Вчера был день России. С праздником! Враги народа. Часть первая. Надпись на бревне – Пап, глянь! Тут слова какие-то нацарапаны, – удивлённо произнёс Володя, взяв в руки очередную чурку, чтобы поднести её отцу, который колол их на дрова. Тот, отложив в сторону топор, присел на кучу расколотых дров. – Попробуй прочесть. Не спеши, отдохнём немного, перекурим, – заинтересованно произнёс отец. Он знал, что пилит с сыном бывший карцер, и надпись на бревне была, наверняка, нацарапана кем-то из арестованных. На застарелом от времени бревне буквы еле проглядывали, и Володя медленно, но всё же начал читать: «21 августа 1932 года. Арестована на трое суток за опоздание на работу. Тоня Злобина».
– А я-то думал, что-то стоящее. Враг народа – так ей и надо! Кулачка бывшая, да ещё и дисциплину нарушала, – разочарованно произнёс Володя, кидая чурку в кучу. Отец, не промолвив в ответ ни слова, докурил сигарету. Словно что-то перебарывая в себе, он всё же решился: – А я ведь, Володя, помню эту Антонину. Нас когда привезли сюда, я её ещё в живых застал, правда через несколько лет умерла она. Царство ей небесное, – медленно произнёс отец. – А то, что ты её считаешь врагом народа, зря ты так! Никаким врагом она не была, а пострадала безвинно, как и все сосланные в наш посёлок. Жертвами они были неправильной политики государства нашего, а если точнее, то правительства его. – Да ты что, пап! Какие безвинные жертвы? – чуть не вскрикнул Володя. Всё его нутро, вся пионерская суть, так и рвалась наружу, – Да почему ты их оправдываешь; зря, что ли их врагами народа называют? Мы недавно в школе Павлика Морозова проходили; как его с братом кулаки топорами зарубили за то, что он против них пошёл, что за колхоз был. Думаешь, просто так это кулачьё в наш посёлок пригнали, скажешь, что они против советской власти не шли? И как это правительство может ошибаться, там ведь не один человек всем заправляет, а много, в том числе и учёных. Так что было это кулачьё врагами народа, и правильно советская власть сделала, что сослала их в тайгу, подальше от сознательных колхозников. – Не буду я с тобой спорить. И знаешь почему? Тебя в твоей школе уже так научили, что иное мнение ты вряд ли воспримешь. Вот ты говоришь, что правительство ошибаться не может? Тогда ответь мне, а за что нас, российских немцев, сюда сослали? Мы–то какие враги советской власти, наша-то вина в чём? В том, что в немецких семьях родились? А чеченский народ, а крымские татары чем провинились? Нас за какие такие грехи в тайгу сослали? И чтобы до истины докопаться, попробуй Володя поговорить с бабушкой твоего друга Юрки. Она, насколько я знаю, была в числе первых ссыльных кулаков; да только вряд ли захочет с тобой разговаривать. В этих людях страх так глубоко сидит, что никакие годы его не выветрят. Но рискни, может и расскажет что-нибудь старушка про те времена. И совет – начни разговор с этой надписи, что сейчас на чурке прочёл; она, баба Нюра, вроде бы дружила с Антониной, если мне память не изменяет.
– Юрка, а правда, что твоя бабушка была кулачкой? Не рассказывала она, как в посёлок попала? – на следующий день спросил Володя друга. Юрка удивлённо и недоверчиво взглянул на него: – Да, я знаю, что она из семьи раскулаченных. Но у нас как-то не принято об этом вспоминать. Так, иногда, обмолвится кто-нибудь из взрослых, но сразу же, словно чего-то до сих пор боятся, замолкают. А ты с чего это вдруг заинтересовался, вроде все стараются забыть об этом, все уже давно смирились? – Ты представляешь, Юрка, мы вчера с отцом старую сарайку пилили на дрова, а оказалось, что это был поселковый карцер, куда сажал комендант арестованных ссыльных. Так вот, на стене надпись интересную нашли, что за провинность арестовали подругу твоей бабушки, какую-то Тоню Злобину. Она сама то ли ножиком, то ли гвоздём нацарапала надпись. Вот и заспорили мы с папкой, надо ли жалеть ссыльных, а точнее – надо ли было этих людей из родных мест сюда сгонять. Вроде бы нам ведь, Юрка, в школе говорят, что врагами народа кулаки были, что против советской власти шли? А отец говорит, что незаслуженно пострадали миллионы честных трудолюбивых крестьян.
– Давай, Володя, попробуем мою бабушку разговорить, а то мне и самому стало интересно после твоих слов, как посёлок наш возник, что за люди его основали? Завтра будет поминальный день перед троицей, а бабушка всегда на кладбище ходит поминать родных и близких; там бывает и винца пригубит. Ты приходи под вечер, может, что и узнаем от неё, – ответил Юрка другу. В субботу вечером, как и договорились, подошёл Володя к дому друга. Баба Нюра сидела с внуком на завалинке и о чём-то неторопливо рассказывала. Увидев чужого паренька, она внезапно умолкла. – Бабуш, это ведь Вовка соседский. Что, не признала? Это он чурку, про которую я тебе рассказал, нашёл. Ты не бойся его, он пацан надёжный, мы с ним давно дружим, – стал успокаивать старушку Юрка. – Ты продолжай, бабуш, он тоже хочет узнать про историю нашего посёлка. Я ему сейчас коротко перескажу, что от тебя сейчас узнал, а что неправильно скажу, ты меня поправь. Потом остальное доскажешь, ладно?
