: «Поделись Кеша, чем ты его так «огорчил», что ни слова не возражая, он с братками вежливо удалился?» « А тебе надо это знать?» «Ну, Кеша, ну расскажи хоть коротенько, пока едем» - канючу я у Кеши. «Да, гастролировал я как-то в здешних краях с корешком одним, Кокой кликали. Ну и спросил бригадира этого, жив ли Кока? Кланяться велел от Кеши Хмурого, да поинтересовался, отстегивают ли бакланы на общак? Понял бугорок, что лучше будет, если не трогать моих попутчиков»- коротко ответил Кеша и вновь засопел, видать дала о себе знать брынцаловская гадость и беспокойная ночка. Но вот и конечная остановка. Тепло попрощались мы с Кешей, уговорившись, что дня через два он навестит меня, да и я взял у него адрес Гальки-заочницы.
Желающие подлечиться толпой двинулись в сторону санатория, куда указывала нарисованная на здании автовокзала стрелка с надписью «Санаторий» и чьей-то заботливой рукой приписавшей ниже стрелки: «Забудь здоровье, всяк туда идущий». Шутники, однако. Через квартал наша толпа вошла в ворота с надписью над ними «Добро пожаловать». Навстречу к нам вышел представительный мужчина, как потом выяснилось – главврач санатория. После дружелюбного приветствия и небольшой вступительной речи он обратился к нам, приехавшим: « Уважаемые женщины, пройдите в сад погулять, пока я буду делить мужчин. А вас, товарищи мужчины, вновь прибывшие, прошу разделиться на храпящих во сне и тихо спящих, потому как номера в нашем санатории двухместные и, чтобы не было неудобств, в первую очередь будем поселять по этому показателю». Нас храпящих оказалось не так уж и мало, мы отошли на несколько шагов от группы сопящих, как я мысленно прозвал их. «А сейчас, - продолжил мужчина,- разделитесь на курящих и не курящих, это будет второй показатель. Третьим показателем я бы предложил вам разделиться по возрасту – до сорока лет и после сорока». Смотрю, в моей группе молодых курящих храпунов набралось шесть человек. «А сейчас вас я методом интуиции разделю попарно» - произнес главврач и завершил сортировку вновь прибывших.
Я оказался определенным в один нумер с мужичком средних лет, который представился Николаем, и добавил для солидности и выпендрежа: «Киров, начальник склада, можешь звать меня просто - Михалычем». Я скромно ответил: «Васька, механизатор, кайский демон». Зайдя в номер, мы с Михалычем были просто поражены: идеальная чистота, живые цветы на столе в вазе, заправленные кровати, на полу дорожка светло-зеленого цвета, люстра с поблескивающими висюльками с тремя лампочками, и, причем, все горят. На стенах картины, в туалете сияющие белизной унитаз и раковина. У Михалыча челюсть отвисла от удивления, потому как, это он мне позднее сообщил, его посещения этого санатория в предыдущие годы, оставляли впечатление от обстановки в номерах и чистоты далеко отличные от сегодняшнего. На тумбочках возле кроватей стояли графинчики с водой, рядом на салфетках фужеры из тонкого, похожего на хрусталь стекла. На идеально заправленных кроватях лежали полотенца, на которых на салфетках находились в красивых упаковках пакетики с иностранными буквами и рисунками, вероятно жевательные резинки, как предположил Михалыч, знаток новизны и прогресса.
Распаковав чемоданы и разложив по полочкам в шкафу и тумбочках вещи, присели мы с ним в уютные кресла поближе к столу. Михалыч, ловким и привычным движением открутил пробку от невесть откуда появившейся бутылочки коньяка, разлил по фужерам содержимое, ловким же движением рук распаковал пакетик и предложил как тот генерал: «Ну, за встречу!», и пока я распаковывал свой пакетик, хлопнул коньячку и, забросив в рот жвачку, усердно стал работать челюстями, улыбаясь и щуря глазки от предстоящего наслаждения. Помните, мужики, какие пузыри пены были во рту Крамарова, когда тот шампунь хлопнул в джентльменах удачи? Так вот у Михалыча изо рта не пузыри полезли, а пена поперла толстой струей размером во весь улыбающийся рот. Он, сдуру, попытался погасить пену водой из графина, да только усилил тем самым процесс пеновыделения. «Беги, - ору ему – в туалет, выплевывай жвачку». Только после избавления от жвачки, крепко прилипшей к зубам, и обильного прополаскивания ротовой полости удалось ему вернуться к изначальному облику. Оказалось, что пакетики эти были одноразовым импортным туалетным мылом, накануне завезенным в санаторий, о чем даже толком не знал обслуживающий персонал.
