Улыбнёмся хором?
Дед Андрон.
Много замечательных и необычных людей встретилось мне на жизненном пути. Многие из них, к сожалению уже покинули нас, кого болезнь скрутила, кого годы прожитые утомили. С восхищением и удовольствием вспоминаю каждого из них. Вот и дед Андрон нет нет, да и всплывет в памяти. Познакомился я с ним на работе, куда он устроился вскоре за мной инструментальщиком. Не помню подробностей нашей первой встречи, но только помню, что поразил меня сходу его простецкий вид и характер, но в то же время имел он хитроватый взгляд, про таких говорят: «себе на уме». А еще поразило то, что был Андрон ловким человеком. Есть такое интересное слово в нашей речи, и обозначает оно много качеств: тут вам и мастеровитость, и пронырливость, и хитрость. Так вот, как я уже сказал, был Андрон ловким, умелым и разговорчивым старичком. Все в его руках так и вертелось и починялось: валенки ли подшить, котелок ли склепать, сверло ли заточить. Да много чего умел изладить и смастерить Андрон. Ну и как всегда на Руси - не дурак дедок был и стопочку пропустить порой. Эта его способность и слабость чаще всего и толкала его на «трудовые подвиги», в чем я вскоре после знакомства и убедился. Андрон – бизнесмен.
В цехе, где разворачивались описываемые события, отливались всевозможные изделия из пластмасс, а для разогрева этих пластмасс использовались нагреватели из нихромовой проволоки, аналогичной той, из которой изготовлялись нагревательные спирали к электроплиткам. Эти плитки имели большую популярность в те советские времена, а вот спирали к ним в свободной торговле были большим дефицитом. Нихром хранился в кладовой электриков под моим контролем и выдавал я его рабочим, порой и для личных целей. Дед Андрон частенько наведывался ко мне с просьбой этого нихрома. Иногда по причине нехватки времени или невозможности личной выдачи отдавал ему ключи от кладовой, благо он знал, где хранятся бухты этого нихрома. Сколько уж он отматывал, его я не проверял, да это и невозможно было. Но только однажды, зайдя в инструменталку, был поражен увиденной картиной: на верстаке лежит штук десять заклеенных конвертов, на каждом из них штемпельная печать – «Один рубль», а дед Андрон вкладывает очередную спираль из нихрома в конверт и заклеивает его. Ничуть не смутившись, пояснил он мне, что старуха, дескать, всю пенсию и получку у него конфискует, а на подшитые валенки и котелки не разгуляешься, вот и организовал он бизнес нихромовский. Конечно слова такого хитрого «бизнес» в то время не существовало в нашей русской речи, но друг друга мы с ним поняли. На мой недоуменный вопрос о наличии сбыта товара Андрон пояснил, что женщины сборщицы из цеха с удовольствием покупают их. А чтобы спрос не падал, он спирали мотает специально укороченной длины, тогда они греют «поядрёньше», ну и, естественно, сгорают почаще. Надо же до чего додумался пенек старый – это наверно китайцы у него потом переняли опыт одноразовых изделий. Рассказал я мужикам своим в монтерке об увиденном коммерсанте, ох, и посмеялись же мы от души, а авторитет Андрона только возрос в наших бесхитростных душах. Надо же – сколько задаром было роздано нами этих спиралей, и никто ведь не додумался до такого «бизнеса».
Хитрые антенны деда Андрона.
