Текущее время: 29 мар 2024, 01:07

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 98 ]  На страницу 1, 2, 3, 4, 5 ... 10  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Творчество М. Котлова
СообщениеДобавлено: 19 авг 2011, 10:05 
Гуру

Зарегистрирован: 19 авг 2011, 09:56
Сообщения: 327
ЗОЛОТОЙ МИРАЖ

1гл. В ПЬЯНОМ УГАРЕ

Время близилось к полуночи. Ресторан «Космос» почти опустел. Музыканты уже давно уложили инструменты, а официанты заканчивали приборку освободившихся столов и недовольно посматривали на припозднившуюся парочку.
- Нашла клиента, так пусть мотает отсюда! – переговаривались между собой работ-ники ресторана. – Закрываемся скоро! Хватит, нагулялись!
Девушка услышала недовольные разговоры в ее сторону и подошла к одному из официантов.
- Это особый случай! Не беспокойте нас, прошу. Вот вам за труды… - шепнула она и сунула ему крупную купюру.
- Норка своего не упустит! – подмигнул официант своим коллегам. – Пока клиента не раскрутит на хорошие «бабки», не отстанет от него. Пусть сидят!..
- Что, еще не зацепился на крючок как следует? – рассмеялись они. – Боится, что сорвется?
Девушка вернулась за столик и, нервно поглядывая на часы, стала слушать своего подвыпившего собеседника – мужчину чуть старше средних лет, респектабельного ви-да, с густой проседью на голове. При этом она не забывала время от времени под-ливать ему в рюмку вина, хотя он и так был уже изрядно пьян.
- Скоро у меня золота будет столько, сколько душа пожелает! – бормотал мужчина. – Много! Очень много!
- Уж не грабишь ли банки? Ты что, грабитель? – усмехнулась Нора.
- Я – ученый с мировым именем! Обо мне знают в лучших университетах мира! А ты меня сравниваешь с бандитами. Эх! Нет, я не грабитель!
- Откуда у ученого может быть золота «сколько душа пожелает»? Враки! Я – девуш-ка серьезная, меня обманывать не надо.
- Это секрет, который…я никому не открою. Никому! – мужчина приложил руку к губам и мутным взглядом оглядел пустой зал. – Впрочем… Если я даже кое-что и сболтну спьяну, меня мало кто поймет. И ты в том числе!
- Понять-то я, может быть, и пойму. Вы, Иван Владимирович, меня недооцени-ваете. У меня все-таки высшее образование! Тоже когда-то университеты кончали! – соврала Нора, уверенная, что уличить ее во лжи здесь некому.
Иван Владимирович в ответ рассмеялся:
- Здесь, милая, высшего образования недостаточно! Здесь и тысячу образований не хватит!
- Врешь ты все! Не впервой встречаюсь с такими людьми. Наговорят спьяну с три короба, а потом – не помню, не ведаю, да и не ученый я, а грузчик из местного универмага! – заявила Нора. Это была ее козырная карта по части развязывания языка у клиента.
- Грузчик?! Не ученый?! – мужчина явно рассердился. – Не веришь мне?
Девушка отрицательно замахала головой. Тогда мужчина не без труда достал из-под стола дипломат, порылся там и вытащил сверток, завернутый в платок.
- Не веришь? – повторил он. – Здесь золото! Высшей пробы! Я сам его получил.
- Не вешай мне лапшу на уши, – девушка снизила голос до шепота, - и не кричи так. Выгнать могут!
Оглянувшись по сторонам, Иван развернул край платка, и оттуда блеснул желтым цветом слиток металла. Нора, не отрываясь, смотрела на слиток.
- Если это действительно золото, в чем я, конечно, глубоко сомневаюсь, спрячь его от греха подальше. Если не хочешь иметь головную боль… Здесь не место…
Ее слова подействовали отрезвляюще на мужчину. Пьяная беспечность слетела с его лица. Иван подозрительно огляделся, быстро завернул слиток в платок и засунул обратно в дипломат. Потом тяжело вздохнул и залпом опустошил рюмку коньяка.
- Жалко старика! Хороший был человек. Я предложил ему жизнь, а он… выбрал смерть. Что ж, дело его… Имея вот это, – тут он многозначительно похлопал по ди-пломату, лежащему на коленях, - я могу узнать тайну старого скряги, которую он мне так и не открыл. А я долгие годы ждал, надеялся. Не открыл…
- Что еще за старик? Ты… убил его?
Иван тяжело покачал головой:
- Он умер по дороге в больницу! А мог бы и не умирать…
Нора с опаской оглядела собеседника, соображая, о чем он говорит. Потом решила, что это не ее дело. Таинственный сверток завлек все ее мысли и не давал покоя.
- Я не хотел его убивать. Не хотел! Он сам так решил, - тупо уставившись в та-релку, повторял Иван. – Я из больницы сюда зашел…чтоб за упокой его души… выпить.
Наконец девушке официанты показали на часы, висящие на стене, и на дверь. Она поняла намек и вылила остатки коньяка своему собеседнику:
- Давай, Иван Владимирович, пей на дорожку, и пойдем. Время уже позднее, ресто-ран закрывается. Пойдем!
Мужчина выпил и попытался подняться, но чуть не упал. Нора помогла ему встать и, подхватив его рукой, повела к выходу. На улице была осенняя мокрядь. Редкие прохожие, закрываясь от резких порывов сырого ветра, спешили по своим делам, с неприязнью поглядывая на загулявшую парочку. Нора, придерживая приятеля под руку, рассказывала о своей якобы интересной, но низкооплачиваемой работе в театре. Она, конечно, страдает, но оставить актерскую работу не может. Для нее как для творческого человека это немыслимо. Вот бы найти хорошего человека, способного понять ее и поддержать – материально, подвела она итог своего рассказа.
- Что деньги! – в тон девушке твердил Иван. – Если захочу, у меня денег будет больше, чем у всех людей вместе взятых в этом паршивом городе. Только что я буду с ними делать? В бочке солить? Я живу не ради денег! Я без пяти минут нобелевский лауреат.
- Что он «будет делать»? – усмехнулась Нора и серьезно заметила: - Если самому деньги не нужны, отдай другим! Мне, например! Я им найду лучшее применение, чем в бочке солить.
- Вон ты куда клонишь! Нет, дорогая, деньги надо заработать. Я, к примеру, чтобы получить вот это… - он со значением похлопал по дипломату, - долгие годы просидел в лабораториях.
Они вышли к автостраде.
- Надо такси поймать! - предложил Иван и хотел махнуть рукой проезжающей ма-шине, но девушка его удержала.
- Это моя забота! – коротко сказала она и указала на приближающиеся «жигули». – На частнике лучше доедем!
Уже потом, когда машина проехала немалое расстояние, Иван поинтересовался, куда они едут.
- Ко мне, естественно! – игриво ответила Нора и выразительно посмотрела на попутчика.
… Чувство тревоги закралось в душу Ивана Владимировича, когда машина остано-вилась в темном переулке. Он вспомнил, что имел неосторожность показать постороннему человеку содержимое своего дипломата.
- Я живу рядом! – заявила Нора и почти силой потащила своего спутника куда-то в темноту.
От чрезмерно выпитого Ивана мутило. Единственное, что он хотел, - это поскорее лечь спать. Но вместо этого он шел – неизвестно куда и неизвестно с кем – по грязи незнакомого ему района. Поэтому, когда перед ним внезапно выросли три рослые фигуры, он не удивился. Это ему показалось достойной расплатой за его сегодняшний поступок.
Иван даже не пытался сопротивляться. Через пару минут, униженный и ограблен-ный, кое-как поднявшись с мокрого асфальта, он стоял посреди темного переулка и беспомощно оглядывался. Но, увы, - помочь или посочувствовать было некому. Его недавняя знакомая неизвестно куда пропала, но об этом он не думал. О деньгах, ко-торые у него забрали вместе с бумажником, он тоже не вспоминал. Единственное, с чем он не мог и не хотел мириться – это с унижением, которое только что испытал.
Иван охлопал себя по карманам и к своему ужасу обнаружил, что вместе с осталь-ными вещами у него забрали и дипломат. А вместе с ним пропали самые ценные для него вещи – рукописи и небольшая деревянная шкатулка с ярко-красным порошком.
Несмотря на холодный ветер и промозглый мелкий дождь, его бросило в жар. …Потерять то, к чему он каждодневно стремился более десяти лет! Потерять мечту и цель своей жизни! Этот порошок, который алхимики всех времен называли философ-ским камнем, стоил тысячу таких золотых слитков, который у него только что был. Но и это было не так важно. Кроме шкатулки пропали и рукописи. Это значит, что надежда получить заветный порошок в своей лаборатории может навсегда остаться лишь мечтой. И это была самая главная его потеря. Потеря, с которой терялся смысл его жизни.
От одной этой мысли он сразу протрезвел. Медленно пробираясь по темному пере-улку, не замечая ничего вокруг и не закрываясь от ветра и дождя, он думал о крутых поворотах судьбы, когда за один день можно получить и тут же потерять все, к чему стремился столько лет.


2гл. АЛХИМИК

Через несколько дней в кабинете заместителя директора института по научной части раздался телефонный звонок. Хозяин кабинета Иван Владимирович Крутяшев поморщился: шло совещание с начальниками отделов, и отвлекаться на посторонние дела не хотелось. Но звонок был настойчив, и он взял трубку. Услышав знакомый по ресторану женский голос, сердце неприятно защемило. Это была Нора. Невольно возник вопрос: откуда она узнала номер его телефона?
- Почему молчишь? Это Нора Витальевна, из драмтеатра!
Иван долго соображал, стоит ли отвечать. Совещание невольно прервалось на са-мом ответственном моменте.
- Не слышишь или не узнаешь? – настойчиво повторяли на другом конце провода. – Помнишь, мы поехали из «Космоса» ко мне? А потом ты внезапно пропал!..
- Значит, так надо было! – резко ответил Крутяшев и хотел повесить трубку. Но мелькнула мысль: если она связана с грабителями, можно попытаться через нее вер-нуть порошок или хотя бы рукописи.
- Мой дипломат у тебя? – спросил он.
- Ничего у меня нет! – излишне быстро и как-то испуганно ответила девушка, и Крутяшев понял, что это не так. Он отвлекся от разговора, прервал совещание и по-просил сотрудников подойти к нему чуть позже, дождался, когда они все выйдут, и продолжил: - Пойми меня правильно… Неважно, какую роль в этой истории играешь ты. Важно вернуть назад то, что у меня забрали. Мне нужен только сверток с бумагами и шкатулка.
- Никакую роль я не играю! Меня в эту историю не впутывай! В тот вечер я тебя оставила одного… чтобы забрать у соседки ключи от квартиры. Когда вышла из дома – тебя уже и след простыл. Впрочем, попробую тряхнуть старыми связями… Может быть, и помогу тебе. Только, сам понимаешь, не бесплатно.
- Я готов хорошо заплатить за услугу. В противном случае, вынужден буду обра-титься за помощью в компетентные органы…
- Если хочешь вернуть потерянные вещи, никуда не обращайся! А на мою помощь можешь надеяться. Как только мне будет что-либо известно, позвоню тебе! – закон-чила разговор девушка и положила трубку.
С тяжелым камнем на душе Иван Владимирович подошел к окну и задумался. …Итак, у него появилась хоть и небольшая, но надежда.
На улице накрапывал мелкий дождь. Редкие прохожие, прячась под зонтами, спешили по своим делам. Засмотревшись на городскую суету, он вспомнил Петра Соломоновича Кугеля и события той злопамятной ночи.
* * *
Много лет тому назад к нему, тогда еще простому заведующему лабораторией, обратился некий, на первый взгляд, странный пожилой человек. Невысокий, сухо-парый, с аккуратно подстриженной седой бородкой, в старомодном, но хорошем костюме. Живые глаза излучали доброту и снисхождение. Просьба у старика была необычная: он хотел купить некоторые химические элементы. Он расспросил Петра Соломоновича, задал ряд наводящих вопросов и убедился, что у того познания в об-ласти химии были не просто очень высокие, а на уровне крупного ученого, хотя по отдельным позициям они сильно отличались от незыблемых аксиом современной науки.
Иван Владимирович, конечно же, заинтересовался этим человеком и пообещал по-мочь. Пообещал скорее из интереса к его нетрадиционным познаниям из области хи-мии. Во время последующих встреч они часто вели длительные беседы на самые раз-ные научные темы. Одной из самых частых тем была – алхимия. Как ученый, не пона-слышке знавший всю подноготную о химическом превращении металлов, Иван неред-ко смеялся над верой старика в способность алхимиков прошлых веков получать золото из других металлов при помощи некого философского камня.
- Это мечта человечества была и остается на уровне буйной фантазии не совсем грамотных людей! – решил прекратить спор Иван. – Кто верит в философский камень и прочую ненаучную белиберду, тот или мало что понимает в химии, или начитался плохой литературы, авторы которой путают фантазию с действительностью.
Петр Соломонович не обиделся, а в свою очередь снисходительно посмеялся над учеными, которые, по его мнению, даже и не приблизились к достижениям некоторых алхимиков прошлого.
- Я могу доказать это! – твердо и вполне серьезно сказал он. – Принесите мне лю-бую серебряную вещицу, и я легко превращу ее в золотую.
После этих слов Иван внутренне пожалел, что познакомился с этим стариком и по-тратил на него столько времени. У Петра Соломоновича, оказывается, «крыша съеха-ла», а он слушает и удивляется его познаниям. А познания-то бредовые! Однако старик продолжал настаивать, и Крутяшев сдался и отдал ему для эксперимента свою серебряную ложку из домашнего сервиза. Отдал не без тайной мысли посмеяться потом над стариком и вывести его на чистую воду.
Через несколько дней Кугель вручил ему ложку обратно. Половина ее действи-тельно выглядела как золотая.
- Невероятно! Ваш фокус удался! – делая вид, что очень удивлен, сказал Иван.
Ученый внимательно осмотрел столовый прибор, отметив, во-первых, что его не подменили и, во-вторых, что он не состоит из двух спаянных между собой полови-нок, и попытался соскоблить золотистое покрытие. Хотя металл легко поддавался, желтый цвет никак не менялся на серебристый.
- Удивительно! Как вам удалось нанести такое толстое покрытие?
- Это не покрытие. Та половина, которую ты пытаешься скоблить, вся состоит из чистого золота!
- Не может этого быть! – вне себя чуть не закричал Крутяшев, разозлившийся, что в сфере химии, где он был один из самых знающих людей в мире, кто-то может его на-дуть. – Должен вам, уважаемый, заметить, что меня не так-то просто обмануть. Я ис-следую сей предмет самыми современными лабораторными методами, которые имеют-ся в моем распоряжении. Фокус раскроется, и я еще буду иметь возможность посмеяться над вами, как вы сейчас надо мной!
- С чего ты взял, что я обманываю и смеюсь над тобой?
- Но ведь металлы не могут превращаться один в другой! А значит, вы в душе по-смеиваетесь надо мной, что доктор наук не может раскрыть простой фокус. Фокус на самом деле не так прост, но я его раскрою!
Старик в ответ лишь многозначительно покачал головой.
В тот же вечер Крутяшев подверг ложку самому тщательному химическому анализу и пришел к выводу: старик его не обманул. Часть ложки состояла из сплава, большее процентное содержание которого имело золото, меньшее – серебро. «Современная наука тоже умеет проводить глубокое золочение, но глубина проникновения металла в металл не более миллиметра, а тут почти полная замена серебра на золото. К тому же для глубокого золочения необходимо специальное оборудование, которое имеет далеко не каждый институт, - размышлял ученый. – А без оборудования, в домашних условиях – и такой поразительный результат. Как ему удалось это? Философский камень? Бред! И все же, неужели современная наука знает меньше, чем какой-то там алхимик?
С тех пор отношение заместителя директора научно-исследовательского института к Петру Соломоновичу изменилось. Приверженец древнего искусства алхимии заинтересовал его, как ученого. Он даже навел о старике справки. Оказалось, что Кугель – эмигрант, выходец из Венгрии. Время от времени он надолго пропадал, ез-дил не только по стране, но и выезжал за границу.
Постепенно между ними сложились теплые отношения. Но дружба была своеобраз-ной… Старик, относившийся к нему по-отечески, как к сыну, постоянно пытался навязать ему свои взгляды на жизнь, учил его, как школьника. Учил доброте, беззлобию, одним словом, прививал ему, атеисту, христианские морали. А Иван, с виду поддаваясь его «воспитанию», на самом деле имел вполне определенную цель: хотел узнать от него способ, при помощи которого он превратил серебро в золото. В существование философского камня он, естественно, не верил, но допускал, что ста-рик умеет приготовлять некие химические реактивы, возможно неизвестные науке, при помощи которых проводит свои странные превращения. Недаром ему требовались редкие химические элементы. Однако Петр Соломонович на конкретную просьбу однажды сказал, что «тайна делания золота будет известна только моим по-следователям!» Кто эти последователи, сколько их и входит ли Иван в их число, он не пояснил.
С этого дня ученый решил во что бы то ни стало войти в еще большее доверие к старику. Стал часто бывать у него в гостях, познакомился с его уникальнейшей библиотекой. Это, однако, не помогло. Кугель на все расспросы или замолкал, или да-вал понять, что его секреты не предназначены для чужих ушей. Однажды он спросил старика:
- Что же нужно сделать, чтобы стать преемником ваших идей и тайных знаний?
Петр Соломонович долго молчал, что-то обдумывал про себя и, наконец, ответил:
- Для этого необходимо пройти три обязательные степени посвящения. Первая: уче-ника, когда душа человека очистится настолько, что станет доступной для внут-реннего Света. Вторая: подмастерья, когда научишься соединять свое сознание с высшей духовной Силой. И мастера…
- Что же такое недоступное обычному человеку умеет делать мастер? – не удер-жался от иронии Иван, посчитав, что старик со своими «ступенями посвящения» просто увиливает от прямого вопроса. – Смогу ли я, например, стать мастером?
- Мастером? – Петр Соломонович неуверенно покачал головой. – Это очень и очень трудная задача! Не каждый из адептов, ставших на путь посвящения, может достичь вершины мастерства. Разумеется, все три ступени, ведущие к совершенству, нужны лишь символически. Главное не это… Учитель всегда надеется, что посвящаемый, если он искренний и честный человек, постоянно будет работать над собой, чтобы символическое посвящение превратилось в реальное. Если учитель видит, что адепт находится на правильном пути, он откроет перед ним многие секреты. Но не все… Самое сокровенное он откроет только в одном случае… - Кугель не договорил и как-то странно посмотрел на собеседника, а потом добавил: - В случае приближения смерти учителя!
- А если внезапная смерть, как это часто бывает в жизни? Разве можно…
- Можно! – прервал его Кугель. – Мастер, как правило, видит дальше сегодняшнего дня, и ничего внезапного с ним никогда не произойдет.
«Старый болтун! «Провидец!» Он, безусловно, не от мира сего!» - подумал Крутя-шев. В другое время он бы высмеял его, но сейчас вынужден был мириться с разгла-гольствованиями чудака.
С того момента Крутяшев стал допускать мысль о «приближении» последнего дня «старого еврея и скряги». Мысль была, конечно, нехорошая, но, по его мнению, вполне оправданная. Он считал, что действовал только в интересах науки.
Однажды во время болезни Петра Соломоновича появилась слабая надежда на по-священия в тайну. Но больной, видимо, предчувствуя его ожидание, заявил, что, мол, за его здоровье беспокоиться не надо, что у него есть некий чудодейственный препарат, который его быстро поставит на ноги. И добавил, что этот препарат про-длит его жизнь настолько, насколько нужно для выполнения его, Кугеля, жизненной миссии.
…Прошло несколько лет. Все это время негласной работой Ивана Владимировича Крутяшева, как крупного ученого и исследователя, руководителя многих научных проектов, была алхимическая тема по превращению металлов. Этому он отдавал весь свой досуг и все свои помыслы. Но результаты были нулевые. Даже используя самые современные приборы и многочисленные разработки других ученых, он не продвинулся в этом направлении ни на шаг.
Однажды, потерпев очередную неудачу, Крутяшев решился на отчаянный шаг. В один из вечеров он подсыпал Кугелю в напиток медленно действующий яд. Подоб-рать концентрацию и рассчитать дозировку для него, химика, не составило большого труда. И в день, когда, по его расчетам, яд уже начал свое разрушительное действие, Иван Владимирович отправился к Петру Соломоновичу, взяв с собой противоядие. Все было учтено до мельчайших подробностей. Сейчас самое время, чтобы успеть расположить старика к откровенности и выудить из него все тайны. А потом, чтобы не брать на себя грех в смерти старого человека, Кугель получит противоядие. Таким образом, и цель будет достигнута, и старик не умрет. Ждать милостей от старого чудака и постигать все ступени посвящения он больше не намерен. Сегодня он должен получить ответы на все вопросы!