Надо сказать, не только Михалыч влетел на тяге к жвачке, но и многие приехавшие с нами, но в отличие от Михалыча, они сходу выплевывали их, и только Михалыч, заглушивший свои осязательные ротовые органы изрядной дозой коньяка довел ситуацию до критически смешной. Меня, если честно сказать, только его поспешность отвела от подобной участи. Но Михалыч, будучи человеком веселым и не унывающим, следующим же фужером коньячка, закушенным традиционной курятиной, вернул себе прекрасное расположение духа. «Будет хоть что вспомнить, а то только пьянка, дамы да лечение, вот и всё развлечение» - схохмил Михалыч и самозабвенно залился неудержимым хохотом над своим же изречением.
Что - что, а пить русский мужик умеет, не так ли, други мои? Петруха вот меня нынче спрашивал, а почему у тебя, Васька, все байки с пьянкой связаны? На что я ответил ему, что не одинок я в этой теме. Ну, возьмите хоть какую комедию старых лет, везде пьянка, а ныне не только комедии, так и все сериалы, особливо про ментов да армию пьянкой усеяны. Там в каждой серии прям в кабинетах распивают, а у генералов у каждого в сейфе коньячок припасен. Наверно, это одна из национальных идей: испить и приключений на филейную часть поискать. Вон я читал в газетке, по пьянке то мы, оказывается, даже в первую десятку не входим, а вот по приключениям в пьяном виде нам равных нет ни на земле, ни на море, даже в небе славимся дебошами в пьяном виде, то стюарду морду набьем, то штурвал у пилота отнимем. А возьмите немца какого или итальяшку. В одиночку нажрутся в гаштетах или тавернах своих и тихохонько к дому гребут. А наши мужики, обнявшись, да с песней удалой по улице продвигаются, а то по шесть али по восемь в Жигулях по городу летают под музыку за квартал слышную. Душа парни – одно слово! Так что мужики, как есть в жизни, так и баю. Ох и разошелся я что-то сегодня, а времени то уже за полночь. Опять завтра кто-нибудь как в прошлый раз, уснет в лодке, да удочку проводочную утопит. Че, Петруха, будешь все же настаивать, что язина у тебя удочку вчерась уволок? Уснул, так и скажи, и нечего нам тут уши шевелить, байки мы сами травить могем. Ну, плесни, Палыч, всем по рюмочке, да спать будем. А завтра расскажу, как лечили меня в санатории, да как с Кешей мы чудили в перерывах от уколов и таблеток, вдали от Светки и Гальки-заочницы»

_________________
Земеля


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: ПРОЗА нашей жизни
СообщениеДобавлено: 30 окт 2016, 23:28 
Гуру

Зарегистрирован: 29 сен 2014, 11:56
Сообщения: 869
Санаторный ревизор.
Часть пятая. Эх, Вася, Вася…
« Утомил я вас мужики наверно своим санаторием? Никак до финиша добраться не могу. Но, потерпите уж еще немного, наверно сегодня точку поставим на моих похождениях. Остановился я на том, что допили мы коньяк у Михалыча, там и пить то было триста на двоих, сидим, смотрим друг на друга, как два врага через линию фронта. Давай, говорю, Михалыч совместно пороемся в моем чемодане, а еще лучше пойду-ка я да позвоню Светке своей по межгороду, доложусь, что прибыл. Обещала супружница сказать, где спрятала подарок сорокаградусный, по приезду к испитию приговоренный. Объяснил мне Михалыч, где ближайший межгородний автомат, дал пяток монеток пятнадцати копеечных, объяснил, как звонить. Это сейчас мы избалованы мобильниками, а в то время, вспомните-ка, дозвониться до дома проблема была из проблем. Короче, дозвонился я до Светки, доложил о своем прибытии, поведал ей, что уже вторые сутки пошли моего тверёзвого образа жизни, Пожалей, говорю, милая, скажи, где ждет меня угощение любимое? Представляете, мужики, что выдала моя благоверная: «Открой, говорит, коробку обувную, где тапочки купленные лежат, там в этой коробке пакетики с сухим спиртом находятся, а на дне в коробке конверт, в котором инструкция, как его, этот сухой спирт разводить». Ну не волшебница ли моя Светка, не зря я на ней женился, все передовое в мире отслеживает, вот и тут космическую технологию в жизнь претворила. Тепло попрощался я со своей супружницей, и на всех парах рванул назад в санаторий. Бегу, на ходу улыбаюсь, вот, думаю, сейчас удивлю Михалыча интеллектом своей спутницы жизни, не каждому дано такую женушку волшебницу иметь.