Вскоре после знакомства с нихромовым бизнесом, зайдя в очередной раз в инструменталку, вновь был поражен увиденной картиной. Дед Андрон мастерил очередную телевизионную антенну. Потому очередную, что уже три штуки готовых лежали на стеллаже. А поразило меня то, что антенны были настолько хитрыми и замысловатыми, что, как говорится: «ни словом сказать, ни пером описать». Состояла антенна из двух лучей, изготовленных из трех параллельных стержней, заключенных в сдвоенные треугольники, разнесенных в свою очередь в пространстве. На мой вопрос, к чему такое усложнение конструкции – последовал настолько убедительный ответ деда, что у меня только челюсть отвисла: - Ничего, ты, Палыч, не смыслишь в интересе покупателей. Вот сделай я обычную антенну как у всех, ну много ли мне за неё дадут: ну руб, ну полтора. А эту я спокойно, не торгуясь, за три сбуду. Ты посмотри – насколько она красива, необычна, как в ней телеволны во множестве будут застревать и как повысится качество приема сигналов. Не сомневайся, Палыч, казать она будет не хуже других. Конечно и не лучше, но это уже другой вопрос и на цену он уже не влияет. Тут надо главное убедить покупателя в её преимуществе, а проверять и сравнивать с другими антеннами вряд ли кто будет, проверено, поверь уж мне. И на самом деле, идя в тот же день с работы, увидел я немалое количество таких же, как у деда Андрона в инструменталке антенн, в которых застревали волны телевизоров доверчивых земляков Андрона.
Утопленное ружьё.
На войну дед Андрон не попал, потому как эшелон, в котором он ехал на передовую из учебной части, попал под бомбежку. Осколком бомбы Андрон был серьезно ранен в правый бок, долго лечился в госпитале и был комиссован из армии. До сих пор у него плохо работает правая рука, по этой причине и пришлось ему с военных лет работать на «легком», как сейчас выражаются медики, труде. Но, тем не менее, Андрон считается участником войны и получает увеличенную пенсию. Одна беда, как говорит Андрон, баба ему досталась жадная до денег. - Говорила ведь мне мамка, предупреждала, не бери в жены Клавку – хохлушку, возьми любую другую, но только не её. Не послушал я мамку, вот всю жись и маюсь, ни пенсии не вижу, ни зарплаты - поделился он как-то со мной печалью своей затаенной. - Но я, Палыч, все-таки отыгрался как-то было на ней, на Клавке моей, язви ее в душу. Обидно мне стало однажды до глубины души, что только в субботу после баньки стопочка на столе появляется, что не шабашки мои, так целыми неделями ходил бы как трезвенник и язвенник. Вычитал я, уж не помню где, о том, как мужик жену обманул, придумав байку об утопленном танке, и решил так же «развести» мою хитрованну и жаднованну Клавку. Подговорил я друга своего, Чапая, был в ту пору у нас с такой знаменитой фамилией военком, чтобы он изладил мне хитрый документ, В нем попросил указать, что, находясь в учебном полку, перед отправкой на фронт, утопил я по дури своей в болоте противотанковое ружье дорогое, и что пришел в военкомат исполнительный лист об удержании с меня процентов за сей проступок. Документ был состряпан настолько убедительно, что не вызвал у Клавки никаких подозрений – текст был на машинке напечатан, да с печатью синей гербовой, да в письме заказном на моё имя отправленном. Пришлось Клавке выкладывать мне десять процентов от пенсии инвалидной и столько же от зарплаты месячной для возвращения долга в кассу военкомата. Года три исправно «носил» я деньги в военкомат, пока не додумалась Клавка моя, когда уехал я в областной госпиталь на периодическое лечение по причине ранения, самолично отнести взнос месячный и узнать, много ли еще платить осталось. Ох, и встреча была горяча по прибытии моего из госпиталя. До сих пор дрожь пробирает, как вспомню ту сковородку чугунную, некстати под руку попавшую Клавке моей разлюбезной, язви её в душу. Самогонный аппарат.