3гл. В ЛАБОРАТОРИИ

Дом Кугеля находился на окраине города, ничем не выделялся среди других, был прост снаружи, но необычен изнутри – скорее напоминал мастерскую, чем жилое по-мещение. На стук никто не ответил. Ивана от внезапной мысли, что старик умер, про-шиб холодный пот. Он тронул дверь, она оказалась незапертой, и он вошел.
Каждый раз, приходя сюда, он невольно задумывался: как может человек, якобы умеющий делать золото практически из ничего, жить в бедности, граничащей с нище-той? В доме практически не было предметов роскоши, все только самое необходимое для жизни, и напоминало жилище аскета.
Он разделся и прошел в комнату, там никого не было. На кухне и спальной тоже хозяина не оказалось. Где он? Может быть, вышел куда-нибудь, а по дороге ему стало плохо? Но тогда почему не закрыл дверь?
Крутяшев задумчиво опустился в кресло рядом со старинным книжным шкафом. Рассеянно оглядел полки. Он знал, что современных авторов здесь нет и быть не может. И классиков тоже. Почти все книги представляли собой библиографическую ценность и посвящены разным наукам. Некоторые из них изданы в начале 20 или конце 19 веков. Иван выбрал наугад одну из книг. «Александр Бекон», - прочитал название и очередной раз удивился. Этой частной коллекции редких книг позавидует любая публичная библиотека! Ох, и скряга! Он явно сумасшедший! Живет, должно быть, впроголодь, а за одну такую библиографическую редкость можно получить кучу денег.
Послышались шаги. Открылась боковая дверь в глубине комнаты, которую он при-нимал за вход в кладовую, и в комнате наконец-то появился хозяин. Он мельком глянул на гостя и, ничего не сказав, шаркающей походкой прошел к книжному шкафу. В руках он держал какие-то бумажные свитки и толстую книгу в деревянном переплете. Когда Кугель попытался положить книгу на верхнюю полку, она вы-скользнула из его рук и упала на пол. Он наклонился за ней, но не удержался и по-валился на бок.
- Что с вами, Петр Соломонович? – кинулся к нему Крутяшев. Он поднял старика, помог дойти до кровати и уложил его.
- Уже третий день в груди жжет. Не пойму, отчего! Ничего подобного у меня раньше не было! Видно, старею!..
- Может быть, «скорую» вызвать?
К тайной радости Ивана старик отрицательно покачал головой:
- Не надо «скорую»! Мне уже лучше!
Тогда займемся самолечением. У вас дома есть аптечка? Ну, хотя бы самые необхо-димые лекарства?
- Все это пустое! – хрипло ответил Кугель. – Смерть ходит где-то недалеко от меня! Если Господь захочет забрать меня к себе – противиться этому не стану. Если суждено умереть от рака – значит, не утону в воде.
- Вы больны раком?
- Уже давно! Но не думал, что меня скрутит так внезапно, за несколько дней! – Он попытался встать, но не смог и бессильно опустился на подушку. – Так просто из жиз-ни я уйти не могу. Я должен… приблизить вас к тайне. Должен!..
Наконец-то! Этих слов Крутяшев ждал много лет. И вот – свершилось! С этих минут его уже не мучила совесть, что он является причиной внезапной болезни ста-рика и что помог человеку приблизиться к смерти.
- Вас? Кто-то еще?
- Да! Скоро должен приехать еще один мой ученик. Он далеко живет – в другом го-роде. На него возлагаю самые большие свои надежды. Как только почувствовал недо-могание, сразу же его вызвал.
Появление других учеников не входило в планы Крутяшева. Но тут уже ничего не поделаешь, придется смириться!
- Почему ты приехал сегодня? – неожиданно спросил Петр Соломонович. – Я хотел известить тебя и назначить встречу только на завтра.
- Так, - неопределенно ответил Иван, - ехал мимо, дай, думаю, зайду в гости. Если я вам мешаю, могу уйти.
- Нет, оставайся! Поможешь мне закончить опыт. Что-то ослаб я, боюсь, не осилю! А опыт надо довести до конца. Обязательно!
Петр Соломонович указал на навесной шкафчик и попросил:
- Достань оттуда, пожалуйста, бутылку с жидкостью.
Иван открыл дверцу и среди бесчисленных коробок и пузырьков увидел полулитро-вую бутылку с мутной зеленоватой жидкостью.
- Это, должно быть, лекарство?
- Угадал! Самое лучшее в мире! Это единственное средство, которым я пользуюсь при обострении болезни, - ответил старик. Он благоговейно принял бутылку, открыл ее и судорожно сделал несколько глотков. Через несколько минут лицо его слегка порозовело, глаза обрели прежнюю живость. Он относительно легко встал с кровати и поманил Крутяшева за собой: - Пойдем! Поможешь мне! Может, это рассеет твое недоверие к моим словам!..
По крутой деревянной лестнице они спустились в подвал. Это оказалось очень об-ширное помещение, гораздо большее, чем жилые комнаты вместе взятые наверху. Иван даже удивился, что под обычным домом может находиться такая большая мас-терская, одновременно похожая на кузницу и лабораторию химика. Самое большое пространство занимал горн с зияющей черной пастью и нависшим челом. Около него, на подставке, для поддува размещались двойные меха. Два сдвинутых между собой стола были уставлены тиглями, мензурками, колбами, весами и всякими другими инструментами.
- Если ты оказался здесь, - внимательно посмотрел на Ивана Петр Соломонович, - значит, провидению так угодно. Сейчас ты увидишь нечто такое, что… немногие из живущих на белом свете имели счастье увидеть. Ты будешь присутствовать при извлечении из тигля, которое в среде алхимиков называется «философским яйцом», некоего вещества… - Тут старик замолчал и показал на небольшой, герметически закупоренный фарфоровый сосуд, стоящий на огне в горне. При этом его лицо излучало такую неподдельную радость, какую можно увидеть у первооткрывателя но-вой, неведомой ранее земли или у изобретателя, придумавшего нечто новое. - …Которое на протяжении тысячелетий вдохновляло лучшие умы человечества.
- Философский камень? – недоверчиво спросил Иван.
- Да! – гордо ответил старик. – Многие из ученых мужей сейчас хотели бы ока-заться на твоем месте и увидеть своими глазами философский камень, или камень мудрецов. Для одних это просто волшебное вещество, способное превращать неко-торые металлы в золото. Для других, а я надеюсь, что вы – мои ученики – принад-лежите к их числу, это означает совсем иное. Всякий достаточно внимательный че-ловек, не посчитавший за труд изучить трактаты по алхимии, поймет, что истинные герметисты меньше всего интересовались чисто химическими вопросами. Хотя и не игнорировали их. Главная же цель посвящения в герметисты – не получение фило-софского камня, а тот жизненный путь, на который они должны встать. Надеюсь, те короткие встречи, которые проходили у нас за последние годы, не прошли для тебя даром, и ты, как мой ученик, находишься на правильном пути. Я очень на это наде-юсь!
Произнеся последние слова, Кугель почему-то подозрительно посмотрел на гостя и подошел к горну. Он специальными щипцами убрал с огня «философское яйцо» и медленно опустил его в бочку с водой. От соприкосновения с раскаленной поверх-ностью вода зашипела, и от бочки повалил пар. Дождавшись, когда фарфоровый сосуд остынет, он вытащил его из бочки и положил на стол, предварительно сдвинув в сторону все колбы и мензурки. Затем обтер тряпкой от влаги и открыл. Пахнуло резким, специфическим, жженым запахом. Старик перевернул тигль и высыпал на стол ярко-красный порошок, чем-то похожий на мелко истолченный красный кирпич. Некоторое время он внимательно разглядывал полученное вещество, перебирая его деревянной палочкой, потом дрожащими от волнения руками благоговейно ссыпал его в деревянную шкатулку.
- Когда приедет Алексей, - удовлетворенно вздохнул Кугель, освобождаясь от широкого кожаного фартука, - я покажу вам процесс приготовления золота с помо-щью вот этого порошка. – И он кивнул на шкатулку.
Они поднялись из подвала, и Петр Соломонович сразу же лег в постель. Лицо его стало опять бледным, глаза утратили прежний блеск и интерес к жизни. Крутяшев знал, что учителю жить осталось совсем немного. Но он надеялся раньше получить ответы на свои вопросы. Ученый смотрел на старика и с грустью вспоминал свои самостоятельные опыты по получению золота. Да, однажды при пропускании через изотопы ртути электрического тока высокого напряжения он получил изотопы золота. О, сколько у него было радости, что он без всякой алхимии достиг мечты человечества. Но через несколько дней желтые песчинки вдруг превратились опять в жалкую лужицу ртути. Тогда он пошел другим путем. После многочисленных опытов при высоких температурах ему удалось из солей ртути при разложении получить красное негигроскопическое вещество. И на этот раз от восторга он был на седьмом небе, рассматривая сверкающие призматические кристаллы. В них золота оказалось почти 44 процента. Он думал, что получил тот самый вожделенный философский камень. Но дальнейшие исследования показали, что полученное вещество могло лишь позолотить какой-либо металл. После этого он потерял веру в существование возможности чудесного превращения металлов. «Я море превратил бы в золото, если бы оно состояло из ртути!», - вспоминал он хвастливое высказывание алхимика прошлых веков Раймундуса Луллуса и горько усмехнулся. Неужели это действительно возможно?
Кугель тяжело заворочался на кровати.
- Вам плохо? Может быть, вы воспользуетесь своим лекарством? – показал Кру-тяшев на бутылку с неведомой жидкостью. Петр Соломонович кивнул головой, принял бутылку и жадно отпил из нее.
- Надеюсь, что она опустеет не раньше, чем я дождусь Алексея.
«И я на это надеюсь!» - подумал Иван.