А Михалыч, тем временем весь чемодан перетряхнул, сидит с грустной мордой лица, ждет меня с еле теплящейся надеждой. «Не грусти, соседушка, - воркую ему - сейчас ты оценишь мою «Светку волшебницу», сейчас мы с тобой напиток космонавтов пить будем, блаженство неземное испытаем». И, не читая никаких инструкций, разорвал я пару пакетиков из коробки достатых, всыпал их в фужеры, и предлагаю Михалычу начать церемонию ознакомления с последними достижениями науки и техники. Наученный мылом одноразовым Михалыч сидит и ждет, какая же пена из меня полезет. Недолго думая, хлопнул я в три глотка фужер, крякнул по привычке и сижу, жду эффекта, ну идиот идиотом. Не скажу, что напиток не вкусный, но сразу понял я, что алкоголя в нем ни на грамм, хоть ведро выпей. Михалыч, глядя на мою изумленно-злую физиономию, чуть со стула от хохота не свалился. Схватил я конверт, читаю Светланкину инструкцию: «Эх, Вася, Вася… Четверть века ты уже прожил, а до сих пор в сказки веришь. Да не изобретен еще сухой спирт, а в пакетиках порошок под названием Инвайт. А спирт медицинский во флаконе с шампунем, только внимательно – переверни его, срежь ножиком уголок днища и не забудь развести водичкой. Ну, приятного аппетита, милый алкаш. Запей инвайтом». Нашел я флакон, складенец из кармана достал. Михалыч смотрит на меня и тихонько отодвигаться начал – не порти, говорит, флакон, нет там ничего, окромя шампуня, сам проверял лично. Перевернул я флакон, уголок слегка надрезал и сразу почуял родимый запах, аж слюна мгновенно рот заполнила. Михалыч быстренько графинчик ослобонил наполовину, я вылил осторожненько содержимое и почувствовал, как идет реакция воссоединения двух животворных продуктов природы. Долго крутил Михалыч емкость с шампунем, прицокивая языком, отвинтит пробку – шампунь льется, не верит глазам своим, понять никак не может, как туда можно спирт закачать, чтоб содержимое не перемешалось. Я-то сразу догадался, что Светка сначала в промытый флакон спирт налила, а потом в него трубку по диаметру горлышка плотно вогнала с шампунем. Так цыгане нашему заведующему сельпо десять бочек с маслом растительным продали по дешевке. Вварили трубки с качественным маслом в заливную горловину, а всю бочку отработкой наполнили. Влетел на бабки тогда наш горе-бизнесмен, и ни в какой ОБХСС не пожалуешься, еще и посадят за мошенничество. Вот такой же фокус и Светка со мной выкинула, на удивление Михалычу и мне на радость, которой хватило на весь первый вечер в увеселительно-оздоровительном заведении.