- Затаил я злобу на Клавку после того случая не шуточную. Надо же, живого человека, инвалида войны – да сковородкой по башке, это какое же сердце неблагодарное надо иметь, чтобы мужа своего подлеченного вновь инвалидом захотеть сделать? Ладно, думаю, дождусь удобного случая, да так отомщу, что десять раз покаешься за сражение то неравное. И вот вскоре, Палыч, подвернулся такой случай. Сосед мне рассказал байку, как друзья мужика разыграли, дескать, вышел закон, разрешающий самогон гнать для личного потребления, только надо аппарат узаконить и патент получить. Ну, мужик сдуру и пошел в милицию самогонный аппарат на учет ставить. Вот и Клавка моя отродясь нигде не рабатывала, а от скуки и от жадности пробавлялась изготовлением и торговлей этаким зельем. Решил я на этой ситуации ей отомстить и морально и материально. Был у меня в ту пору знакомый мужичек, который работал в нашей городской типографии. Рассказал я ему о жизни своей тиранихой Клавкой раздавленной, попросил его в последнем экземпляре местной газеты заметку о разрешении применения самогонных аппаратов и получения патента на торговлю самогоном отпечатать. Вникся друг мой в участь мою тяжкую и напечатал такую заметку. Этим экземпляром и подменил я в почтовом ящике настоящую газету. А Клавка моя, надо честно сказать, «от корки и до корки» местную газету изучала, ну и естественно наткнулась на эту статью. Смотрю, у неё глазки загорелись, привязала она флягу и змеевик на санки, паспорт приготовила, заявление с вечера написала и с утра решила в милицию идти за получением патента и регистрацией аппарата. Как уж прошла вся эта «регистрация» Клавка мне, естественно, не рассказала, только долго потом весь городок наш хохотал, когда из милиции пошла новость, что баба одна местная приволоклась с самогонным аппаратом и под ржание всей набежавшей в дежурку смены милицейской требовала исполнения закона, пропечатанного в газете. Ух, как злилась Клавка, как не знала на ком злость сорвать, но меня не додумалась заподозрить в столь изощренной мести. Однако сковородку чугунную я все же той ночью, перед её визитом на «регистрацию» припрятал на чердаке «от греха подальше».
Встречая Новый Год.
- Ты, Палыч, только молчи, пожалуйста, ничего не говори и почаще головой кивай – вот такая твоя роль. Понял ли? – так инструктировал меня Андрон по пути к его дому. А шли мы к нему, якобы ремонтировать телевизор, который «как назло» сломался накануне встречи Нового Года. А без телевизионного «голубого огонька» Клава, супружница Андрона жизнь не мыслила, и потому на этой слабости надумал Андрон «подоить» её, тем самым поправить свое финансовое положение на предстоящий выходной по поводу новогоднего праздника. Для этого накануне через щели в задней стенке телевизора он изловчился вытащить одну из ламп, а меня вел к себе домой в качестве мастера телевизионного. По его задумке я взял чемоданчик с тестером, несколько валявшихся в монтерке телевизионных ламп и пачку электросхем от станков, никакого отношения к телевизорам не имевшим. У кладовщицы Андрон заранее уже взял чистый бланк расходного ордера со смазанной цеховой печатью. - Это для солидности и правдоподобности ремонта, – так пояснил он, запихивая схемы за пазуху, а расходный ордер вручая мне. Клава встретила нас, как и подобает больному, встречающему долгожданного доктора, который обязательно вылечит от любой болячки. Пока мы с Андроном разворачивали на столе телевизор, пока раскладывали электросхемы, снимали заднюю крышку на кухонном столе уже шкворчала сковородка с разогретыми котлетами и поджаренной яичницей. Аромат, который исходил из сковородки, не позволял затягивание ремонта, но для приличия мы все же минут пятнадцать «повозились». Под мерное мерцание экрана телевизора, по которому шел очередной предновогодний сериал, мы приговорили с Андроном по паре стопочек перцовки под хорошую закуску