4гл. ВЕЛИКОЕ ДЕЛАНИЕ ЗОЛОТА

Заскрипели автомобильные тормоза… Иван подошел к окну и увидел приближаю-щегося к дому молодого, по-военному подтянутого человека в модном плаще и широ-кополой шляпе. Незнакомец бодро вбежал в комнату, и сразу стало понятно, что здесь он частый гость. Сухо поздоровавшись с Крутяшевым, он сразу приблизился к хозяину дома.
- Извини, учитель, что заставил вас ждать. Не мог раньше приехать! Нелетная по-года была!
- Я знал, что нет на свете таких препятствий, которые могли бы помешать тебе. Наконец-то, явился! – с нескрываемой радостью приветствовал молодого человека Петр Соломонович. Он довольно легко для его состояния поднялся с кровати и обнял гостя. Потом показал на Крутяшева, представил его и продолжил: - Не буду вас томить, скажу прямо – мои дни сочтены. Поэтому я и собрал вас вместе. Вы оба мои ученики - адепты, мои единомышленники. Сегодня для одного из вас наступил зна-менательный день, возможно, самый знаменательный в вашей жизни: он унаследует от меня тайну, сохранит ее и в свое время передаст другому посвященному. Эта участь достанется только достойному.
Ивана от этих слов покоробило. Ему почему-то показалось, что достойным ока-жется не он. «Пускай поступает, как хочет! – думал он, глядя, с какой отеческой любовью учитель смотрит на Алексея. – Свою тайну, какая бы сокровенная она ни была, в обмен на жизнь он передаст и мне».
- Трех ступеней посвящения вы еще, конечно, не преодолели, - продолжал Кугель. – Но я надеюсь: все, что вы увидите здесь и услышите, останется навсегда только тайной вашей души и никто из непосвященных не будет об этом знать. Это самое главное мое условие! Если кто-то с этим не согласен, пусть сразу скажет.
Петр Соломонович замолчал и внимательно поглядел на учеников. Наступила тяго-стная тишина. Потом он с надеждой, с какой старики обращаются со своими детьми, снова заговорил:
- Я верю, что вы искренни в своих помыслах. Но я должен знать, как далеко вы продвинулись в очищении своей души, насколько ваша сущность чиста от злых по-мыслов и проницаема для Света Духа. От этого будет зависеть мой выбор…
Они опять спустились в подвал. Учитель привычным движением раздул горн и по-ложил на раскаленные угли небольшую медную пластину. Потом взял пожелтевший от времени свиток, украшенный по углам старинными символами, и стал читать вслух по латыни.
- Что он читает? – тихо спросил Иван Алексея.
- Отрывки из «Книги Тота». Согласно учению алхимиков, она появилась еще в Древнем Египте. Тот – божество доегипетского происхождения. Его изображали в виде человека с головой ибиса. По древнейшей легенде, книга изначально была написана на 78 золотых пластинах. Пластины, естественно, за долгие тысячелетия исчезли. И копия целиком, к сожалению, тоже утеряна. Сохранились лишь отдельные ее небольшие части. О, если бы книга сохранилась полностью…
- И что?
- Тогда мир был бы совсем другим… - загадочно произнес Алексей.
- Кто автор книги? – серьезным тоном спросил Иван, как будто верит во все это.
- Ее авторами считаются атланты!
- Атланты? – изумился ученый. – С погибшего острова Атлантида?
- Да! – ответил Алексей.
«Как у них все просто, - подумал Иван. – Существование Атлантиды еще не доказано наукой, а тут читают выдержки из книги атлантов. Ну-ну! Посмотрим, что будет дальше». И спросил:
- О чем там говорится?
- Учитель призывает в помощники Гермеса Триждывеличайшего, покровителя ал-химиков. Это древний заговор…
Наконец Кугель закончил чтение, благоговейно отложил свиток и внимательно по-смотрел на Алексея и Ивана, как будто изучал их. Затем достал заветную шкатулку с философским камнем, так же благоговейно открыл ее и высыпал по щепотке порошка каждому из учеников на ладонь. И длинными клещами вытащил раскаленную пластину из огня.
- Бросайте на медь! Быстро! По очереди! – распорядился он и подставил пластину.
Алексей тут же высыпал порошок. При соприкосновении философского камня с раскаленной поверхностью послышалось легкое шипение. По знаку учителя Иван проделал то же самое.
После этого старик сунул пластину опять в горн и стал держать над огнем, бормоча какие-то заклинания. Две кучки порошка под действием высокой температуры неожи-данно повели себя по-разному. Ярко-красный цвет одной постепенно темнел, пока не стал похож на угольную пыль. Иван отметил, что этот порошок бросил именно он. Другая кучка почему-то не изменила свой цвет, и это показалось странным – ведь они находились в одинаковых условиях.
Учитель убрал пластину с огня, ссыпал разные цветом порошки на стол и заду-мался. Потом сказал:
- Цвет философского камня отражает ваши мысли, вашу сущность, вашу личность. Можно обмануть меня и даже себя, но Всевышнего - никогда! Как бы глубоко не были скрыты мысли, Господь покажет их. Ну да ладно!.. – Махнул он рукой, глядя на изме-нившийся до черноты порошок, показал на фарфоровый тигль и распорядился: - На-полняйте философское яйцо ртутью и ставьте на огонь. Сейчас вы увидите и даже сами будете участвовать в «великом делании золота», а проще - превращении металлов.
Пока адепты выполняли его указания, Петр Соломонович хлопотал у горна. Через некоторое время в клокотавшую на огне ртуть он добавил кусочки свинца, отошел от огня и молча посмотрел на Алексея. Тот, видимо, знал, что ему делать. Он стал закатывать философский камень в шарики из воска и бросать их в кипящий металл. Сразу же обильно повалил густой, едкий дым. Он быстро заполнил все небольшое пространство мастерской, полез в глаза, попал в легкие. Крутяшев закашлялся и вынужден был отойти в сторону.
Когда дым немного рассеялся, он вернулся к горну. …Кугель, весь прокопченный, как ни в чем не бывало, работал мехами. Тигль стоял на огне, но, когда Иван пригля-делся к кипящему металлу, то удивился: зеркальный отблеск ртути уже сменился на желтый цвет. Неужели золото?
Все трое, как завороженные, смотрели на кипящий металл. Наконец учитель воору-жился щипцами, осторожно убрал тигль с огня, вылил его содержимое в специальную форму и закрыл. Потом окунул форму в кувшин с холодной водой, открыл и перевер-нул. На стол вывалился внушительный кусок желтого металла, размером с пепельницу. Старик взял слиток, внимательно осмотрел его, потом крестообразным движением провел им по пробному камню. На камне яркой полосой остался желтый след.
«Это еще не все, - наблюдая за действиями Кугеля, думал Крутяшев. – Меня не об-манешь! Чтобы удостовериться, что это точно золото, надо обработать след азотной кислотой. И, если он не растворится, то…».
Словно следуя за ходом его мысли, старик выбрал на столе одну из колб, взболтал ее и осторожно полил раствором след на пробном камне. Желтый цвет не раство-рился.
- Золото, как известно, растворяется лишь в царской водке. Возьмем ее! - проком-ментировал свои действия Кугель и обработал пробный камень жидкостью из другой колбы. В нос ударил резкий запах знакомого Ивану как химику раствора, и он понял: это действительно царская водка. Крестообразный след постепенно терял свою желтизну, пока совсем не растворился в кислоте.
- Опыт закончился удачно! – с удовлетворением подвел итог учитель и радостно подбросил слиток в руке. – Тяжелый! Это золото, полученное алхимическим путем, не отличается по всем параметрам от природного, а по чистоте и однородности состава даже превосходит его.
Не без гордости за свою работу он передал слиток Алексею. Тот благоговейно при-нял его и, глядя на Ивана, сказал:
- Наука, полагаю, высказала бы сомнения в реальности получения одного металла из другого. Она отвергает…
- Нет, не отвергает! – перебил его доктор наук. – Наука не запрещает получение золота из ртути, во всяком случае, теоретически. Ведь они соседи по Периодической таблице Менделеева. Но практически… Все-таки увиденное никак не укладывается у меня в голове. Никак! Это же ядерный синтез без выделения энергии! Теория ядерного синтеза еще не до конца ясна, не говоря уже о практике. Современная наука знает многое из теории превращения металлов, но здесь она бессильна.
Петр Соломонович снисходительно посмотрел на Ивана и усмехнулся:
- Современной науке недоступно многое из того, что знали наши отцы и деды, наши славные предки. Алхимическое искусство «делания золота» досталось нам еще от Гер-меса Трисмегиста, то есть Триждывеличайшего, эллинизированного бога Тота древнего Египта. Тысячелетия это искусство передавалось от человека к человеку, от учителя к ученику. Теперь оно должно перейти к вам, точнее, одному из вас.
Прихватив с собой слиток и шкатулку с таинственным порошком, Кугель направился к лестнице, ведущую из лаборатории в жилую часть дома. Там он сразу же прошел в спальню, оставив своих учеников одних.
- Старик серьезно болен, - напустил на себя грусть Иван.
- Знаю! – тяжело вздохнул Алексей. – У него рак! Мы регулярно переписываемся и перезваниваемся. Но я надеялся, что, имея под рукой эликсир, он не позволит болезни скрутить его.
- Это та зеленая жидкость в бутылке, к которой он прикладывается? Я принял ее за лекарство, за какое-то народное средство.
- Другие медицинские препараты Петр Соломонович традиционно не принимает. Наотрез!.. Однажды у меня тяжело заболел ученик – я работаю педагогом в школе, – и пришлось обратиться к нему за помощью. Старик выслал эликсира, совсем немного, и мальчик был спасен. Чудо, а не эликсир, мертвого поставит на ноги.
Тут из спальни вышел хозяин дома … в необычной одежде. Вместо старенького, потертого свитера на нем был старинный кафтан с красивыми узорами и вышивкой, с выпуклыми надплечниками и белым кружевным воротником. Укороченные штаны соседствовали с гольфами и толстыми башмаками с большой медной бляшкой. На голове, лихо сдвинутая на бок, красовалась широкая шляпа с черным пером. В руках он держал большую толстую книгу с деревянными обложками.
Необычный вид учителя поразил адептов, но они за этот день увидели столько странного и необычного, что не проронили ни слова. Кугель не торопясь, торжест-венно подошел к высокому старинному стулу с резными подлокотниками, уселся и взмахом руки предложил сесть ученикам.
- За неимением времени я вынужден поторопить события, - сказал он и смахнул не-существующую пыль с обложки книги. – Эта книга в моих руках, без преувеличения, есть кладезь мудрости. Она досталась мне по наследству от моего учителя, имя которого известно лишь мне и Господу Богу. Книга называется «Изумрудная скрижаль» и содержит такие тайны бытия, о существовании которых большая часть человечества даже и не подозревает. Только посвященному дано узреть там нечто, дающее ключ к познанию. Наступил момент, когда я обязан передать вам, моим последователям, то, что свято хранил десятки лет в целости и сохранности. Вы получите книгу и несколько древних свитков, где хранится секрет изготовления философского камня – камня мудрецов. С помощью камня посвященный в алхимическое искусство сможет проделывать опыты по превращению металлов. Это решит многие ваши проблемы и избавит от зависимости от денег в нашем слишком уж материальном мире .
С этими словами он положил на один конец стола шкатулку и золотой слиток, на другой – книгу и старинные рукописи.
- Это достанется вам, в зависимости от принятого вами же решения. По закону братства Гермеса Триждывеличайшего, принятому в глубокой древности, кроме «Изумрудной скрижали» и философского камня, я должен вам передать главное, без чего, даже зная все секреты, настоящего алхимика – герметиста из вас не выйдет. …Это суть и следствие постижения посвященными главной мудрости. А именно – цели жизни человека на Земле. Вам прекрасно известно, что, находясь в этом мире, мы должны использовать данный нам шанс, чтобы максимально преобразиться ду-ховно. Не физически, к чему призывает и что боготворит общество, а духовно. Чтобы Дух восторжествовал над Материей, над вашим телом, а не наоборот! Я надеюсь, что, встав на верный путь, вы будете двигаться только в нужном направлении. Условия для этого у вас есть. Нужно лишь самому определиться: ради чего ты живешь на Земле? К сожалению, не всегда человек сам знает, что ему надо на самом деле от жизни. Поэтому его выбор часто не совсем правильный.
- Как же узнать: на верном пути я нахожусь или нет? – спросил Алексей.
Иван покосился на него и удивился, с каким вниманием школьный педагог слушает наставления Петра Соломоновича. «Похоже, этот парень слишком серьезно относится к словам нашего «учителя», - подумал он.
- Нужно искать и развивать в себе божественное начало, чаще молиться, ходить в церковь. Не случайно, все герметисты – глубоко верующие люди. Надо всегда и везде поступать в соответствии с принципами, которые Господь Бог дал человечеству через пророка Моисея. А когда Божественное начало наполнит твою душу, тогда раскроются перед тобой все секреты, только тогда ты сможешь назвать себя настоящим герметистом – алхимиком! – ответил Кугель и указал на разложенные на столе предметы. – Сейчас каждый из вас сделает выбор… Одному достанется фило-софский камень, или Камень мудрости, и золотой слиток. Другому – книга «Изум-рудная скрижаль» и вместе с ней мои древние рукописи. Мне это все уже ни к чему!.. Сии предметы я передаю вам, чтобы вы потом передали их другому человеку, самому достойному вашему ученику и последователю.
Он сделал широкий жест рукой в сторону стола и добавил:
- Прошу! Выбирайте! Что вам сердце подскажет!
Крутяшев совсем не ожидал такого простого решения вопроса. Он даже растерялся. Алексей тоже не торопился сделать выбор. …Наступила тишина, которую нарушил Петр Соломонович:
- К сожалению, у меня осталось не так уж много времени. Не медлите. Поторопи-тесь!
Эти слова словно подтолкнули Ивана. Его руки непроизвольно потянулись к шка-тулке с чудодейственным порошком, и он обрадовался, что претендентов на его долю нет – Алексей уже взял книгу, рукописи и благоговейно их разглядывал.
«Наконец-то я получил ключи к разгадке превращения металлов, к разгадке холод-ного ядерного синтеза. Завтра же проведу опыт и все исследую. Если опыт даст поло-жительный результат, я должен обрести мировую славу. Нобелевская премия мне обеспечена! – промелькнула шальная мысль у Крутяшева в голове, и все тело наполнилось сладкой истомой счастья и спокойствия. Он посмотрел на бледное лицо Петра Соломоновича, его дрожащие руки и вспомнил о его близкой кончине. Если ему не помочь – не дать противоядие – старик скоро помрет. – Я сделал правильный выбор! Философский камень у меня в руках, а способ его приготовления старый скряга откроет мне в обмен на противоядие!»
Крутяшева вывел из раздумья голос Кугеля:
- Если ты, Иван, выбрал камень мудрецов, то и этот золотой слиток тоже твой! А тебе, Алексей, досталась не только «Изумрудная скрижаль» и древние рукописи, из которых ты узнаешь много нового, но и эта старинная одежда.
Старик встал, нетвердой походкой подошел к Алексею:
- Ты отверг материальные ценности и выбрал духовное богатство. Поэтому я назна-чаю тебя своим преемником.
Он обнял Алексея, потом хотел вернуться на место, но неожиданно старика сильно качнуло в сторону. Алексей с Иваном дружно кинулись к нему на помощь, под-держали его, но Петр Соломонович решительно отстранился, твердо встал на ноги и продолжил:
- После моей смерти имущество раздадите людям, а меня похороните под именем, которое я укажу в завещании.
«Нужно поторопить события и дать скорее старику противоядие, иначе он действительно умрет! – лихорадочно размышлял Крутяшев, глядя, с каким трудом Петр Соломонович пытался сохранить бодрый вид.

5гл. СМЕРТЬ ВО ИМЯ ИДЕИ

Крутяшев предложил свою машину, чтобы доставить Алексея к самолету, и он со-гласился. По дороге разговорились. Алексей с увлечением рассказывал о своей работе с детьми, о юных дарованиях, которым он уделяет много времени. К своему изумлению, Иван узнал, что «старый скряга и скупой еврей», как за глаза он называл Петра Соломоновича, несколько раз помогал материально его школе, причем речь шла о солидных суммах.
«Зачем простому учителю знать секрет изготовления золота? – размышлял Иван в дороге. – Этой тайной должны владеть только ученые, и то не все. Каждый должен заниматься своим делом».
Иван Владимирович украдкой смотрел на «кандидата в герметисты» и жалел, что за неимением времени не может пригласить его к себе домой, чтобы под благовидным предлогом посмотреть «Изумрудную скрижаль». Хотя многого он от книги и не ждал – наверняка историкам давно известно все, что там написано, но все-таки было просто любопытно.
Расстались они быстро – без крепких рукопожатий и напутствий в дорогу. Иван по-мог Алексею дотащить багаж – старинную одежду и часть лабораторного оборудова-ния, включая фарфоровый тигль, он взял с собой – и сразу же отправился обратно. Нужно было торопиться, пока «старый еврей» еще жив.
Дверь была незакрытой. Иван прошел в спальню. Кугель лежал на кровати и, как только Крутяшев приблизился, открыл глаза. Смертельная бледность разлилась по его лицу, было сразу понятно: старик доживает свои последние часы.
- Ты что-то забыл? – тихим голосом с трудом прохрипел Петр Соломонович.
- Нет!
- Чего же тебе надо? Зачем пришел?
- У меня есть… одно лекарство, которое быстро поставит вас на ноги! – твердо ска-зал Иван.
- Спасибо за заботу! – кивнул головой Кугель. – Меня уже ничто в мире не поста-вит на ноги. Если уж эликсир не помог… Видно, смертный час мой настал!..
- Мое лекарство лучше эликсира. Оно вернет вас к жизни. Поверьте мне!
- Лучше эликсира ничего нет! Но он у меня заканчивается, а новый изготовить уже нет сил.
- Вы меня не понимаете. Мое лекарство… - Иван замялся, не зная, как старику ска-зать правду, - это то, что вам в данный момент нужно, жизненно необходимо.
- Не надо! – резко отверг предложение Петр Соломонович и посмотрел прямо в глаза собеседнику: - Выкладывай, что ты задумал!
- В этом флаконе противоядие!
Крутяшев достал небольшой пузырек с темной жидкостью и поставил на стол.
- Противоядие?! – удивился Кугель. – Ты меня отравил? Впрочем, я догадывался, что эта внезапная болезнь очень и очень странная и имеет к тебе отношение. Она случилась сразу же, как ты побывал у меня в гостях. Зачем ты это сделал?
- Чтобы ускорить время и приблизить час посвящения в тайну превращения метал-лов. Я действовал не из корыстных побуждений. Нет! Наука должна давно обога-титься этими знаниями. Тайна, которая неведомо как попала в ваши руки, должна давно пройти испытания в современных лабораториях, а не скрываться в подвалах у неких «герметистов». Она должна из рук шарлатанов и дилетантов перейти к ученым. Сейчас настал такой момент! Вот противоядие! Если его немедленно выпить, вы тотчас почувствуете себя лучше.
Иван вылил содержимое пузырька в стакан и спросил:
- Вы готовы открыть мне свой секрет?
Кугель не отвечал.
- Вы скоро умрете. Умрете в мучениях. Наверное, не доживете даже до утра… Или жизнь не стоит этого секрета?
- Философский камень меня не обманул! – загадочно произнес Кугель. – Почернел на огне, как уголь. Мне нечего тебе сказать. Ты сам сделал свой выбор! Сейчас у тебя есть не только слиток драгоценного металла, но и средство его приготовления. Что тебе еще надо?
- Секрет изготовления философского камня, который вы передали Алексею. …В об-мен на противоядие! Ну же! Время работает против вас!
Кугель на эти слова только усмехнулся и отвернулся от него.
- Если вы думаете, что меня волнует жажда личного обогащения, то ошибаетесь! Я не ради богатства все это затеял, а ради науки. Секрет превращения металлов стоит Нобелевской премии и всемирной славы. Это же переворот в науке.
- Так вот ради чего тебе понадобился секрет? Ради славы! – со злостью спросил Ку-гель.
- А почему бы и нет! Слава и признание заслуг для ученого – это стимул к дальней-шей работе. Пейте противоядие скорее… - Иван протянул стакан Петру Соломо-новичу, но тот отвел его руку в сторону.
- Мне не нужно твое противоядие! – твердо сказал он.
Иван удивленно посмотрел на старика. Такого развития событий он не ожидал.
- Но ведь вы умрете! Последние часы жизни для вас будут очень мучительны! Зачем вам это надо? – вне себя от злости и бессилия крикнул Крутяшев.
- Зачем? – переспросил Кугель и тяжело вздохнул. – Видно, ничему я тебя так и не научил. Послушай поучительную историю… Несколько столетий назад жил великий алхимик Александр Сетон. В Дрездене он прошел через все пытки средневекового за-стенка. Изувеченный жадным до золота Христианом II, он не выдал свою тайну. Вко-нец измученного, правитель Саксонии заточил его в темницу. Сетон сдержал слово, сказанное ранее одному из своих последователей в Кельне: «Если когда-нибудь кто-либо из сильных мира сего захватит меня, я скорее умру, чем открою ему свою тайну». Впоследствии из темницы Сетона выкрал польский дворянин Михаил Сендивочиус и привез в Краков. Но тайну алхимик не открыл даже своему спасителю. Сетон передал Сендивочиусу весь свой запас философского камня для приготовления золота, но научить производить порошок решительно отказался.
Старик надолго замолчал, тяжело переводя дух, потом твердо добавил:
- Передать тайну неподготовленному должным образом человеку, в крайнем случае, можно. А недостойному – никогда! Это было бы для алхимика величайшим грехом.
- А не грешно ли уносить с собой в могилу знания, которые могли бы обогатить че-ловечество и продвинуть науку вперед?
- Они не пропадут, как не пропали за долгие тысячелетия. Эти знания находятся в надежных руках.
- Надежных, но бесполезных! Ученые двигают науку вперед, а не школьные учите-ли! - со злостью выкрикнул Иван и уже тихо спросил: - Итак, вы согласны умереть, но не открыться мне?
Петр Соломонович молчал, и это вселило некоторую надежду. Старик лежал, полу-прикрыв глаза. Наконец, собравшись с силами, он приподнялся на кровати и тихо, с интонацией обреченного человека, сказал:
- Смерть послужит мне наказанием за то, что я оказался неосмотрительным в подбо-ре своих учеников, что не разглядел в тебе корысти. Я готов к мучениям!
- Зато я не готов! – перебил его Крутяшев. – Если вы согласны умереть неизвестно за что, то я убийцей стать не желаю! Пейте!
Он почти силой всунул в слабеющую руку старика стакан, уверенный, что Петр Соломонович не сможет противостоять соблазну выпить противоядие и спасти свою жизнь.
Кугель долго смотрел на темную жидкость и даже зачем-то понюхал ее, потом отри-цательно покачал головой. Рука алхимика затряслась мелкой дрожью. Внезапно его пальцы разжались, стакан упал на пол и со звоном разбился. Иван охнул и кинулся собирать осколки, надеясь, что хоть какую-то часть противоядия соберет. Но все оказалось тщетно, разлитую жидкость собрать уже было невозможно. Не поднимаясь с колен, он подполз к учителю и уже не с жалостью, а с благоговением глядел на него.
- Прости, если можешь!.. – сказал Иван и, отводя взгляд, встал. – Не знал я, что так все получится! Даже предположить не мог.
- Не вини себя, - ответил Кугель. – Я верю, что ты хотел меня спасти. Я выбрал Если ты думаешь, что моя миссия на Земле – это только держать в тайне секрет, а перед смертью передать его другому, то глубоко ошибаешься. Основная миссия ал-химика не в этом состоит! И чем скорее ты поймешь это и поумнеешь, тем лучше для тебя. А если ты действительно хочешь узнать тайну приготовления философского камня – сначала заслужи это право! А потом…
- Что потом?
- Потом внимательно изучи трактаты Иоанна Исаака Голланда и Зосима Панополи-тана. Рукописи написаны на греческом языке. В книжном шкафу ты найдешь сверток, там они и хранятся. Если Всевышний даст тебе откровение, ты сможешь узнать нечто такое, до чего современная наука еще не дошла.
- И все? – удивился Иван.
- Все! Только не берись за дело, не подготовив себя должным образом, не изменив-шись внутренне: все твои старания заранее будут обречены на провал.
Тут Петр Соломонович вдруг захрипел, хотел еще что-то сказать, но уже не смог. Через минуту он забился в предсмертных конвульсиях. Словно опомнившись, Крутя-шев бросился на улицу искать телефон-автомат. «Скорая» на вызов приехала быстро, и Кугеля увели в больницу.
…Осмотрев дом, Иван забрал с собой указанные Кугелем рукописи и отправился в больницу. Там ему сообщили: не приходя в сознание, больной по дороге умер…
* * *
Через несколько дней Нора Витальевна наконец-то объявилась и по телефону назначила встречу в кафе недалеко от института. Крутяшев пришел заблаговременно. Сидя за столиком, вспоминал тот роковой вечер в ресторане и то, как он проводил Петра Соломоновича в последний путь.
…Редкая толпа старух, наверное, ближайших соседей, отзывалась о покойном не слишком лестно. Впрочем, иного Иван Владимирович и Алексей и не ожидали. Для «чужих» он всегда был скрытным и непонятным человеком.
- Говорят, что завещания на дом покойный не оставил, - судачили старухи. – Кому он останется? Старик-то один жил.
- Дом-то его одна труха, тронь – развалится, - внесла ясность самая знающая женщина. - А добра у соседа и подавно не было. Бедно жил и скромно очень!
- Бедно?! На машине к нему частенько разные темные личности приезжали. К бед-ному не поедут!
Размышления Крутяшева прервал стук каблучков. Он оглянулся и увидел Нору, с которой на свою беду познакомился в ресторане.
- Не меня ли ждете, Иван Владимирович? – обыденным тоном спросила девушка, как будто ничего не произошло.
Она по-хозяйски уселась напротив, изящным движением достала сигарету и не менее изящно прикурила.
- Вас, Нора Витальевна! С какими вестями пришли? – Иван налил даме полную стопку коньяка и приготовился слушать.
- А себе почему не наливаете? – показала девушка на пустую стопку Ивана.
- А мне прошлого раза хватило! До сих пор икается!
- Понятно! Итак, вы хотите вернуть себе утерянные вещи?
- Да! И готов заплатить за них!
Нора задумалась, словно собиралась поторговаться, потом поинтересовалась:
- А что именно хотите вернуть? Золото?
- Нет! Слиток можете оставить себе, - махнул рукой Крутяшев. – Верните только порошок и бумаги. - Но вдруг, спохватившись, добавил: - Этот слиток не совсем обычный. Он мне нужен для исследования. Если это возможно, я хотел бы купить его. Хорошую цену дам!..
- Вот как! Увы! Вынуждена вас разочаровать: эти болваны и тупицы золото уже продали кому-то. А вот бумаги с какими-то непонятными записями мне удалось у них… купить!
Она достала из сумки кипу свернутых в трубочку листов, но отдавать не собира-лась, сказала:
- Я за них дорого заплатила!
Крутяшев достал пачку денег:
- Столько хватит?
Нора удивленно оценила достоинство предложенных купюр и жадно протянула ру-ку. Но Крутяшев молча показал ей на сверток с рукописями. Девушка намек поняла и тут же передала все бумаги. На этот раз Иван решил быть осмотрительнее. Он развер-нул сверток и, удостоверившись, что это именно те древние рукописи, которые он взял у Кугеля, отдал деньги.
- К сожалению, больше ничем помочь не могу! – на прощание сказала Нора и, же-манно улыбнувшись, походкой профессиональной манекенщицы удалилась.
Иван Владимирович через окно кафе видел, как его недавняя собеседница села в машину и, весело смеясь, вытащила пачку денег и заговорила с водителем.
Он задумался. Теперь у него осталась только одна надежда – рукописи. И если Ку-гель не обманул, у него еще есть шанс осуществить свою мечту. Золотой мираж стоял перед глазами. Он еще раз просмотрел рукописи и вспомнил слова Петра Соломоновича: «Если своей жизнью я не сумел заставить тебя найти путь к совершенству, то, возможно, моя смерть что-то изменит!»
Иван посмотрел в окно: на улице снова начинал моросить дождь.