На следующий день, с утра начал прием прибывших главврач с врачебной братией, чем в очередной раз был крайне удивлен мой сосед. Никогда в предыдущие годы не наблюдалось такого внимания к пациентам – а тут сам главврач, да еще с утра, да еще с участием всех врачей. Но, тем не менее, начался прием и назначение процедур. Очередность приема организовали по фамильно, чтобы не было очереди и толкучки, десять минут на человека. Дошла до меня очередь, захожу, здороваюсь. Главврач представился: «Владимир Павлович», внимательно смотрит на меня, ласково расспрашивает, кто я, да откуда, да что меня тревожит, а я и не знаю, что сказать – здоров, как бык производитель. «А, может, спите не спокойно?»- подсказывает главврач. «Во, во – говорю – порой по ночам вурдалаки снятся, да девки рыжие в татуировках» - вспомнил я ночной кошмар. Заулыбался, смотрю, главврач, услышав мой ответ, а я и врубиться не могу, чему он обрадовался. Тут же прописал он мне душ Шарко да по три флакончика стограммовых настойки зверобоя в день (у меня аж дух перехватило от предчувствия эффективности лечения). «А нет ли у Вас, Василий, аллергии на грязь?» - вопрошает Владимир Павлович. От такого вопроса у меня и челюсть отвисла. « Да Вы что, уважаемый, - говорю – все детство и молодость мои с нею, грязью родимой, связаны. У нас ведь только три года назад асфальт в селе проложили, да и то только по центральной улице. Даже коровы местные, выйдя на нее, идут, высоко задирая ноги, как солдаты на параде, никак привыкнуть не могут к твердому покрытию, а Вы про какую-то аллергию». Смотрю, все врачи почему-то от меня отвернулись, плечи у них затряслись и только тогда я понял, что опять впросак попал, что рассмешил всю врачебную братию до слез. Эх, Вася, Вася – тундра ты, тундра и есть.
Но Владимир Павлович, строгим голосом успокоил коллег, пояснил мне, что прописывает мне грязевые ванны и назначил лечащим врачом мне психиатра-нарколога Александра Николаевича, с которым я и вышел из кабинета. Он выписал рецепт на боярышник, выдал направление на душ и ванны, сказав, что на душ можно идти уже сейчас до обеда, а ванны грязевые лучше принимать после обеда перед тихим часом. Получив у дежурной медсестры упаковку боярышника на неделю вперед, зашел в номер и заглонул для начала лечения пару пузырьков «медицинского коньяка». Так мы в колхозе называли ее, эту настойку, сходу извлекая из медицинской аптечки, выдаваемой каждому трактористу раз в год. Ощутив прихлынувшее оздоровительное блаженство, я взял полотенце, и поплелся принимать душ под таинственным для меня загадочным словом – «Шарко».
Иду и про себя думаю, что за душ такой, который может нервы успокаивать? Смотрю, навстречу мне Михалыч идет, тоже наверно с каких-то процедур. «Михалыч – говорю ему – там у меня в тумбочке настойка боярышника есть, пойди, поправь здоровье. Да и скажи-ка что это за душ такой, шарко? «Да ничего необычного, струей воды тебя поливать будут. Полотенце-то взял? А там по ходу разберешься» - выдал сосед и рванул на полусогнутых поправлять здоровье. Ну, уж постараюсь не оконфузиться в очередной раз, а то, как истинный крестьянин все впросак попадаю, хоть сбегай с этого санатория. Отдал направление медсестре, зашел в раздевалку, внимательным взором окинул все вокруг. Стоят шлепки пляжные, на полочке шапочка плавательная лежит, на вешалке висят колготки в клеточку. Больше ничего нет, но все вроде понятно, что к чему. Разделся до трусов, стою и думаю, раз колготки висят, значит, трусы надо снять, а как же иначе, ведь придется, если их не снять, в мокрых трусах залазить в брюки, и с мокрой попой на обед шагать? Согласно проведенному логическому размышлению, снял трусы, натянул колготки, надел на голову шапочку плавательную, на ноги шлепки пляжные и вышел в процедурный зал. Медсестра на меня и не смотрит, крутит какие-то вентили. «Вставай – говорит – Василий к стенке, на решетку, сейчас будем нервы твои успокаивать. Видать в карточке прочитала, как меня зовут, и про нервную болезнь мою там же узнала. Встал я на решетку, жду, что сверху на меня водичка сейчас польется успокоительная, от предчувствия блаженства глаза закрыл, мурлычу про себя песенку, невесть откуда вспомнившуюся - «налетели вдруг дожди, накосячили», видать боярышник догонять начал. Но вдруг по мне сбоку как вдарит струя воды, да под таким напором, что я аж присел, понять ничего не могу со страху, но развернулся спиной, чтобы дух перевести, и ощутил возрастающее блаженство. Повернулся животом к струе и сквозь пар увидел медсестру, которая из шланга с насадкой типа такой же, как пожарные используют, меня с головы до ног поливает. Закрепила она шланг на подставку, жестами показывает мне, крутись, мол, под струей и приседай, а сама зашла в свой кабинет. Кайф поймал я, мужики, неимоверный, крутясь под этой струей, как тот Тарзан - стриптизер в ночном клубе на шесте. Вы-то че ржете, мужики, я же еще не до рассказал все подробности.