и стали собираться на выход. - А рассчитываться с мастером, что я должен? – с обидой в голосе «наехал» на супружницу Андрон. - Сколько я Вам должна за ремонт? Я уж было хотел отказаться, но вспомнил инструктаж деда, который тут же незамедлительно вклинился в разговор: - За ремонт с вызовом мастера на дом, я узнавал у ихнего кассира, три рубля и за лампу его личную еще два, так товарищ мастер? Ни слова не говоря, протягивает Клава мне пять рублей, которые я молча кладу в карман, выписываю «квитанцию», не забывая при этом кивать головой. Выйдя из дома, Андрон ворчливым голосом произносит такую речь, от которой меня пробивает на длящийся несколько минут смех: - Вот ведь, карга старая, есть же у нее водка в подполе, сам видел. Так нет же, поставила на стол, что подешевле, язви её в корень. По дороге в цех пять рублей перебираются в карман деда, который заходит в магазин, подкупив при этом беленькую и банку кильки в томате с полу буханкой хлеба. В инструменталке продолжили мы отмечать удачно завершенный ремонт телевизора и наступающий Новый Год. После выпитой стопочки я покидаю Андрона и иду в монтерку завершать рабочий день. Зайдя по окончании смены в инструменталку, вижу довольно необычную картину: сидит не в меру задумчивый Андрон и вялым взглядом смотрит на бутылку, в которой практически нет ничего. Вежливо и бережно укладываю я Андрона на верстак, предварительно положив на него пару фуфаек, под голову дедушке подсовываю пару подшитых накануне валенок. Выйдя в цех, нахожу мастера второй смены, даю ему наказ разбудить Андрона через пару часов, опохмелить и отправить домой для встречи в «объятиях» Клавы Нового Года.
Говорящие часы.
- Ну, дед и выдумщик же ты, такие эксперименты над супружницей своей проводишь, хоть рассказ пиши, да юмористам концертным отдавай – польстил я Андрону, заглянув как-то в обеденный перерыв в его «обитель». - А нет ли у тебя еще каких-нибудь интересных историй о подшучивании над Клавой твоей ненаглядной? - Да как нет, есть пара «секретных» способов выкачивания денежек из ее шкатулочки сберегательной, до сих пор некоторые использую. - Да ладно, свистеть то, она все твои примочки наверняка уже давно раскусила? - Ну, не веришь, не верь. Что ж тогда выспрашиваешь? - Да не куксись, Андрон, колись, давай, своими секретами. - Ну, слушай, Палыч. Значит так, год назад юбилей был у Клавки, вот и вскладчину с племянником подкупили мы ей в подарок часы говорящие. Она, как та «мартышка к старости слаба глазами стала», а тут какое удобство – кнопочку нажал – китаяночка тебе ласковым голоском: «Сесть цясов, сесть минут». Ну, настолько часы Клавке понравились, что чуть не каждый час кнопочку нажимает. Но сказал я ей, чтобы батарейка быстро не разряжалась, надо часы на ночь в холодильник класть, и попросил племяша, чтобы он, как бы ненароком, подтвердил слова мои. А задумка моя заключалась в том, что в последнюю ночь месяца, я, втайне от Клавки, отключил звуковое сообщение, как научил меня племянник. Утром она, нажав кнопочку, ничего в ответ не услышала и спросила меня, в чем дело. Сделав «вспоминающий» вид, я пояснил ей, что надо в начале каждого месяца перематывать обратно расположенную в часах магнитофонную ленту с записью времени. Процедура эта, якобы, платная, но, говорю ей, что есть у меня человечек, который это делает на дому и дешевле, чем это делают в быткомбинате. Естественно, Палыч, по причине своей скупости она до сих пор «отстегивает» мне ежемесячно по пять рублей – на перемотку магнитофонной ленты. А чтобы она не поймала меня на обмане, сказал ей, чтобы ни с кем об этом не делилась, дабы не «подставить» мастера по перемотке. Так что до сих пор у меня пятирублевый ежемесячный приработок есть, а ты говоришь – свистишь. Но, Палыч, никому ни слова, а то она купила новую сковородку, похоже, потяжелее той будет на чердаке спрятанной.
_________________ Земеля
|