_________________
михаил


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Творчество М. Котлова
СообщениеДобавлено: 21 авг 2011, 16:57 
Гуру
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 09 янв 2010, 02:20
Сообщения: 3500
Вопрос автору. А почему вы в районке это не печатаете? Стесняетесь или по другой причине?


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Творчество М. Котлова
СообщениеДобавлено: 21 авг 2011, 22:07 
Гуру
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15 ноя 2010, 15:02
Сообщения: 3008
Ну, наверное объём у газеты не очень велик, я так думаю. Да, и М.Котлову по поводу эпиграфа, (пояснение для остальных участников форума, у многих сайтов есть эпиграфы, мне, например, нравится эпиграф на сайте "Вятского землячества " в Москве.) А здесь может подойти такой текст:

Верхнекамье, Верхнекамье,
Наших предков путь в изгнанье,
А для нас родимый дом,
Где родились и живём

Здесь над Вяткой и над Камой,
Мы ходить учились прямо,
Не боялись, рядом Кай
Что всему на свете край.

Хотя,наверное, хватит и первого четверостишья, посоветуйтесь с Хиной, может что-то и получше придумаете, а если ещё другие помогут... .


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Творчество М. Котлова
СообщениеДобавлено: 22 авг 2011, 16:25 
Гуру
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15 сен 2010, 15:13
Сообщения: 6182
Моих (и не только моих) предков никто сюда не изгонял. Они сюда на великую стройку приехали.
Совсем не обязательно выдавать район за прибежище только каторжников, уголовников и их потомков. Это не правда.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Творчество М. Котлова
СообщениеДобавлено: 22 авг 2011, 22:50 
Гуру
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15 ноя 2010, 15:02
Сообщения: 3008
Да ради бога, господин Серый, " Для кого-то путь в изгнанье", а по моему " Очень многих путь в изгнанье". на стройки шла мобилизация - "трудармия", да и от путёвки отказаться было непросто. Хотя, наверное, были и энтузиасты.


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Творчество М. Котлова
СообщениеДобавлено: 27 авг 2011, 07:02 
Гуру
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 09 янв 2010, 02:20
Сообщения: 3500
Владимир писал(а):
у многих сайтов есть эпиграфы

Администратор вернется так может откроет конкурс эпиграфов для сайта?


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Творчество М. Котлова
СообщениеДобавлено: 31 авг 2011, 12:36 
Гуру

Зарегистрирован: 19 авг 2011, 09:56
Сообщения: 327
Кикимора писал(а):
Вопрос автору. А почему вы в районке это не печатаете? Стесняетесь или по другой причине?
Эта повесть уже однажды печаталась "ПН" - в 90-х годах.

_________________
михаил


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Творчество М. Котлова
СообщениеДобавлено: 31 авг 2011, 13:04 
Гуру

Зарегистрирован: 19 авг 2011, 09:56
Сообщения: 327
Илья Муромец
Дела давно минувших дней,
Преданье старины глубокой...
А.С. Пушкин
1гл. К БОГУ ПОБЛИЖЕ
Однажды осенним промозглым вечером, когда серые мохнатые тучи затянули весь небосклон и лил холодный нескончаемый дождь, у Киевского Печерского монастыря спешился всадник. Это был ратник: грудь его защищала кольчуга, ноги – латы, голову – шелом, на боку висел меч, в руках держал копье, к седлу приторочены сулица, булава, лук и колчан со стрелами.
Его потертый, видавший виды плащ насквозь промок. Ратник устало смахнул с лица капли дождя, прислонил копье к стене, отстегнул от пояса ножны и наполовину вытащил меч. Прямой, стальной клинок с многочисленными зазубринами был шире и длиннее обычного и мог встречаться только у очень сильного человека. Ратник долго и задумчиво смотрел на него, потом решительно задвинул обратно и бережно положил на седло. Затем он поочередно притронулся к сулице, булаве, луку, колчану. По всему видно, что этим вещам он придает особое значение, они дороги ему как человеку, которому служили не один год верой и правдой и, возможно, спасали от смерти.
Это был довольно высокий человек, хоть и старый, убеленный сединами, но еще крепкий, широкоплечий и необычайно коренастый. От его облика – шрамов на лице, которые не могла скрыть даже густая лопатообразная борода, изувеченной левой руки, смятого в нескольких местах шелома, порванной кольчуги – так и веяло былыми сражениями. А от его взгляда – спокойного, уверенного – исходили доброта и сила.
Ратник задумчиво осмотрел приземистое деревянное здание монастыря, за ним Троицкую церковь, внизу – тихие воды Днепра, снял шелом, перекрестился и решительно направился к тяжелым, дубовым вратам. Спустившись по крутым ступенькам вниз, он попал в узкий темный, подземный коридор. В нос ударил затхлый воздух с примесью плесени, воска и ладана, впереди доносились глухие звуки пения.
Из коридора он попал в просторную пещеру и остановился у порога. Благодаря свечам возле икон и на подсвечниках и масляным светильникам по углам, в пещере было довольно светло. Около алтаря стояло несколько молодых иноков. Только что закончилась вечерняя служба, старики печерские уже удалились в свои кельи, а молодые послушники-монахи, сгрудившись возле старца Афанасия-затворника, со вниманием слушали его наставления в жизни:
- В «Слове о Хмеле», брате, говорится: «А кто сдружится со мной, со мной поведется, того я тотчас совращу, и станет он Богу – не молебник, в ночи – бессонным, на молитву – неподъемным». Поэтому, брате, молитесь Богу, и Он не даст вам впасть в напасть.
Ратник незаметно подошел к монахам и тоже вместе с ними внимал мудрым словам. По окончании беседы монахи заинтересованно оглядели гостя, но не удивились: в монастырь чуть ли не ежедневно приходили какие-нибудь странники – всем предоставлялись пища и кров.
Вперед вышел старец Афанасий, сникавший себе славу подвигом смирения и затворничества. Он обратил внимание на мокрую одежду незнакомца и показал на широкую лавку у стены:
- Проходи смелей, добрый человече. Отдохни, обсушись! У нас для всех страждущих двери открыты, мы всем рады.
Ратник молча поклонился людям и перекрестился на святые образа, снял мокрый плащ и устало опустился на лавку.
- Кто ты, человече? Дружинник? Какому князю служишь? Куда путь-дороженьку держишь? – спросил его Афанасий.
- Я не князьям – земле Русской служил! Илией Муромским кличут меня люди, - ответил он и потянулся руками к теплу, которое шло от масляного светильника.
Между братией прошел легкий шепоток. Иноки с нескрываемым интересом и почтением оглядели путника.
- Наслышаны о тебе, Илия, наслышаны! Так вон ты каков! Много былин о тебе сложили сказители, много! Куда едешь? По ратным делам?
- Нет! – покачал головой Илья. – Силы уже не те, и раны болят. Рука вот, левая, с трудом поднимается, и рана в груди никак не заживает. Какой из меня сейчас дружинник? Больше сорока годин ратным делом занимался, у многих князей под началом ходил. Хватит, на покой пора. И к Богу поближе! Возьмите к себе в монастырь иноком! Постриг хочу принять и Богу послужить! Возьмете?
Наступила тишина. Монахи не ожидали такого вопроса и не знали, что ответить.
- Крещеный? - послышался негромкий, но требовательный голос позади иноков. Они тут же почтительно расступились и пропустили архимандрита Поликарпа, игумена Печерского монастыря. – Так крещеный али нет? Или до сих пор деревянным истуканам поклоны бьешь?
- Крещеный, святой отец! Еще до ратной службы меня окрестили новой вере старцы.
- Веру Христову знаешь? Посты блюдешь? Молишься?
- Знаю, да не все! А посты соблюдаю и молюсь! Как же без этого? Грех ведь…
Монахи одобрительно зашептались. Поликарп строго глянул на них, и они сразу замолчали.
- Откуда родом?
- Из села Карачарово Муромского княжества.
К архимандриту подошел Афанасий и тихо что-то прошептал. Поликарп сразу изменился в лице.
- Илейка? Чоботок? – удивленно воскликнул он. – Ты ли это? А меня не узнаешь? Помнишь погреба княжеские? Вместе в темнице горевали.
- Как не помнить, святой отец! Век не забыть «милость» княжескую! Я тебя, Поликарп, сразу узнал, как только увидел.
- А я вот не признал…глаза уже не те, плохо видеть стал. Изменился ты: голова и борода белее снега стали. Постарел!
- И тебя, святой отец, старость согнула, а ведь не такой был… Много воды утекло с тех пор. Много!
Архимандрит оглядел внимательно своего давнего знакомого.
- Земля о тебе, Илия, слухами полнится. Когда-то в Киеве тебя Чоботок звали, по тестю твоему, чеботарю, сейчас Муромцем кличут, по отчине твоей. Много ты славных дел совершил. А однажды наш монастырь спас от грабежа. Ну что ж, коли решил посвятить себя Богу, оставайся. Я еще по темнице помню: тянулся ты сердцем к Богу. Прими смирение на душу и строгий пост на тело. Как ратный подвиг прими! Готов ли?
- Готов, святой отец!
Поликарп перекрестил и благословил нового обитателя Печерского монастыря. С тех пор Илья Муромец сменил ратное дело на духовное. Так же, как и другие монахи, участвовал во всех работах, старался выбрать себе самую тяжелую. А когда наступали часы покоя, уединялся в маленькой отдаленной пещерке, которую сам выкопал и обустроил. Не зная грамоты, он с помощью братии выучил все молитвы и каноны. Большую часть свободного времени проводил в усердной молитве. Часто и горько плакал. Когда братия его спрашивала: «Почему плачешь, отче?», ответ был неизменным: «Много душ невинных загубил я на поле бранном. Как замолить у Господа грех мой?»
Между тем слава о ратных подвигах этого человека гремела по всей Руси и далеко за ее пределами. Когда-то иметь в своей дружине Илью Муромца мечтали многие князья. Они знали: за таким дружинником на рать простых воев не придется гнать силой. Одно имя его наводило страх на врагов. Он пользовался огромным уважением и у киевлян, и у жителей других городов. Много раз князья, чтобы переманить его к себе, предлагали ему выгодные посты в своих дружинах, но Илья каждый раз отказывался. Все заставы богатырские и городки на полуденной границе от Переяславля до Владимира-Волынского знали его. Половцы предпочитали обходить стороной тот городок, где в данный момент находился этот народный герой.
Слух о том, что Илья Муромец принял постриг в Печерском монастыре, быстро распространился по Руси. И к нему потянулись люди. Старухи несли на руках внуков, родители вели отроков перед вступлением в молодшую дружину, приходили даже опытные вои, собравшиеся в боевой поход. Все просили либо исцеление от недугов, либо благословение на ратные дела и благополучное возвращение домой. Были даже случаи чудесного исцеления от болезней.
Однажды Илья зашел в небольшую особо почитаемую пещерку, ближе всех находившуюся у Днепра и имевшую свой отдельный вход. Осмотрел ее земляные своды, местами покрытые плесенью, на стенах иконы из цельного куска дерева, которые писал, по словам монахов, еще преподобный иконописец Алипий. В глубине пещерки находились три ухоженные каменные гробницы: одна ближе к выходу, две другие – поодаль.
- Вот с этой пещерки и началась вся история Печерского монастыря, - послышался позади чей-то голос. Илья оглянулся и увидел у входа Поликарпа. Игумен зашел и перекрестился у гробниц, благоговейно смахнул пыль с каменных плит.
- Часто захожу сюда к Антонию, молюсь на его мощах, прошу благословение и силы на грядущие дела. А что тебя привело сюда? – спросил Поликарп.
- Много слышал об этой пещере, а вот посмотреть все никак не удавалось.
- По рассказам уже почивающих святых отцов и записям Нестора-летописца, здесь когда-то селились варяги-разбойники. На бойком месте сидели, на гречнике, грабили торговый люд, проплывающий из варягов в Царьград и обратно. Тут и поселился после них Антоний, вернувшись на Русь со святой горы Афон. Много людей он исцелил. Молва о святом старце по обеим сторонам Днепра летела быстрее птицы. Теперь в его келье никто не живет, она святая для всех нас. Здесь покоятся мощи Антония. А когда-то в незапамятные времена, по древним былинам, которые нам оставили святые старцы, в этих местах поставил крест сам апостол Христовой церкви Андрей Первозванный. Он благословил горы Киевские и предсказал, что на них будет стоять много церквей и воссияет благодать Божья. Этим благословением и живем! На его заступничество надеемся. Ибо грешные мы все, недостойные.
- А здесь чьи мощи покоятся? – показал Илья вглубь пещеры на две стоящие рядышком гробницы.
- Мучеников Феодора и Василия. Их злодейски убил великий князь Мстислав, старший сын Святополка Изяславича.
- За что же он их?
- О, эта история поучительна для неокрепших духом, - таинственно произнес Поликарп. – Однажды Феодору, который жил здесь, приснился вещий сон … что в этой пещере спрятаны сокровища варягов - разбойников. Проснулся он утром, удивился, но не придал сну большого значения. На другую ночь опять видит во сне, как разбойники прячут в этой пещере несметные сокровища. Решил поискать в указанном месте… Стал копать и, действительно, нашел злата и серебра множество, каменьев драгоценных, сосудов греческих и всякого другого добра. Большой клад был зарыт. Помутился у Феодора разум, поддался он искушению и решил с богатством тайком покинуть монастырь. Приготовился бежать, но в последний момент встретил своего друга Василия и поделился с ним тайной сокровищ. Тот уговорил Феодора не поддаваться искушению, а молиться о спасении своей души. Послушался Феодор друга, остался в монастыре, а сокровище они перепрятали. Но услышал их разговор злой человек, и донес он Мстиславу Святополковичу о найденных богатствах разбойников. И решил великий князь завладеть им. Привели к нему Феодора и Василия, но не открыли они своей тайны и в муках погибли. Произошло это не так давно: в 6606 году от Сотворения Мира (1098 г. от Р.Х.).
Как-то в монастырь в поисках крова и пищи зашли странники, слепые певцы. Монахи накормили, напоили их и попросили спеть что-нибудь, потешить душу сказаниями. И услышали много песен о затворнике своем Илие Муромце. С тех пор молодые послушники часто просили старца рассказать о себе, о службе ратной, о богатырской заставе. История его жизни оказалась очень интересной, удивительной и поучительной, неразрывно связанной с защитой Руси от врагов и веры Христовой от язычников.
В декабре 6696 года от Сотворения мира (1188г. от Р.Х.) преподобный Илия Муромец скончался. Перед смертью он сложил персты правой руки для молитвы (три пальца воедино, в подтверждение Святой Троицы), но перекреститься уже не успел…
Так ушел из жизни один из величайших защитников Земли Русской. Его имя на протяжении многих веков вдохновляла и продолжает вдохновлять на ратные подвиги русских людей. Тело Ильи Муромца захоронили в специально построенном по настоянию киевлян богатырском приделе Софийского собора, главного Киевского храма, в великокняжеской усыпальнице (там не каждого князя хоронили, только великих - правителей Руси, не говоря уже о боярах), где также нашел покой и Алеша Попович. Позднее (возможно, после разрушения Киева и Собора татаро-монголами) заботу об останках легендарного человека взял на себя Печерский монастырь. Илья Муромец был официально канонизирован в 1643 году в числе еще шестидесяти девяти угодников Киево-Печерской лавры.
Мощи Ильи Муромца, облаченные в монашескую одежду, и сегодня открыто почивают в Ближних пещерах Киево-Печерской Лавры с образом святого и скромной надписью над гробницей «Илья из Мурома». Его память в православном календаре отмечается 19 декабря (1января по новому стилю).