Смотрю, через пару минут выходит моя сестрица с подругой, взглянули в мою сторону, потом обнялись и заплакали, только всхлипывают, даже сквозь шум струи слышно. Как-то неудобно мне стало, я балдею от удовольствия, а они плачут, стоят. Подошел к ним и говорю: «Может, девоньки, я чем-то помочь вам могу?». «Можешь, Василий, можешь – отвечают - если колготки снимешь». И только тут до меня дошло, что не плачут они, а до слез хохочут, над моим танцем мужика в колготках и плавательной шапочке, что комичней ситуации придумать не возможно. Вот так, мужики, опять я в этом долбаном санатории впросак попал, маху дал, как говорят в Одессе-маме. Как сам вспомню, так порой такой смех разбирает, как увижу со стороны дебила в колготках в клеточку. А оказывается, передо мной деваха одна этот душ принимала, да когда одеваться стала, колготки на сырой пол уронила и повесила их на вешалку, чтобы обтекли, да забрать с собой забыла. А я, сдуру, в них и вырядился, со своим логическим измышлением. Эх, Вася, Вася… «Девицы родимые – говорю медсестрам – ради всего святого не говорите никому, проходу ведь мне от насмешек не будет». «Да не переживай Василий, не сдадим мы тебя,- отвечает мне моя процедурная сестра – Позволь тебе, Василий, представиться, Галей меня кличут, Кешина заочница я, вчера он мне про тебя рассказывал, а подружку мою Нинкой зовут, она в соседнем кабинете тебя в грязи купать будет, разведенка, кстати. Так что не волнуйся, никому не скажем, пока ты здесь». Но потом они проболтались видимо, потому, как в измененной форме эту ситуацию юморист один как-то на концерте озвучивал пару лет спустя.
«Ко всему привыкает человек, так и Герасим привык к городской жизни» - так вроде говаривал создатель «Муму». И я тоже привык к санаторной жизни. С утра хлопну пузырек успокоительного, схожу, шаркнусь под душиком, снова приму дозу, пообедаю, в грязи побулькаюсь под ласковым взором Нинки, вздремну чуток, поболтаюсь по «лагерю», как дерьмо в проруби. Ну, никакой романтики. А Михалыч тем временем «буреть» начал, как говорят у нас в деревне. Упал мне на хвост конкретно, свои не тратит, все ждет, когда я ему пузырек очередной выдам. За два дня умяли мы с ним мою недельную дозу лекарств. Сходи, говорит, возьми аванс. Пришлось, набравшись наглости, подрулить к старшей медсестре, взять еще упаковку, которую она выдала после согласования с главврачом. Да, недаром думаю, Михалыч, ты начальником склада работаешь, хрен у тебя зимой снега, наверно, выпросишь. Да это бы еще ни чё, так он, Михалыч, то есть, в первый же вечер подругу себе завел, и пришлось мне каждый вечер до двенадцати в фойе телевизор смотреть да в шашки с пенсионерами играть. На мое недовольство Михалыч дал мне короткий исчерпывающий ответ, короче, послал меня к напарнице по номеру своей пассии. Я когда взглянул на эту напарницу в столовой на следующий день, сразу вспомнил ту рыжую горбатую старуху, которая в поезде у меня на коленях сидела. Так вот та старуха ангелом выглядела по сравнению с ней, с напарницей этой. А сосед мой: «Ничем помочь, Василий, не могу, твои проблемы – тебе их и решать, не хочешь эту – ищи другую». Ну не морду же ему бить, после этого. Но как всегда в жизни: за черной полосой всегда идет белая. Но обо всем по порядку.