Часть вторая. Горькая правда
Получив согласие, Юрка поведал другу, о чём рассказала баба Нюра, а она молча сидела и, слушая внука, утирала скупые слёзы с морщинистых глаз. – Представляешь, Вовка, оказывается, наш посёлок ещё в двадцатые годы был создан. Сюда привезли зимой первых ссыльных из Горьковской области, да и выбросили здесь в глухой тайге. – А почему зимой? Чтобы замёрзли да померли все сразу? – не удержался Володя от вопроса. –Так и я тоже удивился, почему зимой и почему так далеко надо было увозить людей, ведь это всё равно, что на погибель отправить. А бабушка пояснила, что зиму ждали для того, чтобы на санях можно было болота пересечь, ждали, когда морозом их скуёт, дороги ведь в те времена сюда не было. Везли ссыльных до деревни Останинцы, там дорога была из Вятки в Кай, а дальше по просеке через глухие леса до места, где сейчас посёлок наш. А как место выбрали? – довезли подальше, до первой речки, где пойма пошире да угоры есть, там и выгрузили. Обозы развернулись, и остались ссыльные в глуши лесной. Выживут – хорошо, а не выживут – никто и слезу не пустит. Так, бабуш, было? Верно я рассказал? – спросил Юрка.
– Так, внучок, так… сколько нас померло в тот год и не сосчитать. Кто с голоду, кто с холоду, особенно много детишек малых умерло, – бабушка вытерла кончиком платка слёзы и уже более суровым голосом продолжила, – А потому, ребята, нас так далеко увозили от людей, что было распоряжение аж самого Сталина не допускать расселения ссыльных вблизи железных дорог и обжитых деревень. Говорят, на севере нашей области по лесам было создано около десятка таких спецпосёлков. Наш-то посёлок был создан самым первым, потому и название у него было – «Первый посёлок», это уже потом, как Сталин умер, Черниговским назвали. Рядом с нашим посёлком в двадцати километрах Второй посёлок был, его сейчас Боровка называют. Там больница была большая для ссыльных инвалидов, а так как у нас хирурга не было, на операцию туда наших людей возили. Много посёлков было, всех и не припомню, помню только Ожмегово, Тупрунку, да Скачёк, которые в нашем районе были. Отовсюду народ свозили; и из Горьковской области и с Поволжья, с Украины; да почитай со всей страны понемногу было. Вот в те годы и познакомилась я с Тоней Злобиной, про надпись которой на стене вы мне рассказали. А уж перед войной стали привозить из Прибалтики да с Западной Украины народ, после войны и немцев в наши посёлки привезли. Считались мы все врагами народа, для надзора и власти над нами коменданты в каждом посёлке были. Каждый день отмечаться к ним народ ссыльный ходил.
– Бабуш, а всё же были вы врагами народа или нет? Не зря ведь комендатуру создали, видать, боялись вас? – не удержался от вопроса Юрка. Задумалась бабушка над вопросом внука. Спустя несколько минут зависшей тишины ответила: – Не знаю, ребятки, поймёте ли вы меня? Я и сама толком на вопрос этот ответить до сих пор не могу – зачем Сталин вместе со своей партией, так с нами поступил? Понятное дело, что зажиточная, а потому самая трудолюбивая, часть деревенского народа не хотела вступать в колхозы, отдавать землю, которую нам ещё Ленин своим декретом выделил. За эту землю и шли в ряды Красной Армии крестьяне, за неё и бились с помещиками да прежней царской властью. А эти правители, через пять лет после смерти Ленина, решили землю назад забрать, создав колхозы и объединив скопом всех крестьян – и зажиточных и бедняков. А в бедняках, ребята, одни лодыри были да пьяницы. Ну, какой же крестьянин, своим тяжким трудом создавший своё крепкое хозяйство, согласится с бездельником делиться? А власть во главе со Сталиным в то время к войне готовилась, на развитие промышленности все силы бросила. Кормить-то всё увеличивающееся количество рабочих надо было, а налог зажиточные крестьяне платили наравне с бедняками, да только какой прок был с этих тунеядцев? Вот и решил Сталин колхозы создать, чтобы проще было у крестьян урожай забирать. А нас, недовольных его политикой, объявил врагами народа и советской власти. Вот и судите сами, разве против народа недовольство наше было? Разве на Советскую власть, давшую нам землю, обида была?
Горько вздохнув, старушка затихла, вспоминая что-то далёкое и важное. Володя с Юркой сидели тоже молча и, видно было, как прокручивались в их головах необычные события, о которых они услышали впервые, и о которых никто им в школе не говорил. Оказывается, не против Советской власти были ссыльные жители нашего посёлка, а против политики правительства, пошедшего не по пути, завещанному Лениным, и не по пути, за который они отдавали жизни в революцию и Гражданскую войну.
Прошло много лет… Уже прекратил существование Советский Союз, уже было расстреляно из танков здание Верховного Совета России. – Привет, Володя! – отец приехал из посёлка в гости к сыну в город. Уже поздно вечером, сидя на кухне за бутылочкой вина, спросил он сына про тот давний случай с надписью на чурке: – Помнишь, поспорили мы тогда с тобой – были ли ссыльные кулаки врагами народа, шли ли они против Советской власти? – получив утвердительный ответ, отец продолжил. – А где теперь эта Советская власть, куда подевалась? Похоронили её под молчание народа правители нынешние. Нет Советской власти, нет и Союза нашего нерушимого. Так кто они – истинные враги народа, истинные противники Советской власти? Молчишь?...
_________________ Земеля
|