_________________
михаил


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Творчество М. Котлова
СообщениеДобавлено: 31 авг 2011, 13:06 
Гуру

Зарегистрирован: 19 авг 2011, 09:56
Сообщения: 327
2 гл. ЧУДЕСНОЕ ИСЦЕЛЕНИЕ

Ранней весной, едва земля освобождается от снежного покрова и ото льда вскрываются реки, на дорогах появляются странники да богомольцы, бредущие от города к городу в поисках подаяния. В один из таких дней в селе Карачарово, что вблизи Мурома, появились трое старых нищих-побирушек. В изношенных до дыр лаптях и опорках, рваных подпоясанных веревкой рубищах, в которых едва угадывались монашеские рясы, они шли друг за дружкой, как гуси с пруда.
Самый старый из них, согнутый временем в три погибели, был, по-видимому, слепой. Он одной рукой опирался на посох и оглаживал свою длинную седую бороду, под которой виднелся деревянный потемневший от времени крест, другой держался за плечо более крепкого попутчика с огненно-рыжей всклокоченной бородой. Третий, длинный и донельзя худой, на котором рубище висело как на шесте, шел чуть впереди и, подняв нос кверху, нюхал воздух, пытаясь определить, где пекут хлеб. Он громко стучал посохом по горшкам на изгородях, отбивался от назойливых собак, заглядывал в открытые ставни домов в надежде на хлебосольных хозяев и от нетерпения теребил свою жидкую, будто выщипанную бороденку. Однако время было горячее, земледельное, и селяне находились в поле. Одни дети малые во дворах играли.
Вдруг подул ветер, небо затянуло тучами, и стал накрапывать дождик – первый весенний, долгожданный, который должен прибить пыль на дорогах и напоить истосковавшуюся по влаге землю. Дождь быстро усиливался и грозил превратиться в ливень.
Нищие не обращали внимания на дождь и продолжали идти вперед. Они уже прошли почти все село и никого не встретили. Кто накормит их, усталых и голодных? Кто одарит милостыней и укроет от непогоды? Впереди остался последний дом, находящийся поодаль, у самой кромки леса. На их счастье через открытые настежь ставни они заметили в глубине дома, на печи, молодого парня и подошли к окну.
- Лю-ю-ди добрые! Пода-а-йте убогим на пропита-а-ние! – нараспев, обратились они к парню и низко поклонились. - Цельный денек в пути-дороге, и ни маковой росиночки во рту. По-да-й-те!
Парень оглядел нищих и недовольно махнул рукой:
- Не могу, калики перехожие! Идите дале, может, кто и подаст.
- Погоди, хозяинушко! – испуганно затараторил рыжий. – Не прогоняй нас, хороший человече. Нам ведь, паломникам, много не надо: хлебушка – на зубок и водицы - глоток. Сотвори убогим господню милостыню. Ради Христа! Хоть лепешки пресной кусок и водицы ковшик. Нам и это в радость. Подай-й! – жалобно протянул он.
- Эх, калики! – тяжелым взором посмотрел на них парень. – Кабы знали вы мое горе! Есть в доме и квас, и хлеб, но не в силах я выйти к вам. Сидень я! Не держат меня ноги. Заходите в дом сами.
Нищие приглашению обрадовались и, подгоняемые дождем, заторопились в избу. Зайдя в дом, прислонили у порога посохи, сбросили с натруженных плеч котомки, распустили пояса, поклонились и устало сели на лавку.
- Проходите, паломники, к столу, там все найдете, да в печь не забудьте заглянуть. Вижу: проголодались. Откуда вы, далече ли путь держите?
- Из Антониевых пещер мы, из Печерского монастыря, идем по святым местам, в ваши края безбожные веру истинную несем. Долог путь наш!
Старцы не заставили себя долго уговаривать. Мигом вытащили ухватом горшок каши из печи, достали жбан квасу, развернули из тряпицы лепешки, калачи и уселись за столом. Богомольцы недолго трапезничали. Парень и глазом не успел моргнуть, как они уже ложками дружно стучали по дну пустого кувшина. Паломники аккуратно собрали за собой крошки, кинули в рот и вернулись к порогу.
- Давно нас в дом не приглашали. Бросят краюху хлеба плесневелого из окна – мы и этому рады. За доброту и хлеб-соль низкий тебе поклон! – сказал слепец, и старцы дружно поклонились.
- Как вашу улицу, конец величать? Как тебя, чадушко, тятя с мамкой назвали? Кого нам благодарить за угощеньице? Уж больно калачи у вас хороши: мягки, пахучи, сами во рту таят. Недаром ваше село в честь калачей Карачарово зовется.
- Гущин конец наш. В гуще леса тятя дом поставил. Отца за это Гущей прозвали, а меня Гущин. Это прозвище, а так меня Никитой зовут.
- Чем же отблагодарить тебя, Никитка, добрая душа? – спросил парня худой старец.
Хозяин пожал плечами:
- Чем желаете! Я на печи все сижу, ничего не знаю, не ведаю. А вы по дорогам бродите, много видите, много знаете. Что на белом свете делается? Опять лихо творится?
- Творится! – дружно покачали головами старцы. Слепец вынул из сумы гусли, а его товарищи из берестяного короба - гудки и клубок толстой нити. – Мы тебе лучше старину-побывальщину споем. Тебе о чем? Можем о славных кметах и даждьбожьих мужах, сложивших буйные головушки во чистом поле.
- А я обо всем послушаю, мне все интересно.
- Слушай тогда! Ты чей сын?
- Иванов.
- Ну, слушай, Никитка сын Иванов, - худой старец стал разматывать клубок, на нити которого оказалось множество непонятных узелков, и запел:
- Вот развязываю узел,
Вот клубочек распускаю,
Запою я песнь из лучших,
Из прекраснейших исполню…
Рыжебородый принял конец нити, чтобы сматывать клубок, и, как только слепец тронул струны и тоже запел, стал им подпевать под мелодичный звон гуслей:
- Ай да не близко от города, не далеко ж не
Во широком поле Шарукан похаживае,
На широком раздолье Шарукан посматривае,
Что не любо – ногами железными вытаптывае.
Ко святой Руси дорожку прокладывае,
Жгучим огнем города и веси сжигае,
Людом христианским реки-озера запруживае.
Во дикие леса люд христианский разбегается…
- Кто такой Шарукан? – прервал песню Никита и взволнованно заерзал на печи.
- Был такой лютый хан, много раз на Русь святую ходил, много христиан в полон увел. Сейчас его внук Кончак ордой правит, Калин-хан его в народе зовут. Весь в деда - такой же лютый!
- Некому его прогнать?
- Да, некому, видать, прогнать басурманина – хана половецкого, - ответил рыжий старец. – Повывелись богатыри на Руси-матушке. Эх, Святогора бы сейчас поднять из земли, он бы прогнал Калин-хана. Ну да слушай дальше.
Калики опять запели, а парень, затаив дыхание, внимательно слушал следующую побывальщину. Когда речь зашла о бое поединщиков возле брода на берегу Трубежа, печенежского батыра с русичем, кожемякой Яном – воем киевского князя Владимира, хозяин в порыве чувств даже попытался встать, но тут же бессильно опустился на печь. Только сильные руки его сжимались в пудовые кулаки. Да и было от чего… В былине говорилось, что если победит печенег, тогда «земля русов ой да отдается им на разорение да на три года», возьмет верх русич – «ой да не ходят печенеги на Русь целых три года». А когда владимирский вой сдавил печенега до смерти и «ударил им о землю», Никита повеселел.
- Так его! – рубанул он рукой по воздуху.
Однако следующие песни были иными… О распрях княжеских и поражениях в ратях. О разорении городов и весей степняками. Молодой хозяин близко к сердцу принимал былины. Вздыхал тяжко и волновался, потом бессильно махнул рукой.
- Что поделаешь, детко! – сказал рыжий. - Это наша горькая чаша. Пьем ее, пьем, а она не убывает. То хазары на нас шли, то печенеги, сейчас вот половцы ратятся. Улусы степняков текучи, как вода – сегодня здесь, завтра там. Чтобы их одолеть, нужно всем, сообща. А если не куманы, так сами друг друга бьем.
- Что за куманы? Кто такие?
- Половцы это! У нас чуть ли не все князья в кумовьях ходят с половецкими ханами – сыновей своих женят на половчанках, да толку от этого мало: как ходили степняки на Русь, так и ходят. Сейчас Мономах прижал им хвост, за Дон загнал, и меньших князей в кулаке держит. Супротив его никто и слова не смеет молвить. Да старый он уже, люди бают, что больной слег. А вороги, как коршуны, притаились, только и ждут его погибели.
- Ну что вы, пни трухлявые, хозяина печалите! – буркнул слепой на своих товарищей. – Давайте лучше ему о славном Дунае и Михайло Потыке споем, потешим душеньку.
- Не надо! – вдруг отказался Никита. – Зачем старину вспоминать?.. Вороги сейчас одолевают, а я на печи сижу. Эх, кабы мог, встал бы против басурман. Насмерть бы стоял. Но не могу!..
- Хворый? Отчего ж у тебя, детко, ноженьки не ходят? Давно ли? – заинтересовался рыжебородый.
- Давно! Сызмала спину надорвал. Несмышленыш еще был, хотел на лошади прокатиться, а она понесла… Как упал, так вот с тех давних пор сиднем и сижу.
Паломники переглянулись и зашептались меж собой. Потом рыжебородый предложил:
- Може, мы, калики перехожие-переброжие, тебе поможем?
- Мне волхвы не помогли, а вы… - прервал старца Никита и недовольно махнул рукой. – Не томите душу, идите дале. Меня батюшка даже на капище не раз возил. Сам Перун не смог!
- Мы деревянным истуканом не кланяемся, мы во имя истинного Бога лечим. Крещеный?
Парень удивленно посмотрел на нищих:
- Византийской вере? Нет! Наше племя, мурома, своим богам молится. Наши боги не хуже.
Старцы опять зашептались. Рыжебородый и худой что-то горячо доказывали слепому. Наконец тот согласно кивнул головой и поднял на парня пустые глазницы:
- Никитка, сын Иванов, прими новую веру, византийскую, которой на святой Руси молятся. Тогда мы полечим тебя! Не примешь… значит, судьба твоя такая. Язычнику Христовы молитвы не помогут. Окрестишься, может, и простятся грехи твои. Примешь веру?
Парень не знал, что ответить. Креститься? Из его рода еще никто не принял новой веры, огнем и мечом навязываемой боярами и князьями. А как же он? Как вперед отцов и дедов полезет?
- Мы, мурома, в своих богов верим! Перун и Даждьбог наши заступники.
Услышав ответ, старцы разочарованно посмотрели на парня, как на обреченного инвалида, и стали поспешно собираться. Они были уже в дверях. Худой на пороге задержался и равнодушно заметил:
- Кормил тя батька до уса и бороды, да, видно, придется до гробовой доски! Кланяйся Перуну, да, смотри, лоб не разбей. Прирос уже к печи, коли слезать не хочешь. Низкий тебе поклон за хлеб – соль. Прощевай!
- Постойте, калики! – неожиданно воскликнул Никита. Он почувствовал, что с их уходом уйдет и последняя надежда на выздоровление. – Скажите, много ли в Муроме крещенных новой вере?
- Есть, - ответил худой. – Только живут они не в Муроме, а рядышком, в новом граде. А святогоны остались в старом городище.
И старцы рассказали, с каким трудом князь Глеб, во святом крещении Давид, в 6521 году (1013 г. от РХ) утвердился в Муроме и еще труднее ему пришлось убедить муромцев креститься. Немногих убедил. Тех, кто крестился византийской вере, язычники-святогоны изгнали из города. Христиане вместе с князем ушли из Мурома и за оврагом на Окской горе построили себе на берегу Оки новый град, лучше прежнего. Там и храм в честь Всемилостивого Спаса срубили. Но убил Глеба Святополк-окаянный. Обманом выманил из Мурома и убил, вместе с братом его Борисом, во святом крещении Романом.
- В новом городище нам всегда кусок хлеба подадут, там добрый люд живет, а в старом… там святогоны… - недовольно махнул рукой рыжебородый. – Хорошо, если собак не спустят…
Он глянул на парня и опять спросил:
- Так примешь ли веру византийскую? Если примешь, полечим тебя.
Парень долго молчал, тяжело вздыхал, потом решился:
- Приму веру! Коли надо – крестите! Только будет ли толк?
Старцы сразу же вернулись с порога в избу и радостно засуетились. Рыжебородый и худой помогли хозяину слезть с печи и усадили его на лавку. Потом к нему подвели слепого. Тот снял с шеи деревянный крест, приложил его к макушке головы парня и стал молиться.
Никита смирно сидел, вслушивался в незнакомые слова и дивился. Волхвы и ведуны, коих перебывало у него за долгие годы не один и не два, не были похожи на этих богомольцев. Они тоже пели песни, всматриваясь в узелки своих клубков. Но песни их были другие… Ему запомнилась только одна из них, про полуптицу-получеловека с дивным именем Гамаюн, которая была нарисована на берестяном коробе волхвов.
- Прилети, Гамаюн, птица вещая,
Через море раздольное, через горы высокие,
Через темный лес, через чисто поле.
Ты воспой, Гамаюн, птица вещая,
На белой заре, на крутой горе,
На ракитовом кусточке, на малиновом пруточке…
Но не прилетала к волхвам птица Гамаюн, не слушались их боги и не помогли ему. Послушаются ли этих богомольцев? Кто они такие? Обыкновенные нищеброды, голодные оборванцы! Ничем не отличаются от других странников, чуть ли не каждодневно проходящих через село. У них нет на груди орлиных клювов и медвежьих когтей, без которых ведун – не ведун и шаман – не шаман. Один только крест - простой, деревянный, который может легко вырезать из дерева любой мальчишка. А без амулетов и оберегов - какие они знахари?! Даже требу не просят: ни курей, ни гусей, ни жита мешок, чтобы потом умилостивить своих богов! Не потешаются ли над ним, убогим? Нет, не похоже.
Прислушиваясь к незнакомым ему молитвам, он думал, почему вместе с муромцами отказались креститься карачаровцы. Старейшины не велели. Сейчас он крестится – первый в селе. Почему не в реке? Имеет ли силу это крещение?
После долгих молитвопений старцы, наконец, трижды обрызгали парня водой из берестяного жбана, бережно извлеченного из котомки.
- Ну вот, парубче, наступил твой светлый денек. Теперь ты не язычник, а христианин. Так-то! И имя тебе нарекается новое, христианское…- слепой задумался. – Какое, братья? Как парня назовем? – спросил он.
Тут на улице ярко сверкнула молния, и грянул сильный раскатистый гром. Ливень с новой силой пролился на землю. Рыжебородый выглянул за дверь и с удовольствием покачал головой:
- Какой хороший дождь Илия-пророк нам принес. К урожаю!
- Эх, ты, пень старой - голова с дырой, борода долга, а ум короток! - отозвался худой старец. – Это Илия нам знак подает. В честь громовержца парня назвать надо. Илия, значит крепость Господня! – предложил он. Слепец согласно кивнул головой, повернулся к парню и твердо сказал:
- Имя тебе нарекается новое, христианское, Илия. Старое, языческое, имя забудь. А теперь, если Господь благословит, поправим тебя.
Слепой положил новообращенного в православную веру на лавку животом вниз и стал ощупывать его спину. Долго мял кости, что-то бурчал под нос, потом сильно нажал одной рукой и пристукнул другой. Острая боль пронзила Илью насквозь. После этого ему стало необычайно легко, и он, на удивление самому себе, сел на лавку без посторонней помощи.
- Пей, детко! Это не простая вода – святая. В Крещение набраная. Берегли ее до особого случая, да, видно, сейчас как раз тот случай и наступил. И просфору - освященный хлебушек съешь, не гнушайся Божьей пищи.
Парень выпил, съел просфору, утерся и покосился на старцев.
- Что чувствуешь, чадушко? А ну, Илейка, попробуй на ноги встань. Смелее! – властно прикрикнул рыжебородый.
- Ты, главное, поверь в себя. Сколько можно сиднем сидеть, штаны на печи протирать. Вставай! - добавил худой.
Старцы говорили с такой уверенностью, с такой скрытой силой, что Илья решил испытать себя. Он уперся ногами и …поднялся. Скорее по привычке, чем по необходимости, схватился за печку, но опора не понадобилась. Ноги его держали! Держали крепко, уверенно! Он стоял и не мог поверить в это.
Старцы сами обрадовались столь знаменательному событию.
- Принеси-ка мне кваску духмяного – в глотке что-то пересохло. Не видят очи мои, не найду сам, - попросил парня слепой.
- Иди, чадушко, не бойся. Уважь старичков, напои нас, - добавил рыжебородый.
- Шагай, шагай, не раздумывай! – сказал худой и чуть подтолкнул парня.
Илья сделал первый шаг и остановился, перевел дух. Вот, наконец-то, свершилось. Долгие годы он мечтал об этом дне. Он оглянулся на притихших старцев, во все глаза удивленно смотревших на него, и … пошел. Шаг, второй, третий; шел осторожно, будто годовалый малыш, и радовался такому событию.
- Смелее! Бог даст, понесут тебя ноженьки резвые, - подбодрили его нищие.
Илья из кадушки набрал корчагу квасу, поднес слепому и с поклоном отдал. Калики по очереди, не спеша, напились, утерли бороды, а в оставшийся квас добавили святой воды.
- А теперь ты, детко, выпей, - и протянули ему корчагу, - а мы будем творить молитву за здравие твое.
Калики стали петь благодарственные молитвы и усердно креститься. Илья припал к ковшу и чувствовал, как с каждым глотком крепнут его ноги.
- Чуешь ли ноженьки свои, чадушко? – спросили его старцы.
- Чую, калики-перехожие! Чую силу в ногах и руках.
- Тогда принеси нам пива медового, да холодненького, прямо из погреба!
Илья принес им пиво. Старцы чуть-чуть отпили, налили в корчагу святой воды и опять протянули парню: «Пей!». В третий раз они послали хозяина уже во двор за колодезной водой, да прямо на колодец, тоже разбавили ее святой водой и заставили парня выпить.
- Чуешь ли силушку, чадо?
- Чую! Кажется, гору могу свернуть! – удивленно сказал Илья. Он смотрел на старцев как на великих колдунов, которые оказались сильнее самых известных на всю Оку знахарей. Чудеса, и только!
- Вот и добре! Горы пусть стоят себе, а Русь от Дикого поля надо оборонить и веру христианскую от поругания беречь. Простил тебя Господь для ратных дел, для великих дел.
От этих слов Илья распрямил плечи. Сейчас, когда он стоял во весь рост, видно было, что он на голову выше среднего человека, крепко сложенный и, видать, силушкой не обиженный.
- Чем я смогу расплатиться с вами, люди добрые? За выздоровление мое ничего батюшка с матушкой не пожалеют. Золотой казны в доме нет, но что есть – ваше будет. Просите! – с поклоном обратился к старцам Илья.
Нищие усмехнулись.
- Не с нами надо расплачиваться… Господь тебя, по милости своей, простил! – сказал слепой.
- Казной за это, прощенник, не расплатишься. Наша цена дороже! – добавил худой.
- Какая же?
- Ратная! Не ты ли говорил, что насмерть будешь стоять против половцев? За Росью и Сулой опять нам грозят степняки, будь они прокляты, опять на святую Русь вздымаются. А великий князь Владимир Мономах старый уже, больной. Меньшие князья ждут-не дождутся его кончины, уже головы подняли. Опять меж собой за великокняжеский стол ратиться начнут. Когда князья ратятся, половцам раздолье – некому Русь оборонять, некому церкви православные отстоять. Кто защитит нас от поганых? Ступай в Киев-град к Владимиру и просись на порубежье, на заставу богатырскую. Этим и расплатишься сполна. Для ратных дел тебе дал силы Господь.
- Выполню волю Божью, - твердо сказал Илья. – Но одарить вас за мое избавление от немощи я должен. Не знаю только, чем?
- Не надо нам ничего, - отмахнулись от него старцы. – Мы наелись, напились. Если соберешь нам в котомку калачей пахучих, в ноги поклонимся.
- Соберу, - тут же отозвался Илья и стал складывать им в котомку все, что попадало под руку.
- Вели батюшке купить тебе жеребенка, - тем временем советовал ему рыжебородый. – Добрый конь в ратном деле – незаменимый помощник. Пусть возьмет первого, который попадется на торгу. Холи его, купай в трех росах на зеленых лугах: в первой – до Ивановской, во второй – до Петрова дня, в третьей – до Ильинской. Купай в речке Муравенке. Приобрети себе копье вострое, лук тугой и стрелы каленые.
- И запомни, Илья сын Иванов, в бою тебе смерть не писана. Бейся с басурманами – не страшись! – сказал слепой.
Старцы перекрестили парня со словами: «Благословляем тебя, раб Божий Илия, на ратные дела» - и уже в дверях напомнили:
- Перед дорогой не забудь зайти в Спасский монастырь, что в Муроме, в новом городище, находится, и воздать молитву Господу нашему Иисусу Христу за исцеление. На коленях молись Всевышнему! Не мы тебя на ноги подняли… И Илье-пророку поклонись, он за тебя Бога молил… Эх, заложить бы Илье-пророку часовенку, да только некому в Муроме за него порадеть…
- Есть кому порадеть, - тихо сказал Илья и с благодарностью низко поклонился старцам. А когда распрямился, их и след простыл. Как будто и не было в избе никого.