По непонятной для Михалыча причине, в санатории в этот приезд развернулась не только показательная медицинская деятельность, но и культурно-развлекательная жизнь. Если в предыдущие заезды, отдыхающие ничем иным кроме как процедурами, пьянками и любовными похождениями заняты не были, то сейчас был разработан план мероприятий на весь заезд, который намечал и концерты, и танцевальные вечера и турниры по настольным и прочим играм, короче было обещано, что скучать отдыхающие не будут. И действительно, на второй день, как и планировалось, в санаторий приехал с лекцией и показательным концертом известный гипнотизер. Помните, мужики, сколько их развелось в то время, начиная с Чумака и заканчивая шефом всех проходимцев Кашпировским. А у меня, скажу вам честно мужики, отношение к ним в то время было, как бы помягче сказать, не то что хреновое, а Оччень хреновое. Спрашиваешь, Петруха, чем они мне досадили, поясню.
У нас в колхозе частенько молоковоз ломался, а меня на зиму всегда в слесари переводили, вот и приходилось, как говорится «из дерьма конфетку лепить», я практически не вылазил из-под него, этого долбаного молоковоза. То движок стуканет, то кардан полетит, то ступицы. «Менять авто надо», – говорю председателю, а тот ни в какую, денег нет, дескать. «Да сейчас коровы отелятся, надой пойдет, больше на упущенной выгоде потеряем, кому кислое молоко-то нужно, телятам столько не споить». А он мне с непререкаемой уверенностью заявляет: «А мы, пока ты авто чинишь, молоко возле телевизора выставим, нам Чумак его зарядит, оно и киснуть не будет по неделе. Баба моя, дескать, этот экскримент уже провела». Ну, ну, думаю, давай, наивное дитя природы деревенской, поэкспериментируй себе на задницу, сквасишь пару надоев суточных, не так запоешь, быстро деньги в банке в кредит возьмешь на новый молоковоз. И надо же, как в зад глядел, стуканул движок, а его на ГАЗончике за смену хрен сменишь, это три надо, как минимум. А председатель наш, мудак, на каждой ферме в красных уголках выставил фляги с молоком перед телевизорами, с экранов которых другой мудак маханием рук начал это молоко заряжать. Ну, короче, пока я движок менял, сквасил председатель два суточных надоя. Но не сдается, пенек старый. «Это – говорит – потому оно не зарядилось, что телевизоров мало было и молоко в металлических флягах, вот заряжающие волны металл и не пропустил». Ладно, думаю, хрыч старый, оставайся при своем мнении, нет у меня ни времени, ни желания с тобой спорить.
Да только вот опять незадача, вторая стала в коробке выскакивать, а потом и вовсе что-то в ней с мощным хрустом рассыпалось, и заклинила коробка, а это опять дня три, пока снимешь, пока запчасти найдешь, да пока переберешь да на место воткнешь. А пенек этот упорствует: не пожалел денег – купил на каждую ферму еще по паре телевизоров, все молоко доярки в банки трехлитровые перелили, весь пол ими уставили, на них досок настелили с банками на верху. Опять Чумак им «зарядил» молоко. Короче, пока я коробку менял – опять два удоя на радость свиньям колхозным сквасили. И только после этого конфуза, купило колхозное начальство ЗИЛка молоковоза. И еще случай был с этими гипнозами: клялась и божилась техничка конторская, что от Кашпировского забеременела. Зря смеешься, Палыч. Не вру, разрази меня гром, так и говорила всем товаркам по секрету, даже гордилась этим, но в больничку все-же в райцентр съездила. И пиндюлей от мужика своего, естественно, после того как до него дошли эти слухи заполучила не слабых, чтобы языком не трёхала. Ох, ладно, мужики, опять вон уже за полночь засиделись. В следующий раз уж точно доскажу, как санаторные похождения завершились.
Ты, Палыч, скажи-ка мне честно, может, ради приличия меня слушаешь, али все-же ради интиресу. Я тут распыляюсь перед вами, а вы, наверно в душе думаете – вот послал черт болтуна кайского. Ну-ка, признавайся, Палыч, есть резон в моих душевных излияниях?» «Да ты что, Васек, какая муха тебя сегодня укусила? Трепли дале, не волнуйся, ставят тебе классы, ставят. Не густо, но, как говорится, и не пусто». «Эт что за классы такие, Палыч? Поясни-ка, мил друг». «Ладно, Васек, доскажешь санаторные похождения, все как на духу раскрою, договорились? А сейчас традиционную и баюшки».

_________________
Земеля


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 389 ]  На страницу 1, 2, 3, 4, 5 ... 39  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 16


Быстрые действия:
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Перейти:  
cron

Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
Русская поддержка phpBB