3гл. НАПУТСТВИЕ В ДОРОГУ

Илья вышел из курной избы за околицу и глубоко, всей грудью, вздохнул. Свежий весенний воздух, наполненный после грозы ароматом распустившихся полевых трав, взбодрил его. Тропинка на дальнее огневище возле реки Непры, где родители корчевали пни после пала и готовили землю под пашню, шла мимо капища. Деревянные идолы Даждьбог, Стрибог и Перун, вырезанные из цельных стволов лиственниц и дубов, черные от времени, безмолвно смотрели в даль в ожидании даров. Широкая каменная плита возле четырехликого Перуна почернела от засохшей крови жертвенных животных. Илья хоть и почтительно, но безучастно прошел мимо: новая вера не позволяла ему кланяться идолам.
Родители еще до рассвета уехали в поле. Старопахотная земля давно истощилась, и приходилось готовить новую. Пни корчевать – не семечки лузгать на завалинке, так намаешься, что руки не поднимаются. Когда солнце вошло в зенит, они, вконец уставшие, сели в тенек под дерево отдохнуть.
- Эх, кабы Никита с нами был, - тяжко вздохнула Епистимия Александровна. – Вмиг бы огневище очистил. А что мы, старики …
- Тридцатая весна парню идет, и силушка в руках есть, а вот ноги…- печально добавил Иван Тимофеевич. – Видать, судьба у него такая – на печи сидеть, а у нас – до смерти без помощников управляться.
Пригретые солнышком, родители задремали. Придя на огневище, Илья не стал их будить, хотя душа рвалась обрадовать отца с матерью своим выздоровлением, а сразу взялся за дело. Кустарники и деревья, обгоревшие в огне, но еще крепко сидевшие в земле, он выдергивал без особого напряжения. Через короткое время все было убрано и сложено в кучу для дальнейшего сжигания. То, что старики не осилили бы и за день, он сделал за их короткий послеобеденный отдых. Осталось собрать только мелкие сучья, головешки, и землю можно пахать.
Мать проснулась первой, встала и … не поверила своим глазам.
- Слышь-ка, отец, поле-то наше чисто. Тебе говорю, старый, посмотри! – толкнула она его в бок.
Иван вскочил и оглядел поле.
- Действительно, кто-то нам помог! – удивился он. - Кто пожалел нас, стариков? Соседи?
- Гляди, отец, человек какой-то на нашем поле управляется. Не он ли помог? – показала рукой Епистимия в конец пала. – Зачем? Мы и сами…
Неизвестный бросил последние головешки в кучу и направился к ним. А когда приблизился, они ахнули!
- Никитушка! Ты ли это? – охнула мать и бросилась к нему. – На ногах? Не может быть! – Она обняла его и заплакала.
- Я, матушка! Окрепли ноги мои.
- Как же это случилось? Кто помог?
- Мимо дома нищие-паломники проходили, попросили милостыню. Я их в дом пригласил и накормил. Они в награду за это и вылечили меня.
- Кто ж они, что за люди такие? – спросил отец. – Волхвы? Только им, ведунам да колдунам, под силу такое. Только они …
- Нет, батюшка, не волхвы! Святые люди христианской веры помогли. Они окрестили меня в новую веру, нарекли новым христианским именем Илия, напоили водой, да непростой – святой. И свершилось чудо – окрепли мои ноги.
- Окрестили, говоришь?! Новое имя дали?! – нахмурился отец. – Старейшины нашей верви (общины) не велят нам креститься и принимать новую веру. Чем наши боги хуже? Чем тебе старое имя не угодило?
- Что ты, что ты, отец! – испуганно запричитала мать и замахала на него руками. – Они вылечили сына, а это главное. Ты – старый, по старому судишь. Это в ранешные времена люди родами и племенами жили, старейшин слушали, в своих богов верили. Сейчас все изменилось. Говорят, в Муроме многие новую веру приняли и в церковь ходят, а не на капище. Говорят, еще невинно убиенный князь Глебушко крестил Пятницкое селище, что у Мурома с другого краю находится. Всех баб и мужиков в озеро Кстово и речку Бучиху загнал и с головой окунал. На его место пришел Ярослав и тоже крестил в Оке муромцев. Скоро и в Карачарово христиане появятся, помяни мое слово.
- Крестил, да не всех! – вспылил отец. – Говорят… В старом Муроме нет никого, кто принял новую веру. А кто принял, ушел в новое городище. И пускай!.. Наши деды испокон веков свою веру имели! – Он задумался и долго молчал, а Илья с матерью с нетерпением и надеждой ждали его решающего слова. Наконец отец махнул рукой: – Ну да ладно! Что было – не вернешь! Хорошо ли наградил старцев? Ради такого дела ничего не жалко, последнюю рубаху отдам.
- Предлагал награду – не взяли. Сказали: твоя плата в ратных делах, иди в Киев-град на службу к великому князю.
- Если так сказали, пусть будет по-ихнему, - согласился отец. – В таких делах обманом нельзя.
- Спасибо, тятя! – повеселел Илья. Он не хотел идти против воли родителя и в душе надеялся на его согласие.
- Как!? – встрепенулась мать. – В какой-такой Киев? А как же мы? Кто нам на старости лет кусок хлеба подаст? Не пущу! Женим тебя, у меня и невеста на примете есть. Внуки пойдут. Ты, сыну, о нас подумал?
Тяжело вздохнул Илья, болью сжалось сердце. Действительно, как их оставить одних на склоне лет? С другой стороны, слово свое держать надо. Там, на ратной службе, его место.
- Наши деды всегда ране за вервь (общину) держались, землю орали (пахали), житом поле засевали, охотились, бортничали, - продолжала причитать мать. – Вольно жили, каждый в своем роду, в своем племени. Сейчас русичи городов понастроили, туда уходят наши сыновья, наши кровинушки. Зачем? Разве Муромщина хуже Киева? Мы, мурома, меря и мордва, испокон веков здесь жили. Неужели поедешь, сыну? Чужая сторонка бранью посеяна, слезами обильно полита и горем проросла. Здесь отчина твоя, здесь корни твои, здесь могилы дедов-прадедов твоих. Оставайся!
- Нет, матушка, не останусь. Поеду в Киев-град, как старцы велели. Благословение прошу у вас. А если не благословите… - Илья не закончил фразу, вовремя остановился, понял, что не то сказал, склонился в поклоне и замер.
Отец посмотрел на мать, притихшую и смирившуюся с судьбой, и сказал:
- Без благословения, сынок, нельзя! Ладно, отпускаем тебя на службу ратную. На это мы даем тебе наше родительское благословение.
* * *
Незаметно пролетели весна, лето и ранняя осень. Илья за прошедшее время в Муроме заложил при Спасской церкви, которую люди звали Спас на Бору, часовню, а в Карачарове – на самом высоком месте, церковь. Сам натаскал бревен для возведения их стен и взял с муромцев и односельчан слово, что они закончат начатое им дело и освятят часовню с честь Ильи-пророка, а церковь – в честь Пресвятой Троицы. Он помог родителям управиться со всеми полевыми работами и поправил избу. Пришло время прощаться. Илья неспешно вывел коня за ворота. А там уже толпился народ.
- Едет, едет! – послышались громкие ребячьи голоса, и односельчане оживились.
- На княжескую службу едет человек! – обращаясь к людям, сказал Никодим, чернобородый и сухонький мужичок, сосед Ильи. – Великие князья еще со времен Владимира Красно Солнышко призывали к себе, на Русь, смердов со всех земель, из всех родов и племен. Одних призывали, других – силой заставляли идти. С тех давних пор много парубков из Муромщины ушли туда. Уходит и Илейка. Сам идет! Вот! А раньше он Никиткой звался.
- Да знаем! Только мы его не Никиткой звали, а Гущиным, – ответили ему. – Его отец, Иван Тимофеевич, - Гуща, а сынок – значит, Гущин. Слышали, как окрестили его калики, вылечили и имя новое дали. Чудо свершилось. Ни за что не поверили бы, кабы сам не увидели Илью в добром здравии.
- Прослышав о том чуде, я тоже крестился. В Спасе на Бору меня святой водой брызгали.
- Да не ты, Никодим, один. У нас, считай, уже чуть не полсела уже христиане…
- Вон Илейка идет. Какой добрый молодец! А был сиднем.
- Таких добрых молодцев еще поискать… Столетние дубы на плече играючи таскает. Когда огневище расчищал, в Непру дубы побросал. И запрудил ее. Как не запрудить? Дубы – не береза, Оку можно запрудить. Непра-река не смогла пробиться сквозь затор и по другому руслу побежала. Вот таки дела. И когда часовню в Муроме строил, первый работник был, никто за ним угнаться не мог.
- Говорят, когда стены часовни ложили, Илья с одной стороны бревно поднимал, пятеро – с другой.
- Истинная правда. Я вместе с Ильюшей там работал – видел, - сказал Никодим.
- И я видел, как он при закладке нашей, Карачаровской, церкви работал. С корнем вырвал дубы и в основание положил. Ну и силища!
- А без силы разве с драконом справишься? Сколько скотины извел этот изверг, не сосчитать… Сколько лет мы терпели, боялись его… Голова как у борова, а тело змеиное, глаза страшные – огнем горят. Помереть от страха можно. А Ильюха его извел, топором в куски изрубил. Вот так!
- Вот тебе и сидень…
- Был сиднем, а станет гриднем! – продолжал Никодим.
- А разве простой лапотник может гриднем стать?
- Может! Воеводы у князей завсегда из простых мужиков бывали. От века так повелось. Ох, в недоброе время уходит от нас Илья.
- Пошто так?
- Великий князь Владимир Мономах умер. Старший сын Мстислав на его месте сидит. Удержится ли? А если усобица? Опять нас, смердов, князья за собой погонят ратиться меж собой.
- Еще поговаривают, половцы по Переяславлю с огнем прошли. Много людей побили, села пожгли, поля. Беда! Совсем одолели степняки! Недолог живот наш!.. Вся надежда на ратных людей, на таких, как Илейка!
Илья молча стоял возле односельчан, многие из которых были из его рода, вслушивался в разговоры близких, знакомых с детства людей и думал о предстоящей разлуке с родными местами. Что ждет его на дальней стороне? Вернется ли он назад? Увидит ли родителей?
- Посторони-и-сь! Старейшины иду-ут! – крикнули из толпы.
Народ почтительно расступился и пропустил вперед двух древних старцев. Длинные седые бороды, ссохшиеся от времени лица, в руках оружие. Они подошли к Илье и вручили ему копье, лук и колчан со стрелами.
- Прими от рода нашего дар. Пусть копье вострое и стрелы каленые сослужат тебе службу верную! – сказали они.
Илья низко поклонился им, благоговейно оглядел острый наконечник копья и лук, состоящий из медной втулки-кибити и вставленными в нее рогами тура. Лук тугой, не каждый натянуть сможет. Оружие было сделано, по просьбе Ильи, больших размеров, чем делались обычно. Он знал, что оно по древней традиции после изготовления еще семь седмиц (семь недель) хранилось в доме «Колывана», где приобретало волшебную силу. Кто владел таким оружием – был непобедим. Он помнил этот старый домишко на «курьих ножках», находящийся рядышком с капищем, - клеть, установленная на два мощных пня, похожих на курьи ножки, четырехскатную крышу и пятиконечный крест – один конец смотрит в небо, а четыре других направлены на четыре стороны света. Обыкновенная курная избенка, а зайти туда может не каждый, только - старейшина.
- Помни, сынок, ты из племени мурома. Наш оберег – сокол. Недаром нас на Оке Соколами зовут. Пусть эта птица будет твоим покровителем. Наши деды никогда не гнули головы перед ворогом, не гни и ты, бей ворога, как бьет сокол перелетную птицу. – Старцы низко, в пояс, поклонились Илье и добавили: - Служи службу ратную. Будь защитником всем обиженным и обездоленным. Напрасно не проливай кровушки людской и себя береги!
Старцы замолчали. Народ позади их сразу оживился:
- Правильно! Бей половцев, Ильюха! Не посрами землю Муромскую.
- С таким большим копьем Илья будет непобедим.
- А лук-то какой у него, с таким не каждый совладает.
- Бей поганых, чтоб неповадно было людей наших в полон брать.
Тем временем мать подвязала котомку с едой к седлу, к поясу Ильи приладила холщевый мешочек с кремнием, огнивом и мусатом (камень для оттачивания ножа), а на шею ему повесила кожаный мешочек.
- Здесь земелька с нашего двора, у порога ее взяла, - тихо молвила она, - носи ее у сердца. Пусть вместе с крестиком висит, не помешает. Она сбережет тебя в трудную минуту, силы даст и будет напоминать о доме, о родной сторонушке. А может, - она всхлипнула, - и приведет обратно к дому. Я на мешочке вышила сокола, чтоб помнил, кто ты есть, какого роду-племени.
Отец оттеснил плачущую мать и подвел к сыну коня.
- Вот! – похлопал он коня по холке. – Будет тебе Бурко верным другом. Береги его, и он тебя сбережет в трудную минуту.
- Хорош жеребец, ничего не скажешь! – одобрительно отозвался Никодим. – Правильный выбор сделал Гуща.
Не знал сосед, что Иван все сделал так, как велели святые старцы. Первый же жеребенок, встретившийся в Муроме на торгу, сразу понравился и Илье, и Ивану Тимофеевичу.
- За такого казны не пожалею, - сказал отец и, не торгуясь, выложил за него 50 кун – все, что они берегли на черный день. На эти деньги можно было приобрести две кобылы или боевого коня. А тут жеребенок! Но какой! Серый, в «яблоках», на длинных, но крепких ногах, с высокой холкой. Илья, по совету святых старцев, купал жеребенка в трех росах, поил из родника, который однажды во время лихой скачки вдруг пробился из-под копыт Бурка. И теперь из него вырос молодой, крепкий конь. Именно такой ему и нужен.
- Да, хорош! – подтвердил слова Никодима Илья и потрепал Бурко за холку. Тот фыркнул и уткнулся ему в грудь, признавая хозяина.
- Будет у нас память от твоего коня. Из-под его копыта родник за селом пробился. Ох и водица там – вкуснотища! Яко мед! Я только ту воду и пью сейчас.
- Ты служи, Ильюша, и не беспокойся - церковь в Карачарове и часовню в Муроме мы достроим. Всем миром достроим! – сказали ему старцы и оглянулись на односельчан. Люди ответили одобрительным гулом.
- А я не беспокоюсь, знаю, что достроите! – громко сказал Илья, обнял на прощание родителей и вскочил на коня. - Ну, не поминайте меня лихом, люди добрые! – Он оглядел родной дом, людей и решительно тронул поводья. Бурко понял команду и легко понес своего хозяина.
…На подвиги, за которые народ столетиями будет воспевать его в своих былинах.

_________________
михаил


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
 Заголовок сообщения: Re: Творчество М. Котлова
СообщениеДобавлено: 31 авг 2011, 13:08 
Гуру

Зарегистрирован: 19 авг 2011, 09:56
Сообщения: 327
4 гл. ПОРУЧЕНИЕ ОТ КНЯЗЯ ЯРОСЛАВА

Медленно катит свои воды по широкой равнине матушка Ока. На полуночной стороне от нее тянется нескончаемый лес, в глубине которого живут воинственные вятичи. Никто не знает, сколько племен и родов скрывается там. На полуденной стороне разбросан островками редкий перелесок, постепенно переходящий в широкие степные просторы, где властвуют половецкие орды.
Окская дорога извилистой лентой шла по лесистому левобережью. Здесь, в отличие от правого, низинного, берега, высились утесы, бурлила быстрина. Величава Ока… В прибрежных зарослях прячется перелетная птица, на песчаные отмели спускается на водопой всякий зверь, а в небе над водной гладью рыщет в поисках добычи ястреб.
Отстояв воскресную утреннюю службу в Спасской церкви в Муроме, Илья отправился в путь. На второй день на косогоре, который круто огибала широкая Ока, показалась Рязань. Илья перешел вброд Проню, маленькую, задумчивую речку, приток Оки, и оглядел город. Рязань городом по своей малости назвать можно было с большим трудом – так, большое село, вобравшее в себя две церквушки, Спасскую и Борисоглебскую, терем посадника, богатые подворья купцов, тиунов и торговище. Обнесенная земляным валом высотой в три человеческих роста, глубоким рвом с водой и дубовым островерхим частоколом в несколько рядов, с камнями и песком, засыпанными между ними, высокими башнями с бойницами, Рязань ощетинилась перед лицом внешней опасности. На заборолах (помост для стрелков на стенах) всматриваются в даль дозорные. Этим она ничем не отличалась от Мурома, Ростова и других городов в этом диком Залесском крае. Кроме посада. Посад в Рязани, где ютились мастеровые люди, славился на все Залесье и не уступал даже Новгороду.
Стоял полдень, и обитые кованым железом Серебряные ворота, находившиеся напротив устья речки Серебрянки, притока Оки, были настежь открыты. Через них туда-сюда сновали пешие люди, проезжали телеги, всадники. Илья тронул поводья, миновал узкий подъемный мост и заехал в город. Он не собирался долго задерживаться здесь: только глянуть на город да купить пару ломтей хлеба, лепешек в дорогу. Проехав мимо терема княжеского посадника (свое княжение Рязань заимеет позднее; как входящая в земли Черниговского княжества, вся полнота власти в городке пока лежала на посаднике, которого назначал черниговский князь), Илья остановился у церкви, перекрестился на ее святой крест и двинулся дальше к центру, где шумело торговище. Там спешился, привязал Бурко к коновязи и пошел мимо торговых рядов. Чего тут только не было… На прилавках лежал самый ходовой товар: добротная конная упряжь - у шорников, брони - у кольчужников, мечи, ножи, подковы - у кузнецов, кувшины - у горшечников, молоко, деревянные чашки-ложки - у оратаев из прилегающей к городу веси.
Торг был в самом разгаре. Многие, расхваливая свой товар, старались перекричать друг друга. А уж если торговались, то торговались яростно, до хрипоты, размахивая в руках связками засаленных шкурок куниц-куны и белок, которые были одинаково в ходу, как греческие серебряные монеты - диргемы и крохотные обрубки серебра - резы.
- Здесь рубь! – кричал оратай с пеной у рта и показывал кожемяке на серебряную проволоку толщиной в палец. – Мои шкуры не чета другим: толстые и мягкие. Я в шкурах толк знаю!..
- Нет, здесь буду рубить! – спорил кожемяка и отмерял ладонью меньший кусок проволоки. – Шкура эта от худой коровы, она еле ноги таскала, поди, с голодухи сдохла.
- Не от коровы, а от быка! Дурья твоя башка! Он бы тебя на рога поднял за таки слова… Он знаешь, какой был? Ого-го! Мимо пройти страшно!.. О, какой! Здесь рубь! – Оратай сдвигал ладонь кожемяки, чтобы он отрубил ему больший кусок серебра.
- Половину куньего ушка не дам за таку кожу. Хорошую давай!
- Полушку?.. Да лучше этой кожи ты отродясь не видывал!.. – исходил криком оратай.
- Не видывал?.. А это ты видал? – кожемяка снял пояс, развернул его и вынул серебряную монету. – Я за нее знаешь, сколько выделки (выделанная кожа) отдал?
Оратай взял у него монету и стал разглядывать. С лицевой стороны там был виден воин с копьем, с другой – трезубец с надписью: «Ярославе сребро».
- Беру! – сказал оратай и показал на проволоку: - И еще вот столько руби!
- Нет, столько! – продолжал спорить кожемяка.
Илья еще не нашел хлебников, как громкие крики привлекли его внимание. Он поспешил на шум и увидел трех всадников, которые крутились на холеных, тонконогих конях вокруг парня в простой одежде и лаптях. Всадники, в кафтанах из синего сукна с бронзовыми застежками на груди и широких кожаных штанах, в поясах кожаных, наборных, в шапках с высокой тульей и узких коротких сапогах, - были, по всей видимости, из княжеской дружины.
- Ты кому перечить вздумал, лапотник? – исходил криком дружинник, отличавшийся от двух других обитой по вороту и полам кафтана серебряной тесьмой. - Десятнику княжескому? Плетей захотел? Сейчас я тебя проучу… А ну, получай!..
Он несколько раз пытался ударить парубка плеткой, но все время промахивался. Вдруг парень изловчился, вырвал плетку из рук десятника и наотмашь хлестнул его коня по морде. Животное от неожиданности шарахнулось в сторону и чуть не сбросило седока. При виде этого зрелища лица столпившихся вокруг людей просветлели. Послышался сдержанный смех. Лишь две женщины, всерьез опасавшиеся за судьбу парня, за рубаху пытались его втащить в толпу.
- Беги, Добрынюшка, от греха подальше, послушай нас! Беги!
- Добрыня, сыну, оставь их, беги отсюдова! – причитали они, чуть не плача.
Но парень и не думал отступать. Он освободился от рук женщин и, набычившись, с поднятой плеткой ждал нападения. Народ по достоинству оценил его смелость.
- Правильно, Добрыня, держись, не отступай! – поддержал парня стоящий позади него сухонький старичок. – Не давай им спуску! Эх, кабы была у меня силушка, я бы этих бражников…
Тем временем народу становилось все больше. Люди заметили, что всадники были навеселе и наседали втроем на одного, и это их возмущало. Послышались выкрики в сторону дружинников, но они не обращали на людей внимания. Всадники окружили парня и стали его, пешего, теснить конями. Еще немного, и он окажется под копытами. Илья не мог не вмешаться. Он вклинился между дружинниками, схватил их коней под уздцы и, несмотря на сопротивление, оттащил в сторону.
- А ты откуда взялся? – закричали на него разозлившиеся не на шутку дружинники. – Пошел прочь! Пошел, а не то …
Они осмотрели Илью. Холщовая домотканая рубаха-косоворотка до колен, перехваченная простым поясом, залатанные штаны, лапти. Он ничем не отличался от обычного рязанского оратая из веси. Да как он осмелился пойти против них? Как посмел?
Толстый, красномордый дружинник, выглядевший пьянее других, хватанул плеткой наглеца. Илья успел закрыться рукой. Узкие полоски сыромятной кожи огнем обожгли локоть даже через плотную льняную ткань рубахи. В ответ Илья толкнул лошадь толстого дружинника с такой силой, что она повалилась и сбросила седока. Всадник, как куль, с грохотом упал прямо на прилавок с репой и вместе с ней скатился под ноги людей. Раздался оглушительный смех!
- Ты кто такой? Прочь, говорю! – крикнул другой дружинник со шрамом через все лицо и тоже поднял плеть для удара.
- Не замай! – угрожающе промолвил Илья и схватил его за кожаный пояс. Еще мгновение, и он полетит вслед за своим товарищем.
- Отпусти!.. - послышался позади голос десятника. – Отпусти, говорю, лапотник, если жизнь дорога. – Он придвинул к себе ножны, наполовину вынул меч и с угрозой сказал: - Зарублю!
Чем закончилось бы это противостояние, никто не знает. На помощь пришли рязанцы. Глухой ропот сменился открытой угрозой. Многие из мужиков уже вытаскивали из-за поясов топоры, с которыми практически нигде и никогда не расставались. Послышались выкрики в сторону дружинников:
- Доколе нас черниговцы притеснять будут? Гнать их надо отсюда. Где бражничали, туда пусть и убираются.
- А откуда они, из Чернигова?
- Оттуда! Князя Ярослава люди, сопровождают его в Муром на княжение.
- Хотели на торгу без казны товар взять, да Добрыня не дал.
- У нас на торгу никто на конях не ездит, а они …Сейчас за ноги с коней стащим.
- А что, и стащим! Ишь, удумали, без казны…
- Пусть к себе в стольный град катятся, а то мы за колья и топоры возьмемся.
Дружинники оглядели грозную толпу и поняли, что удача стоит не на их стороне.
- Погоди, смерд, мы с тобой еще встретимся! – пригрозил Илье десятник. – Я – Азарий Чудин. Ты обо мне еще услышишь и горько пожалеешь, что встал на моем пути.
Дружинники собрались уехать с торга, но люди сомкнули плотнее кольцо вокруг них и не думали пропускать.
- А ну, разойдись, смердячье племя! Нищеброды! Недаром вас, рязанцев, кособрюхими зовут! Разойдись, сказал! – крикнул десятник. – Не гневите меня!..
- Не разойдемся! И не жди! – въедливо сказал сухонький старичок и погрозил десятнику своим посохом. – Кто нищеброды? Мы? У нас в Рязани и свинья в кафтане, а у вас в кармане - вошь на аркане! Портки за нами донашиваете! Я тебе свои могу дать – донашивать! Не пустим!
- Сейчас стражники приедут и к посаднику Иванке Захарьевичу вас отведут. Отвечать будете! – поддержали старика мужики.
Тут послышался частый конный топот, и к месту ссоры подъехали несколько вооруженных всадников. Стражники в сопровождении большой толпы сопроводили дружинников на двор посадника, на его суд.
Посадник спустился по ступенькам терема и сел на высокий, покрытый красным сукном помост. На его груди блестел золотой крест, голову венчала шапка с высокой соболиной опушкой. Кафтан из дорогой византийской ткани перехватывал расшитый узорами красный пояс. По бокам посадника стояли тиуны, огнищане и грозная стража.
Суд был недолгим. Азарий Чудин, высокомерно оглядывая столпившихся людей, рассказал о непозволительном отношении к ним смердов и просил наказать их. В ответ от толпы отделились две женщины, сестры Авдотья и Анна Ивановны, тетка и крестная мать Добрыни. Их рассказ, несмотря на излишнюю эмоциональность, раскрывал суть происшествия.
Они говорили, что дружинники появились на торге на конях, не спешились, а это оскорбительно для рязанцев, и силой забирали понравившийся им товар без оплаты. Кто был недоволен, того секли плетками. Добрыня заступился за людей. А смерд из Муромщины, в свою очередь, не дал в обиду парубка.
- Не слишком ли вольно ведете себя в Рязани? – нахмурился посадник. – Мы дань исправно платим стольному граду Чернигову. Пошто вольничаете на торгу? Пошто наших людей забижаете? Хотите, чтоб вас в цепях отослали в Чернигов на милость княжескую? Цепи найдутся!.. Отвечай! – прикрикнул он на десятника.
Иванко видел чересчур вольное поведение черниговских дружинников в городе, и он знал причину этого. Но пока у него не было повода одернуть их. И вот такой случай настал.
- Мы – княжьи люди. Только князь нас может судить! – с вызовом ответил Азарий и оглянулся на своих дружинников.
- Да, только князь! – поддержали они десятника. Хмель у них уже прошла, и они решили отстаивать свои интересы.
- Я тоже княжий человек! – не удержался Иванко и в гневе даже привстал с помоста. – Я посажен здесь, дабы волю черниговского князя блюсти.
Азарий едко усмехнулся:
- Ярослав уже не черниговский князь. Недолго покняжил… На его месте другой сидит – Всеволод Ольгович. Скоро он назначит здесь своего посадника.
Это известие для рязанцев не было неожиданным. По всем городам и весям ходили слухи о распре между Мономаховичами и Ольговичами. После смерти Мономаха (19 мая 1125 г.) и вокняжения в Киеве его сына Мстислава, как обычно, сменились князья и в других городах. Лучшие столы, естественно, получили Мономаховичи. Ольговичи опять почувствовали себя ущемленными в дележе. Всеволод помнил времена изгойства своего отца Олега (Ольг), которому так и не удалось сесть в Киеве и который всю жизнь боролся за великокняжеский стол. Он не хотел повторять его горькую судьбу и решил захватить силой Чернигов, который когда-то был вотчиной отца.
Чернигов был вторым по значению городом на Руси, не считая, конечно, Новгорода. Но в Великом Новгороде нельзя было насильно сесть на княжение, не считаясь с мнением жителей, точнее, с мнением вече. Скорее наоборот: известно немало случаев, когда новгородцы сами изгоняли неугодного им князя, на вече говорили: «Иди, княже, откуда пришел, ты нам не люб». А в Чернигове – можно, и Всеволод этим воспользовался.
В Чернигове правил князь Ярослав Святославич, дядя великого князя Мстислава. Всеволод при поддержке тайных сторонников из дружины Ярослава, которые ночью тайно открыли ему городские врата, напал на черниговского князя, перебил близких ему бояр, а самого заключил в темницу. Потом из опасения мести со стороны великого князя освободил Ярослава и в сопровождении его же дружинников, но уже перешедших на службу к нему, отправил на княжение обратно в Муром.
Ранее Ярослав, с 1097 года, княжил в Муроме, который ему достался после Любечского съезда князей. Но четыре года назад он получил на княжение Чернигов, и был рад владеть этим более значительным городом, оставив Муром старшему сыну Ростиславу. А сейчас ему приходится возвращаться назад, в свой прежний удел. По дороге в Муром Ярослав остановился в Рязани.
- Пока не назначил – я здесь посадник! – твердо, с угрозой сказал Иванко. Дерзость десятника вывела его из себя. – Если не смиришься, я велю заковать тебя в цепи и посадить в поруб. Смиришься?
Азарий вспыхнул, хотел что-то ответить, но сдержался, видимо, испугался угрозы. Под его началом находилось полтора десятка дружинников. Это лишком мало, чтобы дерзить.
- Смирюсь! – тихо сказал десятник.
Посадник огласил приговор. По «Русской Правде» Ярослава Мудрого он заставил черниговских дружинников сполна уплатить за весь товар, который они забрали на торгу.
- Справедливое решение! – послышался громкий голос со стороны терема. На крыльце стоял немолодой, среднего роста, с клинообразной русой бородой человек. На его плечах был наброшен шитый золотом плащ – знак княжеского достоинства. И люди догадались, что перед ними сам Ярослав – черниговский изгнанник.
- Княже, ты? – смутился Иванко, встал и поклонился князю. Все, кто находился во дворе посадника, последовали его примеру.
- Поспеши расплатиться с рязанцами, Азарий! – велел Ярослав и недовольно глянул на десятника. – Да побыстрей! Мы встретили здесь кров и пищу, и негоже нам на доброту отвечать злом.
- Слушаюсь, княже! Как прикажешь! – покорно ответил Азарий, но по всему было видно, что покорность его временная.
Князь посмотрел на Илью: - А ты кто будешь? Из каких мест родом?
- Илия, сын Иванов, из села Карачарово. Еду в Киев-град.
- Зачем едешь? По торговым или иным делам?
- В дружину княжескую хочу поступить, буду Русь оборонять.
В кругу черниговцев послышался едкий смех. Ярослав строго на них глянул, и смех прекратился.
- Собирайтесь в дорогу, скоро выезжаем, - сказал он дружинникам и обратился к Илье: - В Киев, говоришь! Зайди в терем, добрый молодец, выпьем по чаше хмельного медку. Есть у меня к тебе дело. И ты, Иванко, - добавил он посаднику, - тоже посиди со мной на дорожку. Когда еще придется свидеться?!
Князь тяжелой, старческой походкой поднялся в терем, за ним направились Илья и Иванко. Когда они зашли в светлицу, увидели Ярослава, низко склонившего голову за длинным столом. Рядом с ним сидел младший сын Святослав, подросток, у которого еще только пробивались усы.
- Не тужи, княже, может, все еще образуется, - попытался успокоить его посадник. – Выпей лучше медку хмельного или квасу духмяного, легче на душе станет. И в Муроме можно княжить!
- На отшибе-то? Опять враждовать с язычниками? 26 годин враждовал. Эх, потерять такой город! – вырвалось у князя. – Кабы не измена – не отдал бы Чернигов. Отстоял бы! Но это прошлое… Сейчас о другом думать надо. – Ярослав встал, подошел к Илье и с надеждой посмотрел на него: - Сослужи мне, сын Иванов, службу верную. Сослужишь?
- Сделаю все, как велишь!
- Я хотел послать в Киев кого-нибудь из дружины, но боюсь обмана, измены. Нет рядом со мной верного человека. А княжич, - он поглядел на сына, - молод еще для таких дел. Боюсь, кабы моя весточка не попала к Всеволоду. Предали меня… Поспеши в Киев, там найдешь великого князя Мстислава и передашь ему таки слова…
Илья слушал послание Ярослава и вспоминал старцев-побирушек, которые предвидели большую котору между князьями за стольные города.

5 гл. ВСТРЕЧА В ПУТИ

Вблизи Мурома и Рязани берега Оки обжиты. На удобьях сведен лес под пашни и покосы. За деревьями с дороги виделись починки из дюжины полуземлянок, укрытых дерном и врытых в землю до половины срубов. Жилые избы, клети, хлева и крытые дворы заботливо собраны в кулак и спрятаны от непрошеных гостей за островерхим бревенчатым частоколом. Здесь живут родами оратаи, звероловы и бортники. О близости жилья можно догадаться только по черным полоскам пашни с изгородью, на колышках которой воткнуты лошадиные черепа, и глиняных горшках на невысоких столбах, хранящих прах усопших. Но уже через пару поприщ (километров) от Рязани деревни попадаться перестали. Далее пошли земли вятичей – непримиримых, не признающих Православие язычников, – опасные для путников.
Илья ехал быстрым шагом – поручение от князя не позволяло медлить. Он смотрел на спокойные воды Оки, вдоль которой тянулась дорога, и вспоминал бедный, но гостеприимный дом Добрыни в кузнечной слободе, притулившейся ближе других к внешней стороне городской стены. Простую обстановку из стола и укрытых медвежьими и волчьими шкурами лавок вдоль стен, узорчатые ставни на оконцах, в углу очаг из жердей и камней, обмазанных глиной. Радушную хозяйку Амельфу Тимофеевну, мать Добрыни, и ее острых на язык двоюродных сестер, Авдотью и Анну. Полная торба ржаных лепешек, которыми они одарили его, будет долго напоминать о гостеприимных рязанцах. И, конечно же, вспоминал Добрыню, который с гордостью рассказывал о своем отце Никите Романовиче, недавно погибшем в ратном походе на чудь, лучшем кузнице слободы.
Юноша загорелся желанием тоже отправиться с ним в Киев, но мать была против. Пусть, говорит, женится сначала, и невеста уже на примете есть, Настасья Никулишна, хорошая дивчина, ладная. Оказывается, Добрыня тоже иной жизни себе, чем ратная, не представляет. Хороший выйдет из парня ратник, это и сейчас видно. Смелости и силенок ему не занимать. Может, судьба когда-нибудь и сведет их вместе.
Часто его думы прерывали подозрительные шорохи в придорожных кустах и колючие взгляды в спину. Кто это был, Илья не задумывался, только клал руку на притороченные к седлу копье и лук и вспоминал предупреждения рязанцев.
- Здешние леса опасные, - говорили они ему. – Язычники лихобродят на большой дороге. Бывает, целые торговые обозы пропадают, не то, что одинокий путник.
Илья остановился у развилки двух дорог. Между ними лежал большой камень. По какой дороге ехать? Он вспомнил, что Амельфа предлагала ему клубок нити с узелками, который помог бы в дороге не сбиться с пути, и как объясняла значение «узелкового письма». «Отматываем нить и видим узелки. Узелок узелку – рознь, помни. Если простой узел, это развилка дорог. Один узелок – иди прямо, два – поворачивай налево, три – сворачивай направо. Если на нити попадется петля, это река. Если двойной узел, - дорога вельми опасна, будь осторожен. Будешь ехать и разматывать клубок. Он расскажет, что ждет тебя в пути, куда поворачивать», - напутствовала она. Но Илья от клубка отказался, хотя знал, что без такого древнего «путеводителя» люди по незнакомой дороге стараются не ходить. Тогда Амельфа дала ему устные наставления:
- У Алатырь-камня не забудь свернуть направо. Далее надо ехать вдоль реки Смородины, притока Оки, от устья и до самого истока, потом через волок дойти до Днепра и его берегом спуститься до главного стольного града Киева. Эта дорога дальняя – в тыщу поприщ, зато спокойная. По левой дороге не ходи, - строго наказывала она. – Она ведет на Муравский шлях, на полдень. И прямо, вдоль Оки, не ходи. Там за Смородиной в верховьях Оки есть еще один приток, он называется Смородинная. Это малая речка, гораздо меньшая, чем первая. Поедешь по берегу Смородинной и выйдешь на волок, идущий до Десны. Но не пройти тем волоком. За Перуновым бором, за двумя «покляпыми» березами на девяти дубах сидит Соловей-разбойник. Как засвистит, кровь в жилах стынет, деревья к земле пригибаются, а люди замертво падают. Всех, кто мимо едет по волоку, он грабит и убивает. Уже много лет той дороженькой никто не ездит. Заросла она, замуравела, никто ей не пользуется: ни торговый люд, ни христиане. Раньше христиане по той большой дороге ходили на поклон к Левонидову кресту, сейчас боятся. А дорога-то прямоезжая, всего в 500 поприщ. Когда-то люди только ей и пользовались. А какая удобная была: вдоль Оки почти до самого истока, там по берегу малой Смородинной, по волоку к Десне, оттоль вниз по реке мимо Чернигова к Киеву.
- Не ходи той замуравленной дорогой, вельми опасна она! – предупреждали его тетка и крестная мать Добрыни. – Много людей там сгинуло!
«Эх! – усмехнулся про себя Илья. – Где суждено сложить голову, то место захочешь, а не обойдешь-не объедешь. Не время мне в объезд ходить!»
Позади на дороге послышался частый топот копыт. Оставляя за собой густое облако пыли, к нему быстро приближались трое всадников.
- Прочь с дороги, лапотник! – послышался грозный окрик, когда всадники поравнялись. Они проскакали вперед, потом резко остановились и вернулись. Это были те самые черниговские дружинники, с которыми он повздорил на рязанском торге.
- Вот так встреча! – крикнул десятник своим товарищам. – Муромский смерд. Защитничек…
Всадники окружили Илью. Их лица пылали гневом и желанием мести.
- Молись, лапотник! – пригрозил толстый дружинник и для острастки уперся Илье в грудь копьем. – Смерть твоя пришла. Здесь тебе некому помочь. Это не на торге… – Он криво усмехнулся, посмотрел на своих товарищей и надавил копьем так, что острие больно кольнуло в ребро. – Проси пощады, если жизнь дорога! Проси, а то проткну, как …
Илья оглядел обступивших его недругов, лихо гарцующих на конях, копье у груди. Потом, несмотря на упорное сопротивление, отодвинул копье, переломил древко и отбросил металлический наконечник в сторону.
Толстый дружинник аж захрипел от негодования: - Ты как посмел, смерд? – Он удивленно глядел на сломанное древко копья, потом бросил его на землю за ненадобностью и выхватил меч. – Зарублю!
- Не замай! – тихо, но с угрозой предупредил Илья. – Ехали б вы, людины, своей дорогой, а то… не поздоровится!
- Что?! Не поздоровится?! Нам? Да как ты смеешь нас пугать? – толстый готов был кинуться на дерзкого путника. Его и без того красное лицо сейчас стало багровым.
- Погоди, Жирослав! – осадил своего дружинника десятник. – Успеется! Пусть прежде расскажет, о чем толковал с князем Ярославом. Дюже нам интересно, что мономашич замышляет против Всеволода. Говори! – прикрикнул Азарий.
- А ты кто такой, чтоб мне приказывать? – усмехнулся Илья.
- С тобой десятник княжеской дружины разговаривает, - кивнул на Азария дружинник со шрамом. – Не тебе, лапотнику, чета. Говори, не медли!
- Какой же он десятник, коли в трудную минуту не смог своего князя защитить?! А сейчас бросил …
- Еще смерды будут нас учить! – рассердился Азарий. – Дружина завсегда служит сильному князю. От века так повелось. У слабого ни золотой казны, ни дани, ни земли не наживешь, только сгинешь бесславно. Зачем нам такой князь? Зачем нам в Муроме с Ярославом прозябать? Не-ет! С Всеволодом – другое дело. У него, говорят, дружине вольготнее всего живется. Он дружину завсегда защитит, не то что Ярослав. Тем более перед смердами… Тьфу!.. – презрительно плюнул он на землю. – Всеволод пока черниговский князь. Придет время, он и великим будет, в Киеве сядет.
- Возьмет ли он вас к себе? У него, поди, своих ратников хватает.
- Возьмет! – уверенно заявил Азарий. – Он перед нами в долгу неоплатном. Если б не мы, – не видать ему Чернигова, как своих ушей.
- Нас-то он сразу в дружину возьмет, а тебя только в обоз, - ехидно заметил дружинник со шрамом и рассмеялся.
- Правду говоришь, Баган, - поддержал его Жирослав. Он был явно недоволен мирной беседой. Он жаждал мести. – Всеволоду опытные мужи нужны, а не лапотники. Что с ним речи толковать? Позволь, Азарий, проучить наглеца. Пусть впредь знает, как с княжими людьми себя держать!
Десятник чуть заметно кивнул головой.
- Ну, берегись! – рявкнул Жирослав и, как спущенный с цепи пес, ринулся на Илью. – Посмотрю, годишься ли ты в дружину. Может, тебе самое место на конюшне в навозе копаться!
- Постой! – неожиданно крикнул Илья. – Зачем христианину на христианина меч поднимать? Не должно так!
Эти слова, однако, не остановили дружинника. С криком: «Защищайся!» - он замахнулся мечом, но ударить не успел. Илья перехватил его руку и так сильно сжал, что у того выпал меч, потом резко вырвал дружинника из седла, поднял вверх и бросил на землю. Жирослав хотел вскочить, но Илья прижал его копьем к земле.
- Не уймешься … проткну… - с угрозой сказал он.
- Погодь, погодь! – не на шутку испугался за своего товарища Азарий. – Не будем ратиться! Вижу я, силой ты не обижен. Да только этого мало для ратного дела. Здесь особая сноровка нужна. Это тебе не палки ломать и не за сохой идти.
- А я за сохой – неплохой и в бою – не уступлю! – Илья позволил Жирославу встать и убрал копье в тороку. Небывало большие размеры копья и лука удивили дружинников.
- Доброе у тебя копье. Не тяжел? – спросил Баган.
- Как раз по руке. Другие, как у тебя, мне яко перышко, еще сломаю ненароком.
- Мой меч тоже для дела годится! – глухо заметил Жирослав, залезая на коня. Он наполовину вынул меч и с громким стуком вложил обратно в ножны. – Не раз выручал!
- Остынь пока! Еще придет время… – загадочно сказал ему Азарий и, хитро прищурившись, обратился к Илье: - Поехали вместе в Чернигов – дорога одна. В пути и потолкуем.
Илья указал рукой на развилку дорог: - Почему одна? Две дороги.
- Ты, видать, здешних мест не знаешь, – усмехнулся Азарий и показал на придорожный камень. – Гляди, на левой стороне Алатыря крест выбит. Что это значит? Кто налево поедет – смерть найдет. Эта дорога прямоезжая к Чернигову, но на ней Соловей-разбойник сидит, мимо него живым не проедешь. На правой стороне – кружки выбиты. Это резы. Кто правой дорогой пойдет – в богатое село Кучково попадет. Эта дорога хоть и дальняя, зато спокойная. Получается, что дальняя дороженька короче короткой.
- Если хочешь остаться цел и невредим в лихих вятичских лесах, держи путь с нами. Мы не впервой в этих местах, - добавил Баган.
- Нам ли бояться каких-то разбойников?! – усмехнулся Илья. – Нас ведь вон сколько … Чай, отобьемся!
- Ты что?! – удивленно посмотрели на него черниговцы. – Четверым не устоять против целого племени вятичей. Сколько их там? Тьма! Поедем дальней дорогой.
- Тогда мне с вами не по пути, - твердо сказал Илья и повернул коня в левую сторону. – Недосуг мне дальней дорогой ездить!
- Спешишь с вестями от Ярослава? – спросил Азарий.
- Спешу.
- Не доедешь и до Левонидова креста, сложишь свою глупую голову. И сила тебе не поможет!
Илья не ответил и пришпорил коня. Вскоре он доехал до Смородины. Здесь, в устье, при впадении ее в Оку, она была достаточно широка. Он нашел брод и преодолел реку. Дальше дорога продолжала идти тоже вдоль Оки, но была уже замуравленная, заросшая травой чуть ли не по пояс и мелким кустарником. По всему видно, что давно ей никто пользуется. И чем дальше он ехал, тем острее ощущалась заброшенность этого пути. Изредка попадались полуистлевшие останки разбитых саней и телег; в траве возле них белели кости. «Сгинула здесь чья-то буйная головушка» - подумал Илья и тревожно оглянулся. Вокруг стеной стоял темный, безмолвный лес.
На другой день, когда солнце стояло в зените, дорога вышла на пригорок. Отсюда хорошо просматривалась вся местность. В этих местах Ока была настолько мелководна и узка, что понятно с первого взгляда: до истока рукой подать. Далее дорога сворачивала и шла рядом с малой Смородинной, притоком Оки. Потом она должна выйти на волок, который, как говорили рязанцы, через Перунов бор доходит до самой реки Десны.
С пригорка он увидел высокий деревянный крест, стоящий на краю обрыва на видном месте. Илья подъехал, соскочил с коня, дал ему роздых и подошел ближе. Крест был сделан из цельного ствола лиственницы и перекладины из широкой доски, установлен на месте древнего языческого капища. Внизу, под обрывом у воды, лежали поверженные, еще не истлевшие от времени деревянные идолы. «Видимо, это и есть тот самый Левонидов крест, о котором так много говорят христиане и к которому они не могут из-за разбойников прийти на поклон», - подумал Илья.
Народная молва гласила, что сей крест поставил сам святитель Леонтий, епископ ростовский, как символ христианской веры. Поставил здесь, на самом видном месте, специально в назидание язычникам, обитающим в этих краях. До Леонтия двух епископов, Феодора и Иллариона, язычники изгнали из Ростова за распространение новой веры. Не раз выгоняли и Леонтия, но он всякий раз возвращался и, не боясь гонений, нес Свет Православия.
Илья поклонился Левонидову кресту, напоил-накормил коня, своего верного друга, и двинулся дальше. Проехал под двумя низко склонившимися над дорогой березами. «А вот и «покляпые» березки», - вспомнил Илья предупреждения рязанцев. Вскоре редкий перелесок сменился густой дубравой. Полумрак, монотонное перестукивание копыт и усталость от многодневного пути брали свое. Илья задремал. И привиделось ему, то ли во сне, то ли наяву, что подошел к нему седовласый старичок с крестом в руке и строго так на него смотрит. «Я не отступил, и ты не отступай!» – назидательно сказал он и крестом перекрестил его. «Да это же сам святитель Леонтий!» - подумал Илья и проснулся от резкого, зловещего свиста, многоголосым эхом наполнившего лес.

_________________
михаил


Вернуться к началу
 Профиль  
Ответить с цитатой  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 98 ]  На страницу 1, 2, 3, 4, 5 ... 10  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 11


Быстрые действия:
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Перейти:  
cron

Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
Русская поддержка